Глава 5. Новые прозрения и изгнание злых духов
На следующее утро в дверь комнаты на втором этаже, где отдыхал оракул, вкрадчиво постучали.
- Войдите, - разрешил я, с наслаждением потягиваясь.
- Доброе утро, лама Уваата, - возник в двери, свежий как огурец настоятель, став низко кланяться. - Как почивали?
- Вашими молитвами. Спасибо.
- В таком случае мы приглашаем вас на завтрак.
- Сейчас буду, - сказал я. - Ожидайте.
Настоятель исчез, лама Уваата встал с постели, и, совершив утренний моцион, спустился в трапезную.
Там, во вчерашнем порядке уже сидели известные мне лица, перед которыми стояли блюда с горячим рисом, всевозможные закуски и небольшая бутыль ара.
- Только на опохмелку, - понял я. - Молодцы святые отцы. Не пьяницы.
После взаимных приветствий Уваата занял свое место, выглядевший помятым иерарх благословил хлеб насущный, мы приняли по грамульке и закусили.
Далее появился мальчик-служка, водрузил на стол медную бадью горячего чая с молоком и маслом, разлив его серебряным черпаком в кружки.
- Мне доложили, уважаемый Уваата, о вашем первом прорицании в святом месте, - прихлебывая из своей, сообщил мне Верховный лама.
- Какое еще прорицание? - подумал я, покосившись на Каймана. Тот только пожал плечами.
- В наших монастырях целая армия ученых, толкователей и философов, но никто из них даже предположить не мог, кто истинный автор Камасутры. Даже я, - самолюбиво изрек старец.
- Вот оно что, - мелькнуло в голове.- Теперь понятно.
Далее иерарх сообщил, что отправляется назад обрадовать короля, а заодно собрать религиозный совет. Для обсуждения столь важного открытия.
- Чем бы дитя не тешилось, - подумал я. - Но виду не подал. Пусь будет, как будет.
После завтрака Верховный лама под рев труб и крики ослов, с почетом убыл в столицу, а мы с вождем стали готовиться к тому, зачем прибыли.
Для начала, выяснив у настоятеля, что на крыше храма есть смотровая площадка, поднялись на нее втроем и осмотрелись. Оттуда во все стороны открывались необъятные дали, что располагало к высоким размышлениям.
- Здесь Уваата будет общаться с небом, - обойдя периметр, строго заявил я ламе.
Тот с готовностью кивнул головой и втянул голову в плечи. Совсем как большая черепаха.
- А поэтому на площадку никого не пускать, - покачал пальцем перед его носом Кайман. - Надеюсь, вы все понимаете?
- П-понимаю,- заикаясь, прошептал толстяк, проникаясь значимостью события и исходящими от нас флюидами.
- Ну, вот и хорошо, - потрепал его по плечу приятель. - Умничка.
Спустя час я сидел в кармической позе на мягком узорчатом ковре, рядом стоял кувшин пенного напитка (то и другое доставили монахи по приказу настоятеля), глядел вдаль и, бормоча мантры, погружался в нирвану.
- Ну как, готовы? - спросил у составляющих, когда погрузился достаточно.
- Не, - стали брюзжать те. - Головы болят, дай опохмелиться.
- Так я ж вам утром отправил внутрь целую чашку ара?
- Мало.
Делать было нечего, я вышел из транса и, присосавшись к кувшину, опорожнил его наполовину.
- А теперь? - утерев губы, снова погрузился, навострив уши.
- Теперь в самый раз, - довольно забалабонили внутри. - Жди. Щас будем оживлять извилины.
Перед глазами поплыл туман, в голове приятно закружилось, а затем память выдала целый хаос будущего на год вперед. Включая природные катаклизмы.
- Эй, там, внутри, полегче, - промедитировал я.
- В смысле?
- Мне нужны наиболее значимые события в мире на ближайшие два месяца.
- А пива еще дашь? - захихикали составляющие.
- Не выводите меня из себя, - разозлился Уваата. - Иначе будете пить только чай и воду.
После этого внутри затихло, а в сознании всплыло следующее:
10 ноября 1982 года в Москве умрет Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, а на его место назначат Юрия Андропова; спустя сутки, в результате теракта в израильском штабе в городе Тир Ливана будут убиты сто военных, а 13 ноября произойдет разрушительное землетрясение в Йемене. Которое унесет три тысячи жизней и причинит ущерб стране в двести миллионов долларов.
- Насчет генсеков не пойдет, - оценив полученную информацию, сделал я очередной посыл. - Бутану это до лампочки. - А как в декабре? Или во всем мире тихо? Что удивительно.
- Да там так, сплошная мелочевка, - доложил от имени всех прокурор. - Точно,- поддержал его чекист. Оперативная обстановка в норме.
- Искать, - приказал я и внутри стали совещаться
- Можно мне? - сказал, наконец, моряк. - Я кое-что вспомнил.
- Валяй, - разрешил Уваата. - Слушаю.
- У берегов Гайяны, - назвал он координаты, - на дне лежит торпедированный немецкой подводной лодкой U- 87 в июне сорок второго транспорт. Он перевозил из России в Англию платину, золото и бриллианты, в качестве оплаты по «ленд-лизу» на два с половиной миллиарда фунтов стерлингов.
- Источник? - оживился я.
- Об этом было в морском бюллетене «Совфрахт» за 2009 год. - После того, как клад отыскали американцы.
- А вот хрен им! - ткнул я в пространство кукиш. - Поможем Родине и Бутану! С меня бутылка, орлы. На связи.
Вслед за чем вернулся в объективную реальность.
Кругом стояли покой и тишина, на полях в долине крестьяне убирали урожай, по небу к югу тянул журавлиный клин. Совсем как у нас в России.
Потом в воздухе поплыли звуки гонга (монахов призывались к обеденной молитве), снизу заскрипела лестница, и на площадке возник Кайман. Зевая и почесываясь.
- Ну как, осенило? - уселся он рядом и осушил остатки в кувшине. - А то жрать пора. Вон монахи уже молятся.
- Осенило, - провожая взглядом птиц, сказал я, и на душе почему-то стало печально.
- Слышь, Этьен, - извлек приятель из кармана пачку сигарет и, предложив мне одну, щелкнул зажигалкой. - А почему бы нам не заняться изгнанием злых духов?
- Это как? - не понял я, выдувая вверх струйку дыма.
- Да очень просто, - ухмыльнулся Кайман. - Ты же помнишь вчерашнюю беседу?
- Смотря, в какой части, - наморщил я лоб.- В конце весьма смутно.
- Ну, где про баб, из которых здесь изгоняют злых духов, - заерзал на ковре вождь. Что ты такой непонятливый?
- Ах, вон оно что, - рассмеялся я. - Конечно помню.
- Так давай и мы этим займемся, а? - с надеждой воззрился на меня Кайман. - Тебя уже осенило, времени полно. Не будь аскетом, соглашайся. Совместим полезное, так сказать, с приятным.
Я окутался дымом - предложение было заманчивым, и, чуть помыслив, заявил, - а почему нет? Коль это святое дело.
Затем мы растерли бычки в пыль, пустив ее по ветру (курение в Бутане строго воспрещалось) и спустились вниз, где были встречены настоятелем.
- Стол накрыт, - растянул в улыбке губы лама Норбу, сделав плавный жест широким рукавом в сторону трапезной.
Когда же плотно подкрепившись, мы втроем пили чай, отдуваясь и промокая лица шелковыми платками, Кайман повел с настоятелем дипломатическую беседу в нужном русле.
Из нее следовало, что лама Уваата со своим спутником, не ограничиваясь тяжким бременем прорицания, желают присоединиться к усилиям служителей монастыря в части изгнания злых духов из прихожанок.
Как и ожидалось, настоятель сразу согласился. Он помнил указание Верховного ламы и блюл интересы святой обители.
Появление в ней оракула, о чем уже стало известно, могло принести монастырю еще большую известность, а заодно и дополнительные дивиденды.
Затем было оговорено время приема одержимых - после вечерней молитвы, после чего лама Норбу, оглядевшись по сторонам, доверительно сообщил, что у него имеются первые две кандидатуры.
- Одной, жене индийского брахмана, весной я изгонял демона сам, но теперь она приехала вновь и просит о дополнительном сеансе, а вторая - богатая вдова из местных.
- И как они из себя? - вопросил Кайман. - Надеюсь не очень древние?
- О, что вы. Нет, - зачмокал губами служитель культа.- Обе молоды и красивы.
- В таком случае индеанкой займусь сам, с деланным безразличием сказал я, глядя в никуда - Поскольку налицо тяжелый случай.
- Ну а я, как ассистент, второй, - добавил Кайман. - С вдовами всегда проще.
- Так значит им назначать на вечер? - вопросил лама.
- Назначайте, брат, - возвел я к потолку глаза. - И да поможет нам Святой Сумасшедший.
После обеда, испросив у настоятеля чистого пергамента, кисточку и чернила, которые были немедленно доставлены, я снова уединился на площадке, где начертал иероглифами в стиле «чжуань», свои пророчества для монарха.
Далее спустился вниз, в свои покои, и запер их до времени в дорожный кофр*. Купленный в Тхимпху по случаю.
После этого я зашел к Кайману, который листал словарь тибетских диалектов (вождь значительно продвинулся в языках), предложив прогуляться на свежем воздухе.
- Хао! - отложил приятель книгу в сторону, и чуть позже мы расхаживали по тенистым лужайкам вокруг монастыря, чинно раскланиваясь со встречными монахами. Все они были доброжелательны и предупредительны, чувствовалось хорошее воспитание. Затем, сняв одежды, мы искупались в горячем источнике под горой, которые именуют в этих местах «цачу» и немного позагорали.
Ко времени вечерней молитвы каждый вернулся к себе, настроиться для изгнания злых духов.
Я хлебнул из имевшейся в вещах бутылки с виски грамм сто, зажег в медном, стоявшем на полу канделябре свечи, а рядом на ковре раскрыл Священную книгу «Типитака». Далее извлек из кофра колоду игральных карт (в свободное время мы перекидывались в них с Кайманом) устроился на тахте и, насвистывая турецкий марш, стал раскладывать пасьянс, коротая время.
Вскоре из дальнего крыла монастыря чуть слышно донеслось хоровое пение мантр, что свидетельствовало о начале моления, а спустя четверть часа в дверь покоев постучали.
Я встал с тахты, убрал с глаз долой карты, после чего уселся в позу лотоса у потрескивающих свечей, взял в руки развернутый фолиант и изрек «ши!». В смысле, войдите.
Дверь чуть приоткрылась, в нее скользнула женщина, в шелковом индийском сари, расписанном павлинами, с пышным бюстом и в скрывающей лицо вуали.
Она сделала что-то вроде книксена, а я, величаво указав рукой на ковер перед собой, перелистнул страницу, став бормотать трактат из «Диалога Будды».
Сделав несколько мелких шажков вперед, гостья грациозно уселась напротив (повеяло едва уловимым ароматом роз), я же, откашлявшись, продолжил.
Минут через пять закрыл книгу, помолчал, а затем тихо вопросил, - как твое имя и зачем пришла?
- Я Рашми и одержима дьяволом, достопочтенный лама, - смиренно ответила гостья мелодичным голосом.
- Вот как? - мистически уставился я на нее - Покажи личико.
Изящная, с золотыми браслетами рука откинула вуаль, за которой открылось миловидное лицо, с легкой усмешкой на пухлых губах и таинственно мерцающими глазами.
- Чему ты улыбаешься? - задал вопрос.
- Это не Ракшми, - зазывно прошептала брахманша. - Дьявол.
- Чувствую, - поочередно дунул я на свечи, после чего оголил в полумраке свое копье (оно было готово к сражению) и велел одержимой снять одежды.
Послышался шелест шелка, а потом все стихло.
- Иди ко мне, - тихо воззвал я, запах роз стал сильнее, и протянутых вперед ладоней коснулось прохладное тело.
Я обвил ими пышные бедра, потянув вниз и раздвинув (груди скользнули по лицу), а когда то место, через которое в женщин проникает дьявол коснулось копья, вонзил его внутрь, по самое - самое. Точно выверенным приемом.
- Ах, - тихо вскрикнула Ракшми, обхватив мою голову руками, после чего стороны вступили в схватку длившуюся минут пять. На последней одержимая стала рычать и извиваться, но не тут-то было. Копье строчило как пулемет, лама Уваата знал свое дело.
Завершив первую атаку и смахнув со лба пот (пациентка шептала «еще), я развернул ее тылом, и копье заработало вновь. Теперь более размеренно.
- О-о-о, - стонала жена брахмана. Не иначе дьяволу приходилось туго.
Короче, битва длилась всю ночь, а когда за окном стали меркнуть звезды, мы лежали рядом на тахте в полном изнеможении.
- Ваш метод более действенен, чем прежний, - сказала через некоторое время Ракшми. - Лама Норбу часами читал молитвы и не более.
- Однако! А я - то думал? - мелькнуло в голове. Но дело было сделано.
- Нынешние дьяволы сильнее прежних, - ответил, заложив руки за голову. - У меня более действенное средство.
- О да. Надеюсь это не последний сеанс? - приподнялась красавица на локте.
- Естественно. Процедуру следует повторять всю неделю. В одно и то же время.
После этого выздоравливающая облачилась в свои одежды, и я проводил ее до двери, а когда, вернувшись назад, погружался в сон, за окном послышался звук отъезжающего автомобиля.
Все последующие вечера также прошли в сражениях (у вождя аналогично), но за два дня до отъезда в столицу случилось несчастье.
Дело в том, что у его пациентки в долине было роскошное поместье, и после первой ночи Кайман стал пользовать вдову там. Типа в условиях стационара.
А когда утром пятницы возвращался в обитель под шафе*, споткнулся на крутом склоне и загремел в овраг, сломав себе ногу.
Несчастного доставили в монастырь пасшие неподалеку стадо яков пастухи, где опытный лекарь - монах наложил ему шину. Когда же он удалился, и мы остались одни, я поучительно сказал, - вот до чего доводит чрезмерность в желаниях.
- Это да, - морщась, согласился Кайман. - Но там были условия, будь здоров. А тут сплошной аскетизм и никакой романтики.
При нашей последней встрече Ракши, зная, что я убываю в столицу, попросила понаблюдать ее там, опасаясь, рецидива.
- У меня в Тхимпху живет тетка, в которой я в гостях, и мы бы могли встречаться в ее доме, - томно опустила ресницы. - Вот адрес и номер телефона, - вручила мне надушенную бумажку.
- Будь по - твоему, - согласился я. Отказаться было неудобно. Да и положение не позволяло. Служитель культа, а тем более оракул, должен держать слово.
Мой отъезд лама Норбу обставил по высшему разряду.
Храм и вершина горы, на которой он стоял, были расцвечены трепещущими на ветру флагами со священными письменами; оркестр из десятка монахов в алом, оглушительно дудел в трубы; на склонах в разных местах стояли группы крестьян, празднично одетые и радостные.
К тому имелись определенные причины.
Брахманша с вдовой оставили монастырю щедрые пожертвования, а слухи о чудесных исцелениях распространились по провинции, увеличив число паломников.
- Вы вдохнули в нашу скромную обитель дополнительную святость, Учитель, - сказал при расставании настоятель. - И мы это отразим в специальном трактате под названием «Как лама Уваата изгонял демонов».
- Можете, - величаво кивнул я. - Благословляю. А еще хорошо лечите вождя Каймана, Он изрядно помогал мне и пострадал от происков дьявола.
- Не беспокойтесь, уважаемый, все будет исполнено, - заверил Норбу, лучась счастьем и довольством.
Далее мы с ним тепло обнялись (настоятель прослезился), я пожал руку стоящему рядом на костылях приятелю, пожелав ему скорого выздоровления, и небольшой караван лошадок с сопровождавшими меня монахами, тронулся до ближайшей станции.
Спустя еще день, прибыв в столицу в отдельном купе поезда, Уваата был на приеме у короля. Который тепло меня встретил вместе с Верховным ламой.
Намеченная до того аудиенция с несколькими послами, прибывшими вручить ему верительные грамоты* была перенесена, и мы уединились в рабочем кабинете.
После взаимных приветствий и церемониальных фраз, монарх выразил удовлетворение моим «прозрением» в части «Камасутры». Оно, будучи озвучено Королевским ламой, вызвало изрядную шумиху в буддийском религиозном сообществе, что принесло стране дополнительную известность.
Я поблагодарил его Величество за столь лестную оценку моего скромного вклада в историческую справедливость, вслед за чем извлек из складок монашеского плаща, именуемого «пали», свиток с предсказаниями.
- Здесь то, что вам нужно, - торжественно вручил монарху.
Тот осторожно взял его (Верховный лама дернул кадыком), развернул и стал читать вслух. На лице отразилась целая череда чувств. Сначала на нем мелькнуло удивление, сменившееся недоверием, а затем растерянность.
- Неужели все так и будет? - поднял король от бумаги расширившиеся глаза, а иерарх, потупившись, стал бормотать молитвы.
- Да - бесстрастно изрек я. - Так что можете сообщить об этом властям Израиля с Йеменом и России.
- Непременно, - воодушевился монарх, лама же вздел вверх руки, - нам вас послало само небо!
- Это так, - согласился я. - Которое вечно.
И далее сообщил, что намерен несколько задержаться в стране по причине болезни вождя Каймана, что весьма обрадовало обоих. Король тут же поинтересовался, нужна ли нам какая помощь.
- Благодарю ваше Величество, нет, - скромно ответил я. - Это всего лишь небольшая травма.
- Кроме прорицательства, - льстиво произнес, наклонившись к монарху иерарх, - в монастыре Святого Сумасшедшего лама Уваата и его друг занимались изгнанием дьявола из одержимых. Он пострадал в одной из схваток.
-Неплохо у тебя работает агентурный аппарат,- подумал я, покосившись на второе лицо страны. А вслух благостно сказал, - таким образом, мы почтили дух великого Друкла Кюнле, продолжив его дело.
- Вот как? - вопросил король, и в его глазах мелькнула едва уловимая смешинка - Надеюсь, это получилось?
- Как мне доложил лама Норбу, - продолжил Верховный, - в монастырь увеличился поток паломников из страны, а также туристов.
- Это хорошо, - довольно изрек король. - От имени подданных моей страны выражаю вам, лама Уваата, глубокую признательность.
- А я прикажу молиться за вас во всех наших храмах и монастырях, - добавил иерарх. - Как достойного последователя Великого Учителя.
Далее аудиенция была закончена, стороны распрощались, и офицер охраны на новеньком черном «мерседесе» отвез меня домой. В уже известный читателю гостевой дом монастыря Симтокха - Дзонг. А по дороге сообщил, что авто, с ним и личным шофером, теперь закреплено за мной. По приказу королевской администрации.
Кстати, за наше с Кайманом отсутствие, к дому был подведено электричество, а также установлен холодильник с телефоном, что было весьма кстати.
У входа, широко улыбаясь, нас встретил юный Чонг, сообщив, что меня приглашает на ужин настоятель.
- Передай ему, что я весьма польщен и обязательно буду, - потрепал я мальчишку по бритой голове, после чего отпустил машину.
Когда на землю опустились вечерние тени, мы сидели с учителем короля в скромной трапезной, подкреплялись, чем бог послал, и вели неторопливую беседу.
В отличие от ламы Норбу - явного материалиста, лама Дже Цонкап был идеалистом и философом. Он излагал свои жизненные наблюдения, прилагая их к теологическим канонам, а также рассуждал по поводу Йогачары с Трипитакой* в которых собеседник, был дуб дубом.
Кое - что, я, конечно, знал, поскольку в свое время изучал курс мировых религий, а теперь чуть поднатаскался. Однако многое было непонятным.
Тем не менее, оракул сидел скрестив ноги за столом с умным видом, иногда вставляя какую-то хрень и всячески напускал тумана.
- У вас глубокий склад ума, - изрек в конце ужина мудрый старец. - А почему бы ламе Уваате не написать трактат?
Я едва не подавился орехом, который жевал. - В смысле?
- О своей жизни. Вы много путешествовали, созерцали, к тому же имеете божественный дар. Это заслуживает внимания.
- Вы так считаете, уважаемый кущо-ла?
- Да.
- Нужно подумать.
Вернувшись назад при сиянии звезд, я вошел в дом, поднялся по ступеням на второй этаж, вошел в зал и поднял трубку телефона. Мне откликнулся долгий гудок. Аппарат работал.
- Отлично, - брякнул ее на рычаг, вслед за чем отправился на кухню, где открыл дверцу холодильника. Помимо всяческой еды, фруктов и сладостей, на одной из полок блестели несколько разнокалиберных бутылок.
- Не хило затарили, - поцокал я языком и кликнул Чонга.
В прихожей послышались легкие шаги, затем в дверном проеме возник мальчик. - Я здесь Учитель.
- Держи, это тебе с приятелями, - подозвав его к себе, сказал я, после чего загрузил подставленный подол накидки едой с фруктами.
- А теперь отправляйся спать, - напутствовал юного послушника.
- Сесе, - поклонился тот и засеменил назад. Спустя минуту внизу хлопнула дверь, и все стихло.
Спать не хотелось, в окна заглядывала желтая луна, которая здесь казалась намного ближе и таинственней.
Чуть подумав, я извлек из холодильника одну из бутылок - это был виски «Бурбон», накинул на плечи накидку, и, прихватив сигареты с бокалом, вышел на окаймлявшую дом террасу.
Там, откупорив бутылку, уселся в тростниковый шезлонг, набулькал в бокал, выпил, закурил и вспомнил слова старого ламы о трактате.
Писательство я уважал и в прошлой жизни, выйдя в отставку, даже накропал десяток книг. Правда, без особого успеха.
- Напиши путевой дневник, - сказал вдруг внутри моряк (составляющие всегда просыпались, когда я потреблял горячительные напитки).
- Точно, - поддержали его остальные три. - И прими еще бокал. А то пока до нас дошло, все рассосалось.
Я внял, поскольку с составляющими приходилось считаться. Как-никак они были моей второй натурой и консультантами.
Бурбон был много крепче других напитков, и те оживились.
- Это будет не та хрень, что ты писал раньше, - крякнул прокурор, исполнивший не одну тысячу документов.
- Точно, - выдохнул воздух чекист. - Может получиться триллер мирового класса.
- А бабок за него дадут? - что-то понюхал внутри шахтер.
- Потом догонят и еще дадут, - икнул моряк. - Ну конечно, дурик.
- В таком случае, я тоже «за» - согласился горняк. - Давай, лама, наливай еще. За консенсус!
- Спасибо ребята,- всхлипнул я, снова потянувшись за бутылкой.
Проснувшись на заре, Увата прислушался к себе (внутри умиротворенно храпели), совершил утренний моцион, выпил пару чашек кофе, сваренного Чонгом и стал накручивать диск телефона.
Через пятнадцать минут к дому подкатил вызванный лимузин. я уселся на заднее сидение, кивнув сидевшему впереди шоферу, - в город, сын мой. - Трогай.
За боковым окошком, в легкой, пахнущей кострами дымке, закачались осенние пейзажи равнины и предгорий, далее мы вырулили с проселочной дороги на главную, и шофер прибавил скорость.
Столица уже проснулась и жила своей размеренной жизнью.
По главным улицам катили нечастые малолитражки, ярко раскрашенные грузовики и автобусы, они колоритно дополнялись влекомыми косматыми лошадками повозками крестьян, везущими на базары плоды своих трудов; регулировщики махали жезлами на перекрестках, а по тротуарам неспешно шли прохожие и стайки обвешенных фотоаппаратами туристов-бездельников из Европы.
Отыскав глазами в череде следующих друг за другом магазинов нужную мне вывеску, я попросил водителя остановиться и вышел из машины.
Заведение было чем-то вроде универмага.
Пройдя в отдел писчебумажных принадлежностей, я приобрел толстую, в сотни две листов тетрадь формата А-4 в кожаной обложке, а к ней китайскую авторучку с золотым пером и пару флаконов синих чернил.
Взяв у продавца пакет и сказав тому «спасибо», ради интереса побродил по другим отделам, среди которых обнаружил музыкальный.
Там, в числе национальных инструментов, на витрине красовались несколько гитар, матово блестящих лаком.
- Позвольте вон ту,- указал я пальцем скучающему продавцу на шестиструнную.
- Пожалуйста, уважаемый, - снял тот с витрины товар. - Японская. Рекомендую.
Инструмент имел логотип фирмы «Ямаха», был знаком, и, положив пакет на прилавок, я его чуть подстроил.
Затем, заскользил пальцами по грифу и напел популярную композицию группы «Битлз», «Восходит солнце».
Когда прозвучал завершающий аккорд, рядом с открытыми ртами стояли несколько зевак. Монаха играющего на гитаре, да еще исполняющего песню на английском, они видели впервые.
- Беру. И еще дайте чехол, - сказал я продавцу, отсчитывая хрустящие купюры.
Вернувшись назад, я прихватил покупки, отпустил водителя и поднялся к себе наверх.
А поскольку небольшая порция музыки породила ностальгию, извлек из чехла гитару, после чего уединился на террасе.
Там, усевшись в шезлонг, глядя на далекую череду гор и тихо перебирая струны, стал вспоминать, что бы такое исполнить. Песен, самого различного жанра, я знал достаточно, но хотелось чего-нибудь душевного.
- Давай «Последнюю поэму» - тихо сказали внутри. - А мы послушаем.
Ветер ли старое имя развеял,
Нет мне дороги в мой брошенный край,
Если увидеть пытаешься издали,
Не разглядишь меня, не разглядишь меня
Друг мой прощай…
ответил я вечными словами индийского мудреца и философа, взяв первые аккорды.
Я уплываю, и время несет меня с края на край,
С берега к берегу, с отмели к отмели
Друг мой прощай. Знаю когда-нибудь,
С дальнего берега давнего прошлого,
Ветер весенний ночной,
Принесет тебе вздох от меня,
вольно и свободно понеслись в бледный купол ноябрьского неба, теперь уже песенные строки.
Ты погляди, ты погляди, ты погляди,
Не осталось ли что-нибудь после меня,
В полночь забвенья на поздней окраине,
Жизни твоей, ты погляди без отчаянья.
Ты погляди без отчаянья…
призывал мой голос словами того, кто написал столь глубоко и проникновенно.
Вспыхнет ли, примет ли облик безвестного,
Образа будто случайного,
Примет ли облик безвестного образа,
Будто случайного…
вселял он веру и надежу.
Это не сон, это не сон,
Это вся правда моя, это истина.
Смерть побеждающий вечный закон,
Это любовь моя, это любовь моя,
Это любовь моя это любовь моя…
унеслись в бесконечность пространств последние катрены.
- Это ж надо так написать, - всхлипнул внутри моряк, бывший самым сентиментальным.
Остальные составляющие молчали, чуть пошмыгивая носами.
Я тоже расчувствовался, как производное от них, и прошептал: - ничего. - Еще не вечер, ребята.
Затем встал, возвращаясь в реальность, и отправился писать дневник. С момента осознания новой жизни.
Для начала, убрав гитару в шкаф, я уселся за стол и заправил ручку чернилами, а потом открыл тетрадь, где на внутренней стороне обложки указал свой последний московский адрес, имя с фамилией и номер домашнего телефона.
Сделал это скорее по привычке. Так когда-то помечал свои записные книжки.
Далее, в центре первой страницы, я каллиграфически вывел «Дневник», перевернул, а вверху второй начертал дату своей кончины.
Все, что случилось потом, в смысле вознесения, скрупулезно описал и поставил точку.
Учинив задел, спустился на кухню, где пообедал вместе с Чонгом, поджаренным им мясом с луком, а потом совершил неспешную прогулку по окрестностям.
Размышляя о бренности бытия в этом мире.
Все последующие семь дней недели, обращаясь к внутренним резервам за уточнениями и угощая их дармовой выпивкой, я добросовестно описывал свою новую жизненную стезю, стараясь быть объективным.
На восьмой же решил отдохнуть. По примеру Всевышнего, сотворившего в этот срок Землю.
А поскольку лучший отдых - есть перемена занятий, порывшись в вещах, нашел оставленную Ракшми записку с координатами ее тетки.
- Слушаю,- отозвался в трубке знакомый голос, после того как я набрал номер.
- Это я, дочь моя. Лама Уваата.
- Учитель! - радостно взлетел он на высокой ноте. - Рада Вас слышать!
- Как твое драгоценное здоровье?
- Плохо, - вздохнула жена брахмана. - Демоны вернулись, и я нуждаюсь в Вашей помощи.
- Хорошо, я буду вечером, после захода солнца. Жди,- положил лама Уваата трубку.
Когда пурпур заката сменился на синие сумерки, я на наемном такси подъехал к указанному в записке дому.
Он находился неподалеку от центра, на одной из тихих улиц, и был выстроен в национальном стиле.
Первый этаж серел камнем, с идущим по фасаду затейливым орнаментом, второй был выполнен из дуба, с длинным выносным балконом и вычурной крышей.
К боковым стенам здания примыкала глухая высокая ограда, за которой угадывались деревья.
- Не хилая у тебя тетка, - сказал я сам себе, отпустив такси, и, мягко ступая сандалиями, направился по выложенной плитами дорожке к входу.
Поднявшись по ступеням крыльца, остановился у глухой двери с начищенным бронзовым кольцом, дважды звякнув им по оскаленным зубам такой же драконьей морды.
Вскоре за дверью послышались шаги, потом щелкнул запор, и меня с почтением встретили. Улыбавшаяся Ракшми, с весьма импозантной дамой. Та была лет на пять старше, с пышными формами и темным пушком на верхней губе. Что говорило сексуальности.
- Знакомься, тетя, - представила гостя Ракшми. - Это лама Уваата.
- Амита, - томно изрекла дама, протянув надушенную руку. - Я уже слышала о вас от племянницы. Как о непревзойденном врачевателе.
- Ракшми преувеличивает мои скромные возможности, - пожав ее теплые пальцы, чуть наклонил я голову.
Далее стоявший позади хозяйки мальчик-слуга принял от ламы верхнюю накидку, и мы прошли из холла, откуда вели ступени на второй этаж, в ярко освещенную гостиную.
Она была выполнена со вкусом и обставлена дорогой мебелью. Интерьер дополнялся аудиосистемой, из которой лилась тихая музыка, а также современным телевизором.
- У вас очень уютно, - сказал я, опускаясь в предложенное кресло, стоявшее рядом с вычурным, блестевшим позолотой, столиком.
- Мой муж член королевского суда, - жеманно ответила хозяйка, когда женщины уселись напротив. - Он сейчас в длительной командировке в Европе.
- А вы с племянницей отрываетесь тут по полной, - подумал я, неспешно перебирая в руках четки.
Словно прочтя мои мысли, Амита посмотрела мне в глаза и лукаво улыбнулась.
- Может перейдем к осмотру?- перехватив ее взгляд, сказала Ракшми. - Я что-то неважно себя чувствую.
- Да-да, - поддержала ее тетка. - Здоровье превыше всего. А потом мы все вместе поужинаем.
- Не возражаю, - встал я из кресла с видом эскулапа.
Вслед за этим мы с пациенткой поднялись наверх в ее комнату, где после краткого осмотра я установил, что болезнь вернулась, и приступил к врачеванию.
Описывать его не буду, все было по методу Друкла Кюнле и в пределах уже известного читателю трактата.
Спустя час мы спустились в столовую, где уже был накрыт стол, за которым нас ждала радушная хозяйка.
- Надеюсь, ничего страшного нет? - задала она невинный вопрос, приглашая усаживаться.
- Еще несколько сеансов, и я буду совершенно здорова, тетя, - промурлыкала довольная Ракшми, поправляя розовыми пальчиками локоны.
К ужину служанкой было подано вино - старый выдержанный херес золотистого оттенка, что весьма подняло всем настроение.
- Послушайте, святой отец, - сказала раскрасневшаяся хозяйка дома. - Меня в последнее время по ночам тоже стал навещать демон. Эта болезнь случайно не заразная?
- Сложный вопрос, - изобразил я глубокомыслие на лице, поняв, к чему она клонит.
- А нельзя ли осмотреть и меня, - продолжила меж тем дама, переглянувшись с Ракшми. Та прыснула в кулак и отвернулась.
В это время херес, дошедший до желудка, пробудил составляющих, те потребили свою часть и стали давать советы.
Первым, как всегда напрямую, высказался шахтер. - Телку надо трахнуть, коль просит, и все дела, - безапелляционно заявил он.
- Тем более, что моряк пьет все, что горит и е…, что шевелится,- поддержал коллегу подводник.
- Не вздумай, - запротестовали чекист с прокурором - Это форменное ****ство, а ты человек моральный. Не опускайся до Казановы*.
Выслушав всех и неспешно высосав очередной бокал, я обратился к Амите. Ждавшей ответа.
- Почему же нет, дочь моя? - сказал проникновенно. - Этим может заняться мой ученик и ассистент Кайман. Он тоже опытный врачеватель
- Да-да, тетя, - поддержала меня Ракшми. - Я слышала о нем в храме Друкла Кюнле от прихожанок.
- И когда столь достойный лекарь сможет навестить меня? - часто задышала хозяйка.
- Думаю скоро, - многозначительно ответил я. Не будем торопить событий.
© Copyright:
Реймен, 2016
Свидетельство о публикации №216111800794