Можешь ли представить жизнь без автобусов, трамваев и троллейбусов? Без асфальтированных дорог, подземных переходов, светофоров, трамвайных звонков, шума и гама городского?
Если с того момента, как родился, ежесекундно жил этой жизнью. Вдруг представилась возможность, покинуть окружающий разноголосый и вечно спешащий городской мир? Как бы среагировал, чтобы подумал?
Сказочно повезло, и сможешь насладиться спокойной жизнью наедине с природой, так?
Не знаю как ты, а мне хотелось, закрыть глаза. Двинуться по шпалам единственной узкоколейки, соединяющей это великолепие природы с остальным миром, назад, в родной и любимый город.
***
Что представляет собой жизнь в отдаленном гарнизоне. Там, в глухой тайге, с мошкарой, комариным гудом. Где не тронутая человеком природа, с вековыми соснами и елями, непролазными болотами, с иронией посматривает на тебя пристальным взглядом. И не собирается идти на уступки. Да и ради чего?
Пришёл сам. Об этом не просила. Вот потому уступай, подстраивайся под её законы и принципы, устоявшиеся веками. Непросто… сложно… Согласен. Но если хочешь жить рядом, то сделать это придется.
И если природа, убедится в твоём намерении невзирая ни на что, ни под каким предлогом не делать ничего плохого и поддерживать её законы, то увидишь много интересного и удивительного.
И комаров нет, и гуда не слышишь, неожиданно замечаешь, что на окружающее смотришь по - иному. Оказывается, бывают чудесные и закаты, и рассветы, и шум леса, и волшебный запах хвои. И руки, ноги у тебя те же, что раньше и физиономия та же только немного суровее, чем прежде. А душа совсем другая - светлая, чистая, способная воспринимать окружающее её.
Срочно вызвали в штаб соединения. До него километров десять. Дежурная машина пойдёт только часа через три. Пешком шлёпать по бетонке желания не было. Вот и расположился на скамеечке, под навесом, на перекрёстке дорог в надежде на попутку.
Солнышко пригревает, травка зелёная сочная, запах пихт дурманящий. Блаженство, какое то.… Появляются из кустов два сереньких зайчонка. И давай, у ног, прыгать и скакать. Глазенки у них такие озорные, как у детей маленьких. На меня внимания ноль. Только, что на колени ко мне не запрыгивают. Так потешно смотреть, боязно напугать. Замер и дышать боялся. Сидел бы и сидел, если бы не проезжающая попутная машина. Остановилась и просигналила. Резкий крик матери-зайчихи! Озорники уши прижали! Прыг в кусты!
Их и след простыл, а на душе тепло осталось надолго.
Если к природе отнестись с теплом душевным и лаской, то отдача будет обязательно. Друг мой Женька похвастался, что в двадцати минутах от нашего парка боевых машин расчудесный малинник, где ягоды размером с голубиное яйцо, и такие сладкие, что рот слипается.
В тайге малинником никого не удивишь. Свернул с дороги. Прошёл метров двадцать – вот и малинник. Но то, чтобы ягоды с голубиное яйцо? Это уж приврал! Нет, я и сам иногда мог что-нибудь слегка приукрасить.… Но чтобы так – это уж слишком! О чём и брякнул: « Ты, Женя, ври! Но не завирайся! Такой малины в природе не бывает!»
« А если докажу? На что спорим?» - лицо покраснело от несправедливо сказанных мною слов. Женька весёлый по натуре человек и добродушный, но всегда считает себя правым и не терпит противоположных мнений. « Давай во время обеденного перерыва сходим и посмотрим кто прав? Тут делов - то! Двадцать минут туда. Двадцать обратно. Столько же там. Так что ещё и час в запасе останется!».
На том и остановились. Подошло время обеда. Рота под руководством старшины двинулась в сторону солдатской столовой. А мы с Жекой, преодолев заграждение из проволоки, раздвигая кусты и хрустя сухими ветками валежника, под ногами, карабкались вверх по оврагу.
Женька оказался прав. Минут через двадцать, вспотевшие и искусанные комарами, оказались в густом малиннике, расположенном на увале. Малина действительно чудо! Конечно, далеко не с голубиное яйцо, как утверждал Женька, но такой крупной и сладкой я никогда не встречал! Про спор оба забыли сразу.
Малинник занимал весь склон снизу доверху. Ягода таяла во рту. Вкус необычайный. Пять- шесть ягод и ладонь полная.
Жека двинулся левее, а я остановился на месте. Вдруг, услышал, как за спиной сопя и причмокивая, изредка покрякивая от удовольствия «хомячил» ягоду товарищ. « А чего это ты так рассопелся? »- со смехом спросил я и повернулся.
В двух шагах от меня стоял лохматый и потешный медвежонок с чёрными озорными глазками. Посматривал в мою сторону, нисколько, не боясь, и продолжал поглощать малину.
Окончательно обнаглев, подмигнул мне и высунул язык как бы дразнясь.
Ах, как хотелось погладить по лохматой шерсти! Чуть было, не протянул к нему руку.… Но замер от одной мысли о том, что где – то рядом, наверняка, находится его мама, которая вряд ли поймёт правильно, мои поползновения относительно ребёнка. Будет ли время ей объяснить, что никому и ничего плохого не желаю…
Бежать! Пока ещё не поздно! Куда? Вверх? Вниз? Я начал медленно пятиться вниз… Медвежонок оглянулся в мою сторону, утвердительно кивнул головой, только что лапой не помахал на прощание и продолжил поглощать ягоду.
За огромной сосной я столкнулся с Женькой, пятящимся так же, как и я, но с другой стороны. От страха наши голоса слились в один истошный крик! Как и куда несли ноги, и сейчас объяснить трудно, а тогда и тем более.
Оказались в таком месте, где пихты, сосны и ели такие высокие, что солнца не было видно. Это мудрецы могут сказать, что в лесу ориентироваться легко. Например, по солнцу! А если не видно? Или, мох, который растёт с северной стороны на коре дерева, обнял его полностью? То, что? Везде север?
«Вот так! Доигрались! Заблудились! Куда идти?» Посидели. Подумали. Жека рассказал, что видел мамочку медвежонка, но желания погладить, не появилось.… Надо было выбираться, а так как ничего придумать не смогли, приняли решение - идти на стук дятла! Глупее ничего придумать было просто нельзя, именно, поэтому и пошли в ту сторону, где он барабанил.
Самое интересное - решение оказалось верным. До дятла так и не дошли, но зато наткнулись на просеку, по которой добрались до бетонки в шести километрах от городка.
Думаю, что природа была на нашей стороне и помогла, и защитила. Когда вижу пчелу или даже муху, попавшую в лужу, пытающуюся оттуда выбраться, и она обречена на гибель. Понимаю, что это испытание Господом дано не ей, а мне. Вдруг мимо пройду. Понимаю, потому и достаю каким-нибудь прутиком и кладу на траву. А там уже не моё дело. На всё воля Божия! Но иногда так, что хочешь сделать хорошее и доброе, а сам, того не ведая, несёшь ей, природе, горе.
***
Выходные редко. Всё-таки служба, есть служба! А как детям хотелось побыть рядом с отцом. Но если уж такое выпадало.… Вот и у Сашки, неожиданно нарисовался выходной! Сын давно выпрашивал сходить к озеру порыбачить. А раз обещал, то выполнять надо! Встали с рассветом и на озерцо рядом с городком. Порыбачили и поболтали, вдоволь накупались. К обеду стали собираться домой.
Сынок Лёха вдруг поймал возле рюкзака маленького блестящего с чёрными бусинками глаз, ужика. С жёлтым ярким галстуком чуть ниже головы. Лёшка то гладил его по скользкой блестящей коже от головы и до хвоста, то вешал себе на шею, засовывал за пазуху и весёло смеялся.
« Папка, а давай домой возьмем! Пусть у нас дома живёт! Говорят, мышами питаются! Я ему буду мышей ловить! Ну, или молоком кормить?». Сам Сашка не против такого предложения, но как только представил супругу Галочку, так сразу, же и отказал сыну.
Но отговорить сына от этой затеи так и не удалось. Остановились на том, что покормят дома молоком и отпустят туда, где взяли. Замысел вроде бы не плохой, но не совсем удачный.
Дома Саня попал между двух огней, держа в руке напуганного ужика. С одной стороны - визжащая, напуганная до смерти, стоящая на подоконнике второго этажа супруга: « Выброси эту гадость! Или выпрыгну из окна!»
С другой стороны - на выходе из квартиры стоял сын и, вцепившись руками в дверь, умолял: « Папочка! Я прошу! Не надо ужика выбрасывать! Будет мышей ловить!» Слёзы лились в два ручья.
Сына обижать не хотелось… А супруга? « К ней лучше не приближаться! Только подойди, точно выпрыгнет!»
Лихорадочно соображая, Саня не знал, как поступить: «Да что же Вы со мной, милые, делаете!». Саня залетел в туалет. Засунул ужа в унитаз,… дёрнул на слив…
Этажом ниже на унитазе посиживал Сева, изредка попыхивая папироской, и читая журнал «Крокодил». (Это было насиженное излюбленное место, где никто не трогал и не мешал). Если бы не супруга, явно недовольная курением в туалете. « Да когда это уже кончится! Дымит и дымит! И себя, и меня травит табаком! Сидит и сидит – геморрой высиживает! Вот как выскочит крыса из унитаза да отхватит там всё!» - ворчала беззлобно.
И угадала! И накаркала! Сева неожиданно для себя вдруг почувствовал, что это (неизведанное и непонятное) тычется и тычется в него снизу. Ужас!
Как кричал! Кричал так, что качались ели! (Звук сирены во время пожара бывает намного тише).
Хлопнула резко подъездная дверь. И на виду у всех из неё вылетел как снаряд из пушки, Сева. Белее полотна с прилипшей к нижней губе папиросой, в одних трусах, крепко держащим в руке журнал «Крокодил». В ужасе, громко издающим один только гласный звук «а»! (Другие буквы в этот момент, видимо, забыл)
Следом за ним в траву скользнул маленький уж.
Какой стресс получил от встречи с людьми стоит умолчать. Свобода здравствуй!
Сева бросил курить. Место для чтения литературы изменил. В туалете не задерживается.
С природой надо жить в согласии, и не стоит навязывать свою дружбу, особенно, если она - природа, против.