Самолёт в кустах

Владимир Гакштетер
            Что такое рыбак, знать достоверно может только он сам – рыбак. Я имею ввиду не того, который с сетью и с весами на рыбалку ходит. Этот – враг природы и к настоящим рыбакам никакого отношения не имеет. Для него главное добыть рыбы побольше и каким способом неважно. Настоящий рыбак, это поэт. Кому-то долгое сидение с удочкой, когда плохой клёв, представляется нудным и бесполезным занятием. Но не ему. Как раз трудности, при которых удаётся всё-таки поймать рыбку и вдохновляют настоящего рыбака. Вот такой рыбак и мой хороший знакомый Сергей Николаевич Волошин. На работе он – следователь в городском УВД, а без неё просто Серёга. Жизнь Серёги по интересам разбита на три части; самая большая часть, это его работа; вторая почти такая же часть – рыбалка и третья, совсем маленькая часть, это всё остальное; жена, семья, дети... И жене, этого самого маленького, похоже вполне хватает; не пьёт, не дерётся, зарплату всю домой несёт... За столом о работе он разговаривать не любит, а как заведёт свои рыбацкие страсти – заслушаешься.
            Я частенько хожу с Серёгой на рыбалку. У меня то ни снастей, ни прикорма, ничего нет. Да и иду я, чтобы с другом отдохнуть душой, без посторонних. Знаю, что он для меня возьмёт всё. От меня только выпивка и закуска. Жена смеётся: «Рыбак – говорит – хренов! Какая ж это рыба на твои снасти клюнет» А соберёт как надо. Я отбрыкиваюсь, куда так много, а потом, как разгуляемся, так всё и пойдет под свежий воздух.
Как-то мы пришли раненько утром на любимое Серёгино место на озере. Озеро небольшое, но чистое, что само по себе удивительно в наше время. Часть озера, где мы обосновались, заросла камышом, где на небольших залысинках и обитают рыбаки. А на другой стороне пляж, пацанва летом такой шум-визг поднимет, что и не до рыбалки. Но в этот день солнца почти не было, и тучка медленно надвигалась на город. Самое наше рыбацкое время. Мы пришли рано, а видим, что мальчонка – тоже рыбак, ещё раньше пришел. Ну места, конечно, всем хватает, мы расположились и полчасика молча рыбалить начали. Серёга внимательно-сосредоточенно, а я так – позевывая...
            Тут Серёга и говорит мне: «Смотри Ига на чём пацан сидит – и показывает на рыбачка – Ведь это лыжа самолётная. И стойка шасси под ней из воды торчит. В прошлый раз этого здесь не было. – и покрутив головой в сторону пляжа – Вон и вторая. Для прыжков в воду приспособили. Интересно откуда взяли?» А пацанчик услышал разговор и говорит: «Так здесь рядом самолёт в овраге валяется. Никому не нужен, вот ребята и взяли» Ничего себе, просто как, обыкновенный самолёт в кустах валяется, чего ещё тут удивительного. Как будто самолёты у нас везде разбросаны... Посидели мы, отдохнули, как следует, выпили и закусили, конечно. На душе сразу хорошо стало, по телу тепло разбежалось. А наш сосед собираться стал. Серёжа и говорит ему: «Ты не покажешь где самолёт лежит. Посмотреть хочется» Тот отвечает: «А что показывать, выходите на бугор и вниз смотрите – там он и лежит» Теперь нам и рыбалка вроде бы не очень интересна стала. Собрались по-быстрому и на бугор. Смотрим вниз, а там действительно самолет небольшой на боку лежит. Спустились к нему, осмотрели. Видно давно лежит, но состояние неплохое. В кабине вместо приборов дырки, ну и шасси нет – знаем где. «Зимой видно упал, раз лыжи были. – сказал Серёга – Странно это. Редко кто ставит лыжи, не так снежно у нас, да и садятся всегда на аэродром. Давай запишем номер, попробуем выяснить в аэроклубе. Это их аппарат, а то ещё чей же. В городе только у них аэродром»
              Сделал Сергей, как положено запрос в аэроклуб насчёт самолёта и номер его предоставил. А оттуда ответ пришел, мол самолёт угнали, виновный наказан – в тюрьме сидит. Как бы снят вопрос, что ещё. А я говорю Сергею: «Ты знаешь. Странно, что не искали самолёт, да и виновный наверняка указал место падения. А потом, если лётчик сидит, то за что, ведь самолет почти цел. Туда десяток мужиков, разобрать и на руках вынести можно за полдня» Но по лицу вижу, что убеждать Серёгу не надо. Глаза загорелись, нюх ментовский сработал, сам понял, что есть над чем поработать. И даёт он мне задание: «Ты Игорь, поезжай в посёлок, что за оврагом, где самолёт лежит. Там огороды и дворы. Поговори с людьми, может помнят, что. Ведь самолёт без лётчика не летает. Убиться насмерть он не мог, значит выбирался через огороды. А я в ДОСААФ, поговорю о самолёте и лётчике»
             Поехал я в поселок Южный, около которого и упал самолёт. От городка до посёлка километров десять по хорошей дороге. И сразу захожу в тот дом, что на краю посёлка у оврага. Встречает меня мужичок, не сказать, что старый, но выпивает – видно сразу: «Да! Был такой лётчик. Звали Иван, а вот фамилию не знаю, не участковый я. Сказал, что не виноват в падении самолёта, а возвращаться боялся, потому, что слегка выпивши был. Рассказывал, что он перед полётом иногда на грудь принимает. Но тут такая ситуация. Попросил приютить его на пару-тройку дней. Я его в баньке нашей и определил, банька тёплая. А он осмотрелся, дал мне денег, чтоб я сгонял в магазин. Так мы с ним недельку за знакомство то и пропили. Весь его аванс ушел. Потом занял у меня две тысячи и куртку старую и уехал на автобусе в деревню к бабке» Уже напоследок, когда я выходил на улицу он и говорит: «Одного я не пойму? Самолёт похоже Ванькин собственный, разве может быть такое? Никто про него с тех не интересовался, ты вот первый»
У Сергея тоже, как и у меня, улов оказался на уровне имени и фамилии. Директор аэроклуба, подтвердил, что самолёт ихний. Лётчика – Ивана Приходько, задержали далеко отсюда. Посадили. За большой ущерб восемь лет дали. Сергей возмутился: «За что ж так много, самолёт то почти целый?» Директор в ответ ему: «Вы, товарищ капитан если пришли по уголовному делу, так задавайте вопросы, я отвечу. А если вы по своей личной инициативе, то извините... Да вы не обижайтесь! У меня тут свой, директорский интерес. Должны мы получить три новых самолёта. А если я сейчас достану разбитый самолёт, мне денег на восстановление этой развалины дадут, а новый нет. Вот и сижу, жду, молчу, как мышка. Мы ж его списали, как угнанный»
             Собрались мы вечером подводить итоги. Можно сказать, закрыто дело, да и нет ведь никакого дела, так личный интерес, а на душе тревожно что-то. За что мужику восемь лет вкатили. Сергей взял дело из архива и тут мы интересную информацию поимели. Оказывается, угнал тот Иван Приходько не один, а три сразу самолёта. Перегонял их на ремонт, а на место они не прибыли. Масштабы у мужика – А! Ну и понятно поэтому за что восемь лет. Мы уже и успокаиваться стали, что воду в ступе то молоть, как будто другой работы нет. Так нет же...
Вызывает через пару дней Сергея начальник и давай чихвостить. Что за инициатива; лазить по лесам, искать самолёты, лезть в глаза людям в ДОСААФ, аэроклуб. Работы, говорит мало, так я загружу дополнительно. Но начальник у Сергея человек нормальный, разговаривать с ним можно. Сергей и говорит ему: «А откуда, Николай Иванович у тебя информация об этом? Уж не сверху ли. Это кого ж мы вдруг так растревожили?» «Звонок от генерала был – объясняет Николай Иванович – Так что давай выкладывай, что там с самолётом» «Да ничего особенного – объясняет ему Сергей -  на рыбалке мы были и нашли в кустах самолёт. Нашего аэроклуба оказался. Мы и сходили поинтересовались у директора клуба. Оказалось, угнанный самолёт и лётчика посадили за угон сразу трёх самолётов. А что же они так всполошились? Николай Иванович! Чувствую зверя, дай съездить к лётчику! И сразу закроем всё» «Хорошо! Но только аккуратно там. Не болтай лишнего начальству, чтоб я потом по заднице от генерала ещё за это не получил»
            Помчался Сергей в командировку. «Еду и соображаю, что наверняка не в пустую – рассказал он мне потом – иначе зачем директор клуба забеспокоился и своё начальство на дыбы поднял. Мы же объяснили, что личный наш вопрос» В колонии, где находился лётчик, вопросов не возникло, заключённого в момент предоставили и Сергей в один день плодотворно с ним поговорил. И вот, что рассказал Иван Приходько: «Я, по заданию директора, должен был перегнать в ремонт три самолёта. Тот хотел спрятать их, для того, чтобы получить новые, а впоследствии продать куда-нибудь, или на запчасти. Дело хорошее – поиметь три новых самолёта. Вроде бы и с краевым начальством, и со своими городскими всё уладили. Только мне показалось подозрительно и непонятно, почему я должен был передавать самолёты в поле, подальше от города. Но это ладно, в поле, так в поле. Моё дело маленькое. Два самолёта я так отправил. Там меня встречали несколько мужиков на джипе. Как я вылез из самолёта, туда лётчик ихний прыг – и улетел. Меня они на джипе до остановки подвозили. А с третьим самолётом я сам виноват. Выпил совсем чуть-чуть – устал немного, больше от автобуса. Ну и темнеть начало. Когда летел, снег и крупа с ветерком. Земля белая, вокруг всё белое, и небо тоже. Летел низко. Почувствовал только, что лыжа по большому дереву чиркнула и вниз потянуло. Рычаг на себя, а поздно, уже, как на санях по склону провалился и в момент упёрся в противоположный край оврага. Хорошо ещё, что скорость маленькая была и склон оврага очень пологий. Лыжи оторвало в самом начале падения, потому и торможение брюхом было сильное. Я ударился, даже на какое-то время сознание потерял. Очухался – тишина, голова, как котёл, на лбу дыра, по щеке кровь. Кое-как башку перебинтовал и давай вылазить, а тут мужик из посёлка подбежал – видел, как я падал. Возвращаться в аэроклуб я побоялся, решил у того мужика пересидеть, пока выветрится спиртное. Как на грех аванс выдали в этот день. А мне же деньги в руках держать нельзя – жене отдаю сразу, слабый я на это дело. Дал я мужику деньги на водку, ну мы с ним и погуляли на весь аванс неделю. Жинка его, как узнала, что лётчик: «Ванюша! – да – Ванюша! Что тебе ещё?» Весь погреб свой перешерстила, закуску нам подавала. Через неделю я уехал, от беды подальше, в деревню к бабке своей. Там меня и арестовали ещё через неделю, как преступника, в наручники. Уже в камеру ко мне подкатил парень, накачанный, спортсмен, бицепсы, морда здоровая – волкодав, одним словом. «Признавайся, что угнал три самолёта. Два отдал, а когда третий отдавал бы, то деньги получил бы за все три. Кто такие покупатели ты никогда не видел и не знаешь их. Прикинься лохом. Ни самолётов, ни денег. Понял! – сказал это мне, как команду выдал – Если не сделаешь так, или сболтнёшь чего лишнего, жену твою и детей в землю зароем. Пожалеешь потом, да поздно будет!» Я и перетрясся! Всё принял на себя, а теперь вот отсиживаю. Это мне за пьянку мою наказание» Рассказал он это, а сам знаком попросил у Серёги ручку и листок. Написал на листке: «Один лётчик, улетевший на первом самолёте – Виктор Самохин, есть его фото дома в альбоме. Мы учились вместе в лётной. Джип Тойота, который самый дорогой, черного цвета, номер ноль – ноль и грязью забрызгана цифра, сто двадцать третий регион. Жинку и детей спрячьте!»
            Вернулся Сергей из командировки, доложил начальнику, только записку не показал – преждевременно. Шеф и говорит: «Ты сам Серёжа прекрасно понимаешь, что там в колонии можно, что угодно наболтать. Я даже верю этому несчастному. Но где факты. Сохрани всё по этому делу до поры. Там видно будет...» Но пора та сразу и наступила. Не прошло и два дня – пожар случился в аэроклубе. Того аэроклуба то – вышка на аэродроме. Она и сгорела целиком. А в огне нашли труп директора со следами пыток. Пытали с помощью обыкновенного строительного степлера. Скобки длиной почти два сантиметра в руки, грудь, в голову загоняли. Старика сторожа задушили. Вся документация клуба в огонь – ничего не осталось, казалось концы в воду. Одно хорошо, степлер тот идиоты выбросили недалеко от аэроклуба, а на нём хорошие отпечатки и кровь директора. И следы протектора машины рядом с вышкой. На территорию аэродрома машинам въезд строго запрещён, значит понятно, чьи это следы.
            Вызвал Сергея Николай Иванович. «Да! – говорит – Ты со своей рыбалкой такое змеиное гнездо разворошил. Сразу два трупа, что дальше будет? Теперь на себя и бери это дело» «А что дальше будет! – отвечает Сергей – свидетелей убирают, а единственный, кто хоть что-то знает, это лётчик. Звони Николай Иванович, если не поздно» Оказалось поздно. Как сообщил начальник колонии, на следующий день после приезда следователя, Ивана Приходько пытались убить заточкой, но, к счастью, выжил парень. Николай Иванович немедленно к генералу по вопросу защиты единственного свидетеля... Ивана срочно перевезли в городскую больницу и приставили круглосуточную охрану.
Сергей поручил мне осторожно зайти к жене Ивана Приходько, найти фото того лётчика и убедить её немедленно уехать. Я выполнил задание; нашел фотографию, сам лично отвёз женщину с двумя детишками к родственникам в соседний город, зашел на её работу и предупредил директора. Мы подумали, если в деле такие беспредельщики, то в опасности может быть следователь, т.е. Сергей, и его семья. Поэтому Сергей всех своих перевёз срочно на дачу к другу, где их никак не могли достать.
            Неделя прошла спокойно, а в начале следующей наружка, выставленная у дома Сергея, поставили на всякий случай, не хватало ещё следователя потерять, засекла джип Тойота, черного цвета с номером ноль – ноль – один. Сергей в это время находился дома, в квартире. Ему немедленно позвонили и запретили выходить и открывать дверь кому-либо. А ещё через два часа от дежурного пришло оглушительное сообщение – на перекрёстке, недалеко от дома Сергея, очередью из автомата застрелили человека, в кармане куртки которого было удостоверение на имя следователя Волошине Сергея Николаевича. Почему он вышел из дома, почему нарушил приказ, тогда было непонятно. Я места себе не находил, меня никуда не пускают. «Ты кто такой, сват-брат» – говорят. Это я с Сергеем что-то мог делать, пользуясь его правами. Я к жене Серёжки – Маше. Она и говорит: «Пошли вместе на опознание, одна не могу» Пришли мы с ней в лабораторию судмедэкспертизы – смотрим на столе труп; лица практически нет – каша, а остальное по размерам вроде подходит. Но главное – куртка его, кожаная, дорогая, в городе такой ни у кого нет, он очень ею гордился. Маша полуживая, валерьянки, корвалола уже обпилась заранее. Не идёт, а висит на мне. Я тоже не лучше. Серёга, как братуха мне с детства... В глазах слёзы пеленой. Начинаем уходить, сквозь слёзы смотрю, ступни ног торчат из-под простыни. Пальцы все на месте. А у Серёги то палец ещё в детстве оторвало. Бомбочки придурок делал всё ту же рыбу глушить. Я сразу сориентировался, ничего не сказал в тот момент Маше, вывел её из помещения на улицу. И, как раз к месту, этот придурок и звонит: «Где ты там? Долго мне здесь куковать?» Я ему: «Тебя убили! Сиди, к окнам не подходи и не шуми! Маше скажи пару слов!» Даю трубку Маше, а он ей: «Маша! Что там такое? Кого убили?» Ну Машка и с копыт, мне под ноги. Странные эти бабы, честно говоря. У трупа мужа смогла выстоять, а как услышала его голос – живой значит – и в обморок! Выбежали сотрудники лаборатории, помогли усадить её в машину, принесли ватку с нашатырём. Очнулась, крутит глазами: «Где Серёжа?» «Молчи – шепчу ей – живой твой Серёжа! Живой!» А у самого сердце, если раньше сжалось, от горя, то теперь из груди вырывается, дышать нечем...
           Поехал я тут же к Николаю Ивановичу. «Работу эти бандиты свою теперь выполнили, едут к себе, там всё будут зачищать – объясняю ему – документацию уничтожат, ещё каких свидетелей тоже, и разбегутся, потом ищи их по всей стране» А Серёга не зря последнюю неделю в кабинете просидел, всё вычислил; и название фирмы по ремонту и продаже самолётов, и учредителей, и автомобиль тот нашел. Позвонил Николай Иванович генералу – тот тоже в курсе дела. Приехал чёрный джип к себе на базу, а там уже ОМОН их поджидал. Хорошее получилось дело, всю цепочку раскрутили; и бандитов, что людей, как сорняки в огороде выдёргивали, и чиновников, всем дали, что положено. Жалко только директора нашего аэроклуба. Хороший был человек, не при делах, для города старался...
           А кого же вместо Сергея убили - тоже история. Бомж разбил стекло в машине рано утром и украл куртку, а в ней удостоверение Сергея. Понравилась видно куртка несчастному...
           Мы с Машей в тот день на даче детей забрали и в город, домой к ним, Сергей уже всё разузнал, и про убийство, и про морг. Обнялись с Машей в коридоре и полчаса так, плачут оба, ничего толком сказать не могут. Детишки заливаются. Да и я, тоже человек ведь!
           А уходя я и говорю Сергею: «Чтоб я с тобой ещё раз на рыбалку пошел – не дождёшься - придурок!»