Вот и лето наступило! Детский сад, куда ходит наша пятилетняя дочка, выезжает на дачу, в красивое место под Можайском с чистым воздухом в хвойном лесу.
Подали автобусы, дети залезают, бросаются занять местечко у окон, а наша Олечка нерешительно прошла в самый конец автобуса и скромно уселась даже не у окошка, а посередине, прямо напротив прохода. Я нервничаю, подаю ей знаки, чтобы она пересела к окну, воспитательница успокаивает меня, говорит, что дети сто раз пересаживаются во время дороги, уверяет, что всё будет хорошо, что встретимся в Родительский день.
Машем вслед уходящим автобусам, пытаясь не показать детям свои слёзы, и… расходимся по своим делам, свободные, как птицы. Куда хотим, туда и пойдём, что хотим, то и будем делать, и так почти три месяца! Но… Есть два противных слова: «если» и «но», они всегда испортят настроение, особенно в тот момент, когда у вас грандиозные планы на будущее. Они просто подрежут вам крылья, на лету!
Родительский день. Он же в середине лета, через целых полтора месяца! Полтора месяца мы не увидим нашу дочку! Как ей там будет? Всё! Семечко сомнений и переживаний попало в почву. С этой минуты начались мои муки. Что бы я ни делала, я думала о том, каково там дочке. Ем что-нибудь вкусное – переживаю, что не могу угостить дочку, а она там, бедная, давится, ест варёную свёклу, капусту и другие блюда, которые терпеть не может.
Стала я приставать к мужу: не забрать ли нам дочку, не поехать ли мне с ней на лето к бабушке. Чем дальше, тем больше. Не слушаю его доводы, что дочке там хорошо, что она с друзьями играет на воздухе, что ими там занимаются нянечки и воспитатели. Ночью спать не могу, представляю, как она ждёт сказку на ночь, как утром стоит у забора и выглядывает, не приехали ли за ней.
Уломала-таки, уговорила мужа забрать дочку. Решили: в субботу поедем за ней. Но (опять это «но») до субботы целых четыре дня. Я просто не выдержу. Решаю, что поеду завтра сама, а мужу ничего не скажу. Придёт с работы – а мы уже дома!
Так и сделала. Доехала на электричке до Можайска, пересела на автобус, а дальше – два километра лесом. И тут-то я по-настоящему испугалась. Дело в том, что я всегда путешествовала с мужем и даже не задумывалась, как там будет, потому, что всегда знала: там всё будет, как надо. Я была как за каменной стеной. Как Пятачок в мультфильме идёт за Винни-Пухом, тот резко останавливается, а Пятачок – тык ему в спину. Так и я. Но… (опять это слово всё портит!) здесь будет ребёнок и чемодан с вещами, и два километра лесом!
Удивились воспитатели, что я неожиданно забираю ребёнка, пришлось соврать, что причина серьёзная. Упаковали вещи, получился довольно тяжёлый чемодан и сумка. И дочка.
Бодро отправились в путь. Дочка радостно скачет, рассказывает, как жила. Судя по рассказам – прекрасно жила, землянички собирала, за бабочками носилась, «секретики» в землю прятала, подушками перед сном вместе с другими детьми кидалась. Воспитательница ругалась, а дети смеялись. «И зачем я ребёнка сорвала с места, когда так весело было?» - думала я, таща чемодан в одной руке и сумку в другой. А дорога длинная: лес пройти, шоссе перейти, автобус не пропустить, в электричку сесть, два часа ехать, да с вокзала домой добраться. Почему Винни-Пуха не послушался глупый Пятачок?
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Идём-бредём по лесу. Ох, не скоро! Ох, тяжело! Перекладываю чемодан из руки в руку, меняю местами сумку с чемоданом, дочка уже не скачет, за ручку сумки держится, к земле тянет, спрашивает, долго ли ещё идти. Останавливаюсь в который раз, спину выпрямляю, ладонь растираю. Вижу, нас догоняет мужчина.
- Давайте чемодан и сумку, - говорит. - Я вижу, у вас уже силы кончаются.
- Спасибо, мы сами, - отказываюсь я, хватая чемодан.
- Я на автобус иду. Не смогу идти, зная, что вы еле-еле идёте. Стыдно будет, что не помог, давайте, давайте. Если вы тоже на автобус, то не успеете такими темпами, пропустите, а там ждать долго.
Мужчина решительно берёт у меня чемодан, протягивает руку за сумкой.
- Сумку я понесу сама, - сдаюсь я. - Будете руку менять.
Дочка радостно хватает меня за руку и вприпрыжку (откуда у неё только силы берутся?) идёт рядом со мной. По пути мужчина разговаривал с ней, рассказывал про птиц, показал нам трясогузку, перебегавшую тропу, и как-то незаметно мы вышли к шоссе, перешли на другую сторону и подошли к автобусной остановке. Народу не было, чему я очень обрадовалась, значит, будет легче садиться в автобус. А вот и он.
Но автобус набит до отказа. Спасибо водителю, который терпеливо ждал, наблюдая, как мужчина втолкнул в автобус чемодан, сгрёб дочку и меня, и под вопли пассажиров утрамбовал нас и вжался сам, так что двери еле закрылись. Дочка, мужественный человечек, беззвучно перенесла все тяготы дороги, и вот мы уже на вокзале. Электричка через десять минут.
- У меня кофе в термосе, бутерброды, - говорю я, распаковывая сумку.
- А у меня яблоки, - выкладывает мужчина маленькие зелёные яблочки на импровизированный «стол» из чемодана.
Дочке – молоко, нам – кофе, едим бутерброды, закусываем яблоками. И так мне спокойно стало, надёжно, как на качелях. Знаете, такие качели-доска. В детстве качалась со своими друзьями, а они старше, тяжелее меня. Я повисну в воздухе, не хватает веса, чтобы потянуть вниз, подожду, пока тот, с кем я качаюсь, оттолкнётся ногами, я полечу вниз и тут же вверх и опять зависла. А здесь ровно качаемся, плавно. Всё-таки женщина без мужчины, как птица с одним крылом.
В электричке дочка заснула у меня на коленях, а мы тихо разговаривали о Можайске и его окрестностях, об усадьбах знаменитых людей, монастырях и церквях. Мужчина – Анатолий, как он представился, – много знал об этих местах, рассказывал о святом колодезе Ферапонта с целебной водой, о Можайском водохранилище, где поймал даже угря. Когда он упомянул Красновидово, я обрадовалась, сказала, что была в пионерлагере МГУ «Юность» и в доме отдыха МГУ «Красновидово».
Два часа пролетели незаметно. На вокзале Анатолий взглянул на меня серьёзно и полувопросительно сказал:
- Вы, конечно, не дадите мне свой номер телефона?
- Не дам, - виновато улыбнулась я.
- И не дадите проводить Вас до дома?
- Мы на такси доберёмся. Спасибо большое, Анатолий, без Вас бы мы пропали. Я всегда буду вспоминать, как мы добирались, как угощались, как разговаривали.
- Я тоже.
Анатолий помолчал и добавил:
- Я живу в доме напротив Новодевичьего монастыря. Мои окна смотрят на монастырь.
- Я знаю этот дом, там очень хороший обувной магазин, - сказала я.
- Да, - обрадовался Анатолий.
Он посадил нас в такси, и мы расстались…
Проезжая по Бережковской набережной, я всегда смотрю на Новодевичий монастырь, на дом, выходящий на него окнами. Где-то там живёт Анатолий, чей-то сын, муж, брат – добрый, порядочный, надёжный человек, которому стыдно пройти мимо женщины, несущей тяжёлые вещи, и не помочь ей. Честно, я хотела бы, чтобы и Анатолий вспоминал эту поездку.
Конечно, дочка тут же рассказала папе про дядю Анатолия, про яблоки и трясогузку (дети честные), а мне пришлось сказать, что это был папа ребёнка из группы, который, соскучившись, навещал сына. А, может быть, так и было? Мы же не знали, откуда он шёл.
Тайна осталась со мной. Зачем расстраивать мужа? Я повода не давала, хотя за повод – убивают. Шучу.