Автор этой статьи [1] Василий Алексеевич Пушкарёв (1915-2002), с 1951 по 1977 год был директором Русского музея. Считают, что, во многом благодаря ему, мы можем сегодня прийти на выставку Павла Филонова.
Эта статья появилась в дни, когда выставка произведений Павла Филонова переехала из Ленинграда в Москву. Эту выставку ждали десятилетия…
Начало статьи мною опущено.
В предвоенных и послевоенных программах Академии художеств даже для искусствоведческого факультета Филонов не упоминался Он был забыт и вычеркнут из жизни нескольких поколений.
Однако после войны, а точнее, в 50-е и 60-е годы его имя и искусство стали привлекать всё большее внимание и интерес. Это объясняется и тем, что всё наследие художника, переданное в 1942 году на временное хранение в Русский музей его сестрой Евдокией Николаевной Глебовой, было относительно доступно для знатоков и любителей искусства. В начале 50-х годов Глебова забрала картины Филонова и держала их у себя на квартире. Однако в 1960 году вновь передала их в Русский музей, где они и хранились. А в 1977 году Евдокия Николаевна передала в дар Русскому музею 300 работ.
Когда вещи находились на временном хранении в Русском музее Евдокия Николаевна брала к себе домой то одни, то другие картины, то для показа кому-либо, то для продажи, то для фотографирования, то для дара другим музеям, в том числе и Третьяковской галерее.
Евдокия Николаевна давала частные уроки вокала и, конечно, бедствовала. Я бывал у неё на квартире несколько раз, преследуя две цели – приобрести для Русского музея произведения Филонова и оказать ей материальную помощь.
Купить картины Филонова обычным путём музею в те годы было невозможно, министерские чиновники, обнаружив фамилию Филонова в протоколах закупочной комиссии, наверняка пришли бы к убеждению, что мне уже надоело быть директором Русского музея.
Маленькая хитрость
Я предложил Евдокии Николаевне зачислить её на какую-либо незаметную должность в музее, чтобы она регулярно могла получать какую-то сумму денег – мизерную, как вы понимаете, судя по уровню оплаты труда музейных работников. Когда накопится сумма, соответствующая, по её мнению, стоимости намеченной картины, эту картину она передаст в дар Русскому музею.
Я полагал, что таким способом можно будет приобретать хотя бы по одной картине ежегодно. Евдокия Николаевна сначала согласилась, однако, подумав, отказалась от этой затеи. Конечно, эта маленькая «хитрость» с точки зрения этических критериев, мягко говоря, не была мною продумана. Я об этом вспоминаю просто как о поиске безопасного способы приобретения произведений Филонова.
В 1966 году Ян Крыж издаёт в Праге монографию о Филонове. Наряду с произведениями, находившимися на временном хранении в Русском музее и которые брала к себе домой Евдокия Николаевна (теперь уже ясно – для фотографирования), в монографии были воспроизведены и картины, принадлежащие Русскому музею.
Вашего покорного слугу призвали в Ленинградский обком КПСС на ковёр к т. Александрову Г.А. (впоследствии был заместителем министра культуры РСФСР), и началась выволочка! Кто разрешил воспроизводить крамолу?
В результате частых вызовов в обком у меня выработался «условный рефлекс», и я всегда знал или, по крайней мере, предчувствовал, по какому поводу меня призывают. На этот раз я знал. Внимательно перелистав монографию, увидел, что вещи Русского музея напечатаны в ней плохо, они нечётки по контурам и бледны по краскам. Меня вдруг осенила мысль: да ведь они печатались со слайдов, снятых с репродукций, а не с оригиналов. А вещи, принадлежавшие Евдокии Николаевне напечатаны хорошо – ярко и чётко по контурам. Значит, они печатались со слайдов, снятых с оригиналов.
Прихватив с собой монографию, я и явился в отдел культуры обкома. И уже на первый окрик («кто разрешил?!») изложил свою «теорию», показывая картинки. Аргументы оказались убедительными, и начальство поверило, что я говорю сущую правду. Эта «маленькая хитрость» сработала, хотя я до сих пор не знаю, существуют ли или существовали ли репродукции с картин Филонова, которые послужили бы «оригиналом» для монографии Яна Крыжа.
А вот в следующем, 1967 году, персональная выставка Филонова в Новосибирске обернулась для директора музея Академгородка … потерей кресла [2].
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2016/11/22/426
-----------------------------------------------------
1. «Литературная газета» №45 от 9 ноября 1988 года.
2. В.А. Пушкарёв ошибается. Никто после выставки Павла Филонова уволен не был. Не было и никакого разбирательства.