18+
К моему великому сожалению, иллюстрация картины в книге названной Светланой оказалось черно-белой. Но и её я рассматривал затаив дыхание, назавтра, добравшись после занятий в училище до читального зала городской библиотеки. Хрупкая и нежная девушка с курносым носом, своей загадочной улыбкой, и трогательным по-детски выражением лица и глаз теребила невидимые струны моей души, вызывая неведомые мне ранее мечты и надежды. Только не богиню любви и страсти видел я перед собой, на развороте толстой строгой и академической книги в прекрасном по тем временам полиграфическом издании. Земная девушка Светлана вдруг приобрела все черты божества, чья непосредственная и естественная легкость вдохновляет творцов и мечтателей уже сотни лет. Вчера она стояла передо мной в строгом школьном платье, закрывающем большую часть тела – почти от коленок и до самой шеи. И я ловил себя на мысли: – «А что же там у неё под этой мешающей созерцанию одеждой?». Затем, уже в квартире, Светлана очень быстро оказалась в одежду извлеченного из того самого холщового мешка что она принесла с собой вместе с портфелем. Желтая хлопчатобумажная футболка большего, чем требовалось, размера свободно висела на её покатых плечах. Две стороны отложного воротничка начинались в самом низу треугольного выреза, в котором виднелась матово белая кожа самого верха грудной клетки и ничем не прикрытые участки конусов-колоколов грудей. Они поднимали двумя высокими холмами, легкую ткань. Даже мимолетный взгляд угадывал под ней таинственную и трепетную женскую плоть. Небольшие соски, безошибочно узнаваемые, несмотря на материал, их прикрывающий почти не провисали, находясь в покое. При активности же их владелицы они вместе с основаниями выделывали такие сложные и волнующие движения, за которыми хотелось наблюдать без перерыва.
Как хотелось смотреть и на крутые бедра, девушки, на которые ложился низ футболки, не заправленной в черные сатиновые шорты, фактически трусики-шароварчики на резинках. Задняя округлая часть их, плотно обтянутая черной материей казалась мне необыкновенно привлекательной и тоже притягивала взгляд. Впрочем, именно сюда я избегал смотреть больше всего, и не из-за того что я считал такой взгляд предосудительным для себя, скорее я считал что обижу девушку, выбирая эту часть её тела для любования. Я опускал взгляд ниже и смотрел на красивые и стройные ноги или поднимал выше, любуясь лицом и притягивающими бездонными голубыми глазами. И все же вновь и вновь взгляд мой без разрешения, скользил по двум шишечкам на женской груди, даже цвет их более темный, притягивал. Они, скорее всего розового цвета, предполагал я. Что скажет Светлана, и что буду чувствовать я, и если возьму один из них двумя пальчиками, и осторожно сожму? А что скрывается под треугольным клином черной материи, закрывающим нижнюю часть животика, и дальше узкой полоской, уходящим в невидимую зону, снова и снова притягивающей мой взгляд. Один раз при работе, Светлана оказалась стоящей на стуле, перед шифоньером и я подавал ей снизу небольшие пакеты и свертки, которые она укладывала на время наверх, чтобы мелочь пока не мешалась под ногами. Тогда я увидел ту самую полоску материала, что находится внизу между ногами с отчетливыми очертаниями разреза в теле под ним и несколько светлых волос высовывающихся из краев его по обе стороны.
Теперь на иллюстрации я видел гораздо больше, чем вчера, но опять же не всё. Руки, прекрасной девушки, одна закрывающая часть груди, а вторая придерживающая кончики золотых волос опять мешали мне. Увидеть тело девочки Светланы, да, да – не Венеры вовсе, и не на картинке или фотографии, а наяву, все, не прикрытое даже кусочком материи, руками или волосами показалось мне величайшим счастьем, после которого уже ничего не будет нужно – никогда. Конечно, последнее утверждение приобретет смысл, если Светлану-Венеру я увижу такой не через щелку в незакрытой до конца двери, и не издали в незанавешенное по забывчивости окно в освещенной электрическим светом комнате, когда на улице властвует тьма. Девушка, совершенно добровольно и сознательно предстанет в таком виде передо мной. А выражение лица у неё пусть будет любым – и таким же, как у Венеры, приплывшей на морской раковине вдруг в мою жизнь, еще плюс ко всему, о чем я уже успел рассказать, чрезвычайно женственное и утонченное. Или смущенное, а может решительное? Ведь не просто будет отважиться на такой поступок девушке в её пятнадцать лет. А вот страха, и не доверия не хочу я видеть в милом лице никогда, и неважна причина их появления, от моих слов и поступков или от несправедливостей и жестокости окружающего нас мира.
Довольно длительное время я сидел неподвижно, словно страдающий акинезией человек, устремив свой взор на картинку перед собой поглощённый новой мечтой. Она становилась больше и смелее, чем дольше я смотрел на картинку, к ней добавлялись все новые желания и детали. Но вскоре, все сегодняшние события и окружающая обстановка будто отодвинулись на второй, нечеткий, расплывчатый план. Я вновь вернулся мыслями во вчерашний день, вспоминая буквально каждую минуту, проведенную вместе со Светланой.
Девушка, по-моему, понимала мое состояние, и ей нравилось мое тайное и явное любование каждым изгибом и движением её юного тела. Она и сама, как мне казалось, с удовольствием посматривала на мой оголенный по пояс торс.
Я сразу по приходу в квартиру снял форменную одежду тяжелые рабочие ботинки, и кожаный ремень с бляхой из белого металла с рельефно выступающими буквами РУ, означающими – «Ремесленное Училище». Костюм, из темно-синего тонкого шерстяного материала,
состоящий из широких брюк с узкими зелеными полосками, вшитыми в обе штанины с наружных сторон, и гимнастерки. Одел всего лишь старые штаны от спортивного трико – выцветшее и с дырками, и далеко не новые, зато удобные, китайские кеды, на босу ногу.
Объяснение своего вида, для взрослых прозвучало вполне убедительно: – « Надо беречь форму!» – и – « В ней жарко работать!».
Мы помогали взрослым, и разгружать машину, и затаскивать легкие вещи, и расставляли мебель вместе с ними. Светлана и я все время оказывались неподалеку друг от друга. Нас совершенно не занимало, что происходит в квартире, хотя конечно в процессе мы участвовали активно. Но на автомате. Главное – ощущение присутствия человека рядом становящего все дороже для тебя. Я, потеряв на мгновенье девушку отвлекшись на замечание отца, ТИ или какое-то дело, оглядывался в поисках её и тут же встречался с серьёзным вниманием синих глаз направленным на меня. Или чувствовал вдруг, какой-то зов, внутри себя, и вновь взоры наши проникали в души друг другу.
Такого быстрого, а главное столь необходимого мне сближения с незнакомым практически человеком никогда пока не происходило в моей жизни, да и испытывал я столь сильные чувства и эмоции тоже впервые.
В самом начале разгрузки вещей мама Светланы, неожиданно войдя в зал, услыхала реплику одного из грузчиков, ненамного старшего меня по возрасту парня. Он, занеся очередной узел с машины, провожая взглядом пробегающую мимо Светлану сказал, обращаясь ко мне:
– Блин, класс у тебя сестренка! Фигурка как у богини….
Меня вовсе не порадовали эти слова, как и откровенные взгляды наших грузчиков, предшествующие им, шарящие по ладно скроенному девичьему телу. А уж ТИ сейчас же прошла на кухню и сказала дочери с досадой:
– Светочка, что же это мы не подумали об одежде для тебя, не годится в таком виде тебе находиться! – Но под рукой не чего не было. – Как только узел с одеждой занесут, я тебе что-нибудь достану.
К удовольствию молодых парней, да и более старшего водителя, разгружающих машину, женщина забыла о своем обещании, закрутилась в мелких сиюминутных делах. Я тоже конечно любовался красивым телом девушки, но при этом еще и страшно злился, видя совсем не платонический интерес посторонних мужчин к моей «сестренке».
Грузчики оставляли занесенные вещи в гостиной, а все остальные разносили вещи по комнатам. Был момент, когда я уперся в дверях в замершего парня и тут же сообразил в чем дело, тот с видимым удовольствием наблюдал за Светланой нагнувшейся, чтобы взять стопочку фарфоровых тарелок с пола в зале. Вес оказался, не таким легким, как она ожидала, и девушка стояла, не разгибаясь удобно перехватывая посуду в надежде всё-таки справиться с нею.
Она не видела наблюдающего за ней парня, тот находился позади её, и не спешил, не помочь ни идти за новыми вещами.
Повинуясь повелению гнева, а не разума, я без единого слова обхватил руками грузчика на уровне груди и буквально вытащил из квартиры на лестничную площадку. Отпустил руки и закрыл входную дверь. Парень старший меня по возрасту, наверное, справился бы со мною в драке, хоть мы и принадлежали одной весовой категории, а ростом я превосходил его. Он победил бы благодаря мужскому хладнокровию и жизненному опыту.
Но, с улицы в подъезд заходили мой отец с кем-то из грузчиков, они несли металлическую раму от кровати покрытую панцирной сеткой. Жаловаться не стали, ни я не извращенец, которому я по своему глубокому убеждению, только что, не позволил совершать грешной поступок. Я опасался не нужных разборок, где здравым смыслом со стороны судьи-отца, даже бы и не пахло, а работяга боялся неприятностей на работе. Отец принадлежал к клану руководителей, кроме того активничал по профсоюзной и партийной линии.
Мы одновременно потянулись открывать дверь, и, пропустив мимо себя людей с грузом, вышли на улицу.
– Ты чего делаешь это? – Спросил меня парень, возмущенный уже не столь сильно как минуту тому назад.
– Не пялься… – я не мог произнести, слово «сестра», оно казалось неприемлемым для меня. Оно сразу запрещало многие мои мечты, в которых присутствовала девушка Светлана-Венера, – на девушку!
– Что, такой строгий старший брат что ли? – Парень принимал мои претензии.
– Не твое дело! – не стал вдаваться я в подробности, – не пялься и все!
– Ну ладно! – Согласился грузчик, и мы продолжили свои дела.
Позже, тогда грузчики ушли уже, ТИ достала все-таки цветастый халатик для Светланы. Он тоже очень шел девушке. Впрочем с того дня, любая одежда на девушке, и безусловно нравилась мне и казалась лишней. В любом случае, будь у меня выбор, я бы любовался девушкой только без всего на теле.
В том халатике вызвалась проводить меня Светлана, до автобусной остановки, когда темнота полностью опустилась на город и возникла опасность что скоро и автобусы перестанут ходить уже, да и общежитие в училище, закрывалось в одиннадцать вечера.
ТИ вдруг вспомнила про это. Хотя незадолго до этого, когда мы перекусывали бутербродами запивая чаем, его первый раз вскипятили на газовой плите в новой квартире, я решил – меня оставляют ночевать, уж какой-нибудь матрас на пол нашелся бы. Да и все, похоже, думали также, ехать на ночь да в пригород, где находилось училище, да рискуя не успеть на последний автобус….
Светлана огорчилась, услышав, намеки матери и сказала простодушно:
– Да пускай дома заночует, а с утра первым автобусом и поедет!
Я, конечно, заметил и оценил и заботу Светланы и слово «дома», что она использовала. Впрочем, и недовольство ТИ, не осталось мною незамеченным.
– Нет, нет, надо ехать, мы еще с отцом, сколько времени раскладывать вещи будем, не очень-то здесь выспишься!
Отцу не нравилась идея отправлять меня в ночь, но он промолчал, отводил глаза только, когда я смотрел на него.
Выходя из квартиры я, в последний момент вдруг вспомнив про правила хорошего тона, стал пропускать вперед Светлану. В коридоре, вдоль стенки стояли деревянные полки от самодельного книжного шкафа, вдоль их, на полу лежала гардина, двоим расходиться оказалось совсем не просто. Светлана, протискиваясь мимо меня, наступив на гардину, завалилась на меня, а я инстинктивно подхватил ее, взявшись за талию девушки сначала одной рукой, а затем и второй.
Я держал руки на тонком девичьем стане больше времени, чем это требовалось. Я и представить не мог раньше, как может быть приятным ощущение живого тела человека вызывающего столь много разных чувств, в твоих руках.
Мы кое-как все же протиснулись в дверь. На улице я взял руку Светланы и приложил её ладонь к своей щеке.
– Я горю весь почему-то! – Сказал я.
Я убрал свою руку, а девушка свою, нет. Она провела ею, полностью расправленной, по щеке и сказала:
– Да, я чувствую!
Потом она повторила все мои манипуляции с моей рукой.
– Я тоже! – Сказала она.
Я тоже погладил щеку девушки, она и вправду горела, и спросил:
– А почему?
Девушка после небольшой паузы задала свой вопрос:
– Может потому что мы рядом с тобой весь день, братишка?
– Я не хочу быть твоим братом. – Сказал я, не задумываясь. Светлана, слегка отстраняясь от меня, спросила, совсем не удивившись:
– А кем я тебе тогда буду?
– Моей девушкой!
Светлана молчала. Из-за угла вывернул, светясь окнами почти пустой автобус. Двери у него открылись и вышедшие из него молодые мужчина и женщина, тот час растворились в густой темноте. Я взялся за дверцу, и, повернувшись к девушке, спросил глядя в мерцающие рядом глаза
– Ты будешь моей девушкой?
В этот момент водитель закричал на весь салон:
– Давай парень садись уже, автобус последний, учти!
Я поставил ногу на ступеньку и еще раз посмотрел не девушку.
– Да, – твердо сказала Светлана, не отрывая взгляда и не моргая, – я теперь твоя девушка!
Волна счастья захлестнула меня, и я бы, наверное, попытался поцеловать девушку, но водитель очень сильно газанул, в тот момент, показывая свое недовольство, и Светлана сделал шаг назад от неожиданности. Я же наоборот резво вскочил в салон. Дверцы захлопнулись, и автобус тронулся. Я прильнул к стеклу, но ничего не увидел, кроме едва угадываемой тени наспех построенной будки-остановки, новый район плохо еще освещался. Я долго махал рукой, понимая, что меня Светлана должна видеть.
Я вновь вернулся в читальный зал, городской библиотеки. В нем, кроме меня, оставалась только веснушчатая девушка в круглых очках, за столом у окна. Она что-то торопливо переписывала из толстой книги, лежащей раскрытой перед ней с беспокойством посматривая на работницу, взирающую с молчаливым укором на нас. Видимо подошло время закрываться.
А на меня с черно-белой иллюстрации все так же взирала Венера-Светлана. Мы рассматривали друг друга, пока вновь, как и вчерашним вечером, горячая волна не накрыла всего меня. Это случилось одновременно с пришедшим пониманием, мечта моя скоро, очень скоро, превратится в счастье, большое и реальное.
2005 г. Республика Казахстан, город Рудный.