Что значило для меня это слово в военное и послевоенное время?
Это запах ароматной, хрустящей корочки. Запах жизни.
Сейчас, в наши дни, если у меня дома закончился хлеб, а правнучку должны привезти ко мне, я не иду за хлебом, а жду её. Магазин за домом. Она приезжает, и мы идём вдвоём. Она очень любит чёрный хлеб. Выходим из магазина, спрашиваю:
- Ну, что, горбушку?
- Да! Да!
Отламываю тёплую горбушку, и мы идём гулять.
А в памяти – военные и послевоенные годы, когда я, зажав в ладошке хлебные карточки, спешу в очередь за хлебом. Прихожу пораньше, чтобы быть поближе. Очередь состоит из бабушек и детей. Дети не любят ждать, поэтому выбегают из очереди играть. Я же никогда из очереди не выхожу – боюсь, что забуду, за какой бабушкой стояла, и меня не пустят в очередь, я не принесу хлеб домой. Мне страшно, что тогда будет. Дома – младшая сестра-инвалид, она родилась в день, когда началась война.
И мама мне строго наказывала не выходить из очереди, и хлеб чтобы был! И я терпеливо ждала, переминаясь с ноги на ногу.
Потом я радостно и гордо несла хлеб в сумке, как будто несла кусочек солнца – вот принесу домой, и он согреет нас. А мама придёт с работы и будет рада.
И ещё одна печальная история, связанная с хлебом.
Мама работала на элеваторе парикмахером. И иногда оставалась подработать на ночь, охранять гурты и склады зерна на территории элеватора. После этого она приносила в кармане горсть пшеничных зёрен. Уже став взрослой, я её спросила:
- Как же ты проходила через проходную с зерном? Могли ведь остановить и посадить?
А она мне ответила:
- На проходной просто прижимали к карманам ладонь, а эта горсточка не прощупывалась, оседала на дне и по краям кармана. А иногда и сами карманы и не прощупывали, зная, что мать эту горстку несёт детям.
Горстку зерна мы высыпали из кармана на стол. Моя задача была проверить, не остались ли зёрнышки в уголке кармана. Мне она наказывала: «Ты об этом никому не говори!» И я молчала.
Высыпанные зёрнышки ссыпали в банку и ставили далеко на полку, ожидая следующую горстку. Когда банка наполнялась зёрнами, мама приносила ручную мельницу. Это была низкая и узкая скамеечка, в середине её закреплён металлический стержень. На него надета металлическая тарелка с бортиком и с боковым спуском в виде совочка. На стержень надевался тяжёлый металлический стакан с ручкой. Мама относила мельницу в палисадник, сажала меня в тень, чтобы не было видно с улицы. Я сажусь на скамеечку верхом, как на лошадку, засыпаю в этот стакан зерно, боясь, чтобы ни одно не упало на землю. И начинаю вращать стакан за ручку по кругу. Тяжело и долго. Мука сыплется по совочку. Лишь сознание того, что мама насыплет в оладушки из картофельных очисток немного муки, они будут вкуснее и меня от них не будет тошнить, придаёт мне сил и заставляет вращать тяжёлую мельницу.
А вообще-то хлеб мы заменяли травой. На песчаной почве почти ничего не росло, кроме травы, которую мы называли «калачики». В скудной траве, раздвигая стебли, мы разыскивали крохотные, с булавочную головку, «калачики», и ели. Ели цветки сирени, белой акации (жёлтая казалось горькой), лопаточки клёна. Не приведи Бог никогда и никому Войны и голода!
Были и трагикомичные истории.
Моя мама рассказывала мне и моей дочери, какой случай произошёл с её подругой в военные дни.
Наш город был прифронтовым. Подруга работала на заводе в столовой. Конец дня, скоро домой. Она из общей кастрюли с тестом оторвала кусок теста и положила в лифчик между грудями, чтобы хоть что-то принести домой детям. На проходной её остановили, развернули назад: «Будет собрание. Велели никого не выпускать!»
Пришлось идти на собрание, которое затянулось надолго.
И вот она рассказывает: «Сижу, голосую, а тесто в лифчике подходит, пытается вылезти наружу. Что делать? Наклонилась вперёд, спрятавшись за спины впереди сидящих и кулаком попробовала вернуть тесто на место. Вроде помогло, тесто опало. Сижу. В зале душно, тепло. Опять тесто подходит и собирается вылезти. Опять наклонилась и опять дала тесту тумаков. Опало… Сидящие рядом спрашивают:
«Что потеряла?»
«Да нет», - говорю, - «тесто успокаиваю!»
И рассказала, где оно у неё. Хохотали все, рядом сидящие. Тесто пришлось успокаивать ещё не один раз, пока шло голосование. Но никто не выдал!
Бог дал, война закончилась, мы выросли. Но иногда картины голодного детства всплывают в памяти, и тогда я не сполю всю ночь …