Однажды я заболела и попала на стационарное излечение.
Первые несколько дней проходили тяжеловато. Ни до кого небыло дела -
больно, и себя так жалко: заболела... да ещё так некстати,
да так сильно... И нет-нет, да и всплакнёшь по этому поводу.
А потом читаешь эпикриз - плаксивость...
Да нет. Не плаксивость. Что за ерунда! Уже через несколько дней,
слава Богу, отпустило, и уже оглядываешься, знакомишься, прислушиваешься
к разговорам, уже и шутки не раздражают - хохочешь вместе
со всеми. А потом и сама что-то выдашь.
Но вот в этот раз случилась помеха. И не прекращается! Длится!
А начинается каждый раз неожиданно-резко, как удар хлыста.
- ЦАРЬ идёт! - рявкал один больной огромного, почти исполинского
роста, в устоявшейся тишине.
Все вздрагивали, подскакивали.
- Что тут?.. Как тут?! Щаас разберёёмся!!! -
раздаётся громовой голос в коридоре, в нескольких метрах
от нашей палаты. Дверь у нас прикрыта неплотно, да это и значения
совершенно никакого не имеет. Кажется, он у тебя в изголовье орёт.
Можно было бы даже и засмеяться, но уж очень противный и резкий голос,
как дубиной рубит по голове, нервам. Даже и по мышцам: они сократились
и никак не расслабляются.
А "царь" шествует далее. Если кто-то в это время хотел по
делам выйти из палаты, то немедленно, без раздумий ретируется и
хлопает дверью, иногда прямо перед царской мордой...
Царь видел, что от него прячутся и... гоготал! Мы даже и не возмущались.
Не понимали, почему он такой? Больница же... болеет... но не душевно,
этих в других богоугодных заведениях держат. Дочка у него очень
приличная и уважаемая.
А этот... ну, да, Царь, заходит в процедурную. Ему всё одинаково,
кто там. Он громогласно объявляет:
- Царь пришёл!!!
Ему делают уколы, что-то дают в протянутую ладонь - он немедленно это проглатывает - без запивки... Однажды медсестра в обморок хлопнулась:
он выхватил у неё пузырёчек и высыпал его содержимое себе в рот.
Обошлось. Или мало таблеток в нём было, или слабенькие по действию.
Физиотерапия стала мУкой для больных. Все ждали, когда Царь
получит всё ему назначенное. Он ревел: что-то не щипает?!
Что-то сильно щипает и колет, а говорили должно покалывать?!
Холодно!!! Горячо!!! Ничего не ощущаю!
Потом на секунду замолкал и орал:
- Царя лечите или кого?!
Но, к его чести надо сказать: ни единого случая нецензурного
выражения.
А ведь ещё и столовая в стационаре! Там он отрывался...
- Таак! А ну-ка, сними у меня пробу,- приставал он к кому-нибудь,
подставляя ему свои миски с едой.
Кому говорю?! Меня и отравить могут!
И Царь гогочет, пока несчастный "снимает у него пробу".
И вот пришла я в физиотерапевтический кабинет. Там собралось десятка полтора
больных. Некоторые сидели в ожидании. Среди них была женщина с грудничком
ещё, месяцев восьми-девяти ребёнком.
Я стала в сторонке, жду.
Вдруг дверь резко откидывается и входит...
- Цаааарь пришёл! Сидите, не вставайте! Прощаю! -
И гогочет!
Он окинул всех быстрым взглядом, заметил женщину с ребёнком.
Сидевшего рядом с ней мужчину, он одним окриком - брысь! - согнал.
Женщина замерла, просто закаменела. Я готова была броситься
на выручку ей и малышу в любую минуту.
А Царь сидит, смотрит на ребёнка и... глаза его теплеют...
лицо просветляется... появляется улыбка, такая тёплая,
добрая, мягкая.
И он заговорил с малышом: как дела? Приболел? Не бойсь...
здесь подлечат, будешь снова герой!
А голос, всегда такой отталкивающий - смягчился, наполнился
неподдельной сердечностью.
Малыш заулыбался, загулил, поднялся у мамы на коленях, прыгает,
протягивает ручки... к доброму, такому большому, хорошему
дедушке...
У меня навсегда осталась перед глазами эта чудесная картина,
тронувшая меня до глубины души.
В ординаторскую тоже заходил... Об этом мы все знали, но что там происходило,
нам неизвестно - палата наша располагается далеко.
И так продолжалось несколько дней. Комментарии Царя сопровождали
каждый наш день во всю дурь голоса и содержания.
... Вдруг, всё пошло обычным благообразным, подобающим месту тихим
порядком. Так прошёл день, второй, третий. Мы наслаждались
покоем.
Видим, как-то, дочь Царя прошла в сестринскую, которая расположена
с нашей палатой напротив - дверь-в-дверь.
- Что-то я, как ни приду, папа спит и спит. Окликаю его - не отвечает.
Даже и тормошить пробовала... Что это за сонливость на него такая навалилась
непробудная, богатырская? - спрашивает она удивительно красивым,
нежным и каким-то извиняющимся голосом.
Ничего вразумительного от медичек ни дочка, ни мы так и не услышали.
И нам почему-то не было ни смешно, ни радостно от
того, что Царя таким образом... нейтрализовали...
Закончилось это трагично: почти неделя сонного дурмана с недолгим
бодрствованием и Царь умер...