Татьяна жила с сыном и старенькой бабушкой. Сыну – пять лет, бабушке Вере – восемьдесят: прекрасная компания, которую каждый день с тревогой покидала Татьяна, уходя на работу.
- Бабуля, Виталик, - прощаясь, обнимала Татьяна сына и бабушку, - не скучайте без меня, приду около восьми вечера. Виталик, присматривай за бабушкой, ладно? - целовала она сына, еле сдерживающего слёзы при расставании.
Два года назад Татьяна развелась с мужем, поляком, живущим в маленьком городке в Польше. Познакомились в Москве, когда Тадеуш приезжал в командировку, подружились, полюбили друг друга, расписались, стали жить вместе с бабушкой, воспитывавшей Танечку после смерти её родителей.
После рождения сына Тадеуш стал звать их жить в Польшу. Бабушка наотрез отказалась ехать, Татьяна также не соглашалась: не могла оставить старенькую бабушку. Жили на два дома, на две страны, по нескольку месяцев не видя друг друга, отдаляясь, теряя привязанность и любовь.
Татьяна вышла на работу, оставляя малыша на бабушку, подала на развод. Тадеуш легко согласился, обещал навещать сына и помогать ему, но это были только обещания. Татьяна не напоминала бывшему мужу и, к сожалению, бывшему отцу о его обещаниях, много работала в школе, после работы бегала по частным урокам, вела хозяйство, ухаживая за сыном и бабушкой.
Жили дружно, не голодали, хотя жизнь наступила не сладкая – шли девяностые годы, когда в магазинах был дефицит, когда приходилось стоять в очередях, когда резко поделились все на богатых и бедных. Бабушка Вера активно включилась в эту напряжённую жизнь. У неё появилась тайна от всех, она стала играть в психолога, выходящего на «охоту».
После обеда, уложив Виталика спать, она выскакивала на минутку в магазин и становилась в очередь. И не просто становилась. Она внимательно осматривала покупателей. Выбрав «жертву», как правило, это были молодые мужчины, она пристраивалась за ними и стояла, хотя ей предлагали купить товар без очереди, учитывая её преклонный возраст.
- Ну что Вы, - вежливо говорила она. - Я никуда не тороплюсь, благодарю за участие.
На бабушку Веру было приятно смотреть. Чистенькая, аккуратная, с кокетливо повязанной на шее яркой косынкой, она вызывала восхищение. «Дожить бы до таких лет и так красиво выглядеть», - с завистью смотрели на неё женщины.
Очередь продвигалась к заветному прилавку. Вот уже мужчина, стоящий впереди бабушки Веры, начинает свои покупки.
- Так, мне, пожалуйста, килограмм сосисок, - начинает он.
Продавец взвешивает сосиски.
- Ах, какие свежие! - восхищённо шепчет бабушка Вера. - Наверное, вкусные, с пенсии таких не попробуешь, - огорчённо вздыхает она.
- Взвесьте штучек пять, - обращается мужчина к продавцу, - я заплачу. - Вот, попробуйте! - говорит он, передавая сосиски бабушке.
- Ну что Вы, так неудобно, благодарю Вас, - смущённо говорит бабушка Вера, быстро пряча свёрток в холщовую сумку и, выходя из очереди, исчезает из магазина.
И таким образом бабушка Вера приносила с «охоты» то несколько бананов, то парочку киви, то пачку пельменей, как повезёт.
Татьяна, услышав от сына, какие продукты он ел, ругалась, что бабушка тратит свои пенсионные деньги.
- Бабуля, мы же договорились, что будем откладывать твою пенсию на лекарства, не дай Бог на больницу, зачем ты тратишься? - искренне возмущалась Татьяна.
- У бабули сегодня была удачная охота, - вмешался Виталик, игравший на полу с машинками.
- Какая охота? - удивилась Татьяна, поворачиваясь к бабушке.
Можете представить себе, что услышала Татьяна, что она почувствовала, узнав о тонкостях бабулиной «охоты». С горящими от гордости глазами бабуля хвасталась, как она психологически верно выбирала «жертву».
- Ни разу не ошиблась! Только молодые мужчины! А какие счастливые они были, угостив меня, ты бы видела, как они радовались, что помогли бедной старушке, поддержали, можно сказать, голодающую.
- Какую голодающую? - в отчаянии закричала Татьяна. - Бабуля, я же работаю в этом микрорайоне! Меня тут все знают, значит, и тебя тоже. Мне что, увольняться теперь? Боже мой, какой позор, какой позорище! Выпрашивать еду, принимать подачки, обманывать людей, какой ты психолог после этого? - не могла успокоиться Татьяна.
Увидев, как расстроилась бабушка, как покраснела от стыда, Виталик заступился за неё:
- Она больше не будет! Скажи, что ты больше не будешь ходить на «охоту», - дёргал её за юбку внук, глядя умоляющими глазами то на маму, то на бабушку.
Перед Татьяной промелькнула сценка, как в детстве ей, набедокурившей маленькой девочке, бабушка сказала: «Проси прощения!». «Прощения! Прощения!» - звонко выкрикнула Танечка. И все – папа, мама и бабушка засмеялись.
Вспомнив это, Татьяна вдруг заплакала: стар и мал стояли перед нею. Сердце защемило от жалости.
- Простите меня, - прошептала она, обнимая бабушку и сына. - Простите, ради Бога, забудем всё. Я люблю вас, хорошие вы мои, - по очереди целовала Татьяна то румяную упругую щёчку сына, то вялую, как сморщенное яблочко, щёку бабушки.
- Кто знал, что такая жизнь будет, а, психолог? - улыбнулась сквозь слёзы Татьяна. - Предскажи нам, бабуля, будут перемены?
- Будут, будут, Танечка! И как мы в этом славном мире заживём! - ответила та.
…Бабушка Вера умерла через полгода. Виталик пошёл в детский сад, потом в школу, закончил институт. А Татьяна продолжает трудиться в школе, подрабатывая частными уроками.
Когда она рассказала мне о бабулиной «охоте», я задумалась, почему бабушка Вера не подходила к женщинам, почему она выбирала молодых мужчин? Наверное, потому, что женщины более практичные. Покупая продукты, они мысленно распределяли их между членами семьи. А мужчины более щедрые: «Берите, угощайтесь! Всем хватит!».
А ведь я тоже видела в то время таких бабуль, сама поступала так, как те молодые мужчины. И права была «психолог» бабушка Вера: я действительно чувствовала радость от того, что хоть чуть-чуть помогла тем, кто нуждался в помощи, пусть даже это и был обман с их стороны.