Грех было бы не стать…
(моя творческая автобиография, из книги "Неразлейвода")
Есть такое утверждение, что природа очень даже влияет на формирование мировоззрения человека и щедро его одаривает, насколько богата сама. Остается поднять этот дар и направить, куда тебе предначертано...
О красоте земли моих корней я уже писал, повторяться нет смысла. Уверен, родись я на другом краю земли, не получилось бы из меня того, что собой сегодня представляю. Поэтому просто позволю себе напомнить моему читателю: это место называется деревня Митькино, по-нашему Меткэ, что расположилась по обоим берегам реки Агитка в Вагайском районе Тюменской области.
Родился я 24 мая 1951 года в райцентре Вагай. Это в 70 километрах на восток от Тобольска, Кстати скзать, в этот же день в разные годы родились два нобелевских лауреата по литературе, советские писатели Михаил Шолохов и Иосиф Бродский – даже в этом, думаю, мне повезло с самого первого дня…
Родился я безотцовщиной. В метрике было записано, что я – Абдулин Махмут. На месте отчества был прочерк. Отчего и почему так, отчасти рассказано в моих художественных произведениях, полное раскрытие этой темы еще предстоит.
Но сам этот факт дает мне повод заключить, что, наверное, именно поэтому у матери я получился очень чувствительным, эмоциональным, восприимчивым мальчиком ко всяким проявлениям соучастия, сочувствия, или, наоборот, какой-либо несправедливости – у меня вмиг мокли глаза, стоило кому-то похвалить за успехи в учебе или примерное поведение.
Ну а в драках детских, наоборот, был более стоек, плакать мог лишь от обиды, если оставался один против толпы, и самому не представлялось возможности дать сдачи. Как показала жизнь, противостоять толпе мне выпадало в последующем нередко. И детский опыт стойкости очень даже пригодился в свое время. Для писателя эта его восприимчивость, способность противостоять, оказывается, ой как необходимы, ведь пишущему часто приходится выступать супротив, наперекор, вопреки общепринятому. Бессердечный человек не может стать творческой личностью. Бесчувственному чурбану нечего вообще садиться за писательский стол…
Многие другие черты мои, как и способности к разного вида творчеству, полагаю, наверняка дались мне по наследству от прадеда-черкеса Абдула Ибрагимовича Алмазова, сосланного в Сибирь в далекие дореволюционные времена. Считаю, у меня есть основание гордиться своими корнями, так как о нем в наших урманных краях, в Приагитье и Прииртышье, слагались легенды, пелись песни. Об этом у меня - в эссе «Копну корни, нарисую древо». Этот факт подтверждается также в романе Якуба Занкиева «Любовь, объятая пламенем», что так же предстоит исследованию: как так, и почему он, не будучи родственником нам, тоже приобщился к теме о моих корнях?..
…Помыкавшись с двумя детьми на руках, когда мне пошел третий годик, по рекомендации родственников, мать в свои тридцать три года выходит замуж за бывшего фронтовика Аитова Касима Хасановича, человека старше себя на восемнадцать лет. Отцом я его признал сразу. Ответно и он, не имевший до этого своих детей, воспринял меня как родного. Помогая рядом, наблюдая за всем, что он делал как плотник, столяр, сапожник, бондарь и мастер прочих ремесел и навыков, я научился всему, что должны знать деревенские дети. С появлением отца связана наша дальнейшая вполне благополучная жизнь в Митькино. С тех пор мы осели в этой таежной деревне, которая стала моей родиной малой на всю жизнь. И это несмотря на то, что по обстоятельствам, от меня не зависящим, там я пожил мало.
В нашей деревне школа была малокомплектной - после четвертого класса все ученики переезжали жить и учиться в соседние интернаты: татарские дети в деревню Казанка (Казанлы авылы), русские дети – в восьмилетку в деревне Домнино. Естественно, дома мы появлялись только по субботам, а в воскресенье уже торили дорогу обратно в школу. Эта дорога нас многому научила, закалила, ведь возили нас редко, чаще добирались на своих двоих – в мороз ли, в пургу, слякоть, иногда ища обходные тропинки по берегу Агитки… А после восьмого класса мне пришлось уехать еще дальше, так как татарская десятилетка в Вагайском районе открылась только в деревне Второвагай, за пятьдесят верст от родины, за рекой Иртыш. Там я проучился два года, бывая дома лишь на каникулах.
Окончив десятилетку, в 1968 году я поступил в Тобольское культпросветучилище. Поступил вопреки желанию родителей, боявшихся, что эта профессия меня не прокормит, хуже того, научит любить горькую, ведь культработник – человек публичный, сценический, всегда найдется повод приложиться к стакану, а примеры рядом были...
Но именно культпросветучилище дало мне все то, что пригодилось по жизни везде, где бы после ни работал, и что затем развило мое творческое начало во всех проявлениях. В КПУ нас учили руководить хором и вокальным ансамблем, навыкам игры в духовом оркестре, аккомпанировать самодеятельным певцам на баяне, гитаре, фортепьяно, оформительскому мастерству, фотографировать, работать с кинопроектором. А по работе затем пришлось писать сценарии, готовить и проводить мероприятия, вести вечера и концерты, даже самому сочинять песни, необходимые по сценарию… Достойная работа в культуре впоследствии дала мне все то, что надо было иметь семьянину: жилье ли, садик ли ребенку, карьеру, доброе имя. Так, я доказал родителям, что эта профессия очень даже уважаемая, если есть в тебе трудолюбие, фантазия и творческая жилка…
Вышло так, что, сам того не понимая, интуитивно, я пошел по более благодатному для будущего писателя пути… Сочинение сценариев, поиски всяческих источников для них - из фольклора, музыки, литературы - постепенно научало меня работе над словом. Умение следовать теме, полное раскрытие замысла и идеи, доведение эмоциональной линии до зрителя, слушателя, правильная работа над композицией – все эти компоненты, как потом убедился, были как нельзя необходимы и в литературном творчестве.
С таким багажом знаний, призванный на службу в 1970 году, было намного легче приспособиться к армейской новой жизни и обязанностям, где мне, как помполиту сторожевого пограничного корабля, пришлось заниматься всем тем, чему учили в Тобольском КПУ. А командиры умеют ценить вояку по его способностям… А впоследствии мне было проще учиться и в институте культуры в Челябинске, в котором я, поступив заочно в 1975 году, проучился пять лет. Целеустремленный человек в любом вузе получит все, что ему необходимо, независимо от формы обучения.
В нашем ЧГИКе был большой курс литературы. За пять лет обучения мы прошли всю литературу от древнерусской до современной советской, и зарубежную – от античной до наших дней. Мои знания обогатили здесь так же история театра и драматургии, не говоря о других гуманитарных дисциплинах, как история живописи, музыки, теория культуры, философия. Вот так жизнь сама подготавливала меня к писательству. А судьба способствовала этим моим планам…
Первые два рассказа друг за другом я написал в седьмом классе. Наверное, они были позаимствованы из увиденного мной в кино, или прочитанного, услышанного. До сих пор помню сюжет одного рассказа о пионере, помогавшему деду-партизану в годы войны тем, что сообщал ему обо всех делах немцев в их деревне, для чего выучился у деда играть на дудке, мелодии которой служили зашифрованным текстом. Когда командир полицаев стал пытать у мальчика, кто ему сделал дудку, и где он прячется, отважный пионер на его глазах стал демонстрировать, как умеет мастерить дудку сам. Так он не выдал партизан… Рассказы я послал в Казанский детский журнал «Ялкын» (Пламя). Однако, никакого ответа не получил. Это было тем более обидно, что мой одноклассник, посредственный по всем предметам ученик, получал ответы на свои письма от какого-то ученого-биолога из Казани. А я-то… Да ведь я же!.. написал целых два(!) произведения! И на тебе, впустую. Ох, и обиделся я тогда на всю Казань. Затаился, и перестал сочинять на татарском. Оказалось, навсегда.
Надо сказать, что в школьные годы я читал мало, как, наверное, всякий деревенский мальчик, ведь других забот полон рот. А даже если что-то и читал, то, в основном, татарские сказки, или переводные на татарский язык. Предметы мне давались легко, поэтому над учебниками особо не корпел, обходился тем, что хорошо усваивал рассказанное учителями на уроках. Из большой внеклассной литературы, помню, запали в душу, чем и запомнились на всю жизнь: «Как закалялась сталь» Николая Островского, «Гуттаперчивый мальчик» Дмитрия Григоровича, «Спартак» Рафаэлло Джованьоли, «Принц и нищий» Марка Твена; «Путешествия Гулливера» английского писателя-сатирика Джонатана Свифта, еще кое-что из литературы, осиленные мной за время интернатской школы в Казанке.
В старших классах я почему-то возненавидел уроки литературы по скучным для меня произведениям Достоевского, Толстого, Чернышевского, поэтому учился нехотя, через силу, а может, возраст такой подошел… За девятый-десятый классы из внешкольной русскоязычной литературы были с большим интересом мной прочитаны: роман Мамедсаида Ордубады «Меч и перо» о жизни и злоключениях Низами, азербайджанского поэта средних веков; приключенческий роман о разведчике «Щит и меч» Вадима Кожевникова, который тут же прошел на экранах; роман «Осуждение Паганини» Анатолия Виноградова; пристрастился к фантастике – основательно прочел произведения Александра Беляева, Жюля Верна, Карела Чапека, Герберта Уэлса.
Прочитанное вечерами пересказывалось мной одноклассникам и друзьям по комнате. Надо сказать, тогда я впервые стал читать, интересуясь тем, какую каждый из авторов избрал манеру письма, чтобы захватить внимание читателя…
Первые газетные публикации состоялись во время службы. Активно стал публиковаться, когда начал работать по профессии в райцентре Ярково, что счастливо расположилось посреди известных в стране городов Тюмени и Тобольска. Туда я приехал в феврале 1974 года по распределению после училища, которое пришлось доканчивать после армии. Работал методистом Районного ДК, директором этого РДК. Писал о прошедших мероприятиях, об активистах самодеятельности, иногда поднимал проблемные в местной культуре темы. И тут же впервые опробовал сатирическую свою вещь…
В январе 1977 года, отработав положенные три года, я с семьей отправился в Татарию, с тайной мыслью окунуться в богатую культуру нашего татарского народа. Так как уже с детских лет я преследовал цель свою стать писателем, по примеру Максима Горького, Александра Куприна стал намеренно искать пути, чтобы обогатить свою биографию новыми впечатлениями в новых неосвоенных мной профессиях.
Так, за пять лет жизни в Татарстане я побывал помбуром, директором Парка культуры и отдыха, автослесарем, сварщиком-арматурщиком, оформителем, хормейстером, организатором агитбригад, худруком ДК… Там же, в нефтяном городе Лениногорске впервые стал посещать литобъединение «Чишма» (Родник), здесь же были первые публикации о рабочем классе в городской газете «Заветы Ильича». А выдался случай, окунулся в творческую жизнь начинающих литераторов при редакции газеты «Комсомолец Татарии» в Казани, что вел широко известный тогда в стране и за рубежом драматург, философ, культуролог, русскоязычный писатель Диас Валеев.
Занятия он посвящал урокам писательского мастерства, разборке новых произведений молодых, разнообразил встречи тем, что приглашал к нам видных писателей, театралов, общественных деятелей, иногда устраивал походы в мастерские к его друзьям-художникам. По его совету о том, что чтение текстов наизусть очень сильно помогает обогащению писательского лексикона, стал участвовать в постановках самодеятельного театра при ДК ученых…
И по его же совету, что перемена места жизни, работы, то есть новые страницы в биографии являются большим источником для творчества, в апреле 1982 года я подался на свои севера. Там я так же часто менял места работы, профессии. Но всегда ходил в литобъединение «Надым», задружил с такими же одержимыми, неуспокоенными душами – начинающими писателями, как сам.
В Надыме оказалось очень сильное литературное ядро: Анатолий Алексеев, Юрий Басков, Валерий Мартынов, позже присоединились Альфред Гольд (как руководитель лито), Людмила Ефремова, Алевтина Сержантова, Владимир Мостипан, Владимир Шумков, Борис Кожухов и др. ребята, кто сегодня является гордостью литературы Ямала и тюменщины.
Литератор, как и спортсмен, должен иметь наставника, вращаться в том кругу, где его интересы. Поэтому в моем становлении надымское литобьединение (НЛО, как мы его сами любовно называли), атмосфера северного общения, бескорыстной дружбы, и сам регион, значимый в экономике страны, где ты чувствуешь масштабы дел, сыграли большую роль. Но первый толчок в писательство я все же получил от посещений литмастерской Диаса Валеева. Можно сказать, в Надым я приехал, пройдя хорошую школу начинающего писателя. И в первые же дни пребывания в Надыме у меня появился новый, самый подходящий для меня, псевдоним Габдель Махмут, пошли писаться более серьезные вещи, более зрелые, чем прежде…
Здесь я так же, и с той же целью писательского поиска, продолжил пытать себя в разных профессиях: работал директором СДК, сценаристом-режиссером отдела культуры, режиссером-постановщиком агитбригад, стропальщиком-монтажником газопроводов, столяром-плотником-работником пилорамы, оформителем, директором филиала Музея ИЗО, корреспондентом-фотокором многотиражки «Трасса» при тресте трубостроителей, директором Районного архива; шесть лет был зачинателем-руководителем пресс-центра Надымгазпрома, начальником Управления культуры…
В годы Советской власти, идя в писатели, я думал, что за время жизни на Севере накоплю необходимый творческий багаж, а уже вернувшись на «материк», бросив якорь в каком-нибудь большом городе, начну публиковаться в журналах и, затем, к закату жизни, может быть смогу выпустить книжечку… Но время вдруг повернулось лицом к нам. Пришла перестройка. В 1991 году, после ликвидации нашей многотиражки, я сам основал частную свою газету «НОРД-ВЕСТник», сделав ее органом надымских литераторов. В то время это была первая частная литературная газета в СССР! Пошли публикации в журналах, областных газетах, о чем еще недавно и помыслить было трудно.
Так, первая моя серьезная проба пера состоялась в нашем надымском альманахе «Окно на север» в 1992 году. Затем солидная публикация была в казанском журнале «Идель» в 1994 году. Одновременно вышла книга «Камертон», где были два друга-автора - Борис Кожухов и я. Лед тронулся, дело двинулось семимильными шагами. Вышел первый добротный сборник рассказов и повестей «Земляки» (1994 г.). 5 октября 1995 года в день столетия Сергея Есенина (опять из серии везений моих!) Тюменской первичной организацией я был принят в Союз писателей РФ. В октябре 1996 года принял участие в работе Международной конференции писателей Севера, проходившей под лозунгом «Слово в духовном возрождении коренных народов Севера и Сибири», где был признан открытием конференции.
После были публикации в солидных изданиях страны, таких, как писательский еженедельник «Литературная Россия» (однажды даже был опубликован под рубрикой «Золотое перо»), Альманахе «ЛитРос» при этой же газете, коллективном сборнике прозы и поэзии россиян «Душа прикоснулась к душе», журналах «Врата Сибири», «Обская радуга», «Фактор», «Дон» и пр. Книга «Земляки» переведена на татарский язык(пока не издана). По одному рассказу, так же вошедшему в программу по литературе, снят учебный фильм для школ ЯНАО…
На сегодня у меня семь изданных книг, готовы еще две, имею персональный сайт в интернете: www.gabdel.ru. Думаю, если б мое творчество было бы посредственным чтивом, никто не включил бы в учебники литературы (в Тюменской области и ЯНАО), в различные интернет-библиотеки, а имя - в справочники, энциклопедии, в общероссийский список "Выдающиеся... ",«Известные татары»…
Так что грех было бы мне не стать писателем – сама судьба за руку привела. Поэтому считаю себя везучим человеком, чего и вам, мой читатель, желаю!..
Габдель Махмут, 2010 г.