1.
В старину отдельных женщин особо отмечали и называли Берегинями. Согласно славянским преданиям таковой могла стать только очень сильная, славящаяся добротой женщина, которая дала миру много потомков и воспитала их достойными людьми.
Вот такой Берегиней и была моя бабушка Ольга Дмитриевна Юдина. В юности была она скромной и весёлой, умницей и труженицей. И внешне была она очень милой девушкой- невысокая, но стройная, с длинными кудрявыми каштановыми волосами, с синими глазами, всегда чисто, аккуратно одетая и причёсанная. Добрая, деятельная, весёлая и шутливая. Это было просто чудо, а не девушка.
После окончания учительской семинарии начала Оленька учительствовать в средней школe городa Весьегонска. Там и встретилась она с учителем физики и математики Павлом Титковым, который и стал её настоящей любовью, любовью на всю жизнь. Павел не был картинным красавцем, но был он сильным, мужественным, умным, сдержанным, ироничным, и по нему сохли все учительницы в школе, а он смотрел только на милую, весёлую, но честную и недоступную Олю Юдину. У них часто бывали учительские вечеринки, и Павел там играл на скрипке, а Оленька- на виолончели. Никто их не учил игре на этих инструментах и в музыкальные школы они не ходили, но играли очень хорошо. Бабушка мне уже в старости рассказывала, что Павел так прекрасно, дивно играл на скрипке, что она его именно за это, так сильно, на всю жизнь, полюбила. Павел был увлекающимся, страстным, как все Титковы, и несмотря на его еще молодой возраст были у него любовные истории и раньше, до встречи с Оленькой.
Бабушка Оля была весёлой, но чистой и очень серьёзной девушкой, и сердце её можно было завоевать только таким же чистым и серьёзным отношением. Павел знал, что лёгкой любви от неё добиться было невозможно, и встретив такую настоящую девушку, он и сам (на время) стал серьёзным и настоящим. Он совсем потерял голову, не давал Оленьке проходу, ухаживал за ней, обьяснялся ей в любви. В конце концов встал он перед ней на колени и попросил стать его женой. И бабушка согласилась стать его женой, они обвенчались в 1914 году. Ей было тогда двадцать четыре, а ему двадцать два года.
И в том же году началась Первая Мировая война. Новоиспеченный муж, Павел Васильевич Титков, и брат Оленьки, Степан Дмитриевич Юдин, были призваны в армию, оказались в одном взводе, и увезли их на запад, на самый дальний конец великой России, в Польшу, где и сражались они против немцев.
2.
Молодая жена, Оля, так соскучилась, так стосковалась по своему единственному, по своему любимому мужу Павлу, что решила поехать к нему на фронт. Как она добиралась в действующую армию, на фронт, один бог знает. Где возможно, добиралась на поезде, а в основном в телеге или в кибитке, запряженной лошадьми: ”Эй ямщик, скорее трогай!”, от одного постоялого двора до другого. Перемена лошадей и снова в путь, ехала одна, добиралась, наверное, несколько недель. Совершенно одна и с деньгами самыми малыми, проехала пол-России, прошла каким-то образом через все военные кордоны и нашла-таки своего Павла в далёкой Польше.
Все в полку, и не меньше других и сам Павел, были поражены её небывалым поступком, приездом Оленьки на фронт, на передовую. Встретила Оленька своего горячо любимого мужа, побыла с ним несколько дней, а потом вынуждена была отправиться обратно, долее остаться с ним ей не позволили. Не было возможности для жены находиться в действующей армии. И проделала она тот же далёкий путь обратно, но уже не одна, а с маленькой жизнью, плодом их любви, с моей мамой под сердцем.
Сколько же любви, страсти, верности, преданности, внутренней силы, самоотверженности было в этом её поступке. Как сильно Оля любила своего мужа, как рвалась к нему, как мечтала быть вместе с ним! Она не могла просто сидеть, сложа руки, и плакать в ожидании, или утешаться с другими кавалерами, как делали её родственницы и подруги, многие другие молодые жены. Оленька была верной и сильной, она любила один раз и навсегда, она ехала к своему мужу на край света, чтобы быть рядом с ним, чтобы помочь ему, чтобы разделить его жизнь и судьбу. И поэтому проехала она тысячи километров по ужасным российским дорогам, мучилась, недомогала, но сильнее всего было стремление оказаться рядом с Павлом. Она летела, как на крыльях, к своему единственному. И верила, что и она была его любимой и единственной.
Через восемь месяцев после возвращении из Польши родила бабушка Оля их первую дочку, Марию. А через год приехал на побывку её брат Степан и рассказал своим родителям и сестре Оле, что Павел на фронте «шалит», что он не хранит верности своей жене и встречается с другими женщинами. Для бабушки стало это тяжёлым ударом, наверное, в первый раз она, чистая и верная, столкнулась с предательством и вероломством. И не от кого-то чужого, постороннего, но от самого близкого любимого человека, её мужа, ради которого она была готова пожертвовать всем.
3.
В Петербурге захватили власть большевики, они выступали за поражение своей страны, России, в войне, и поэтому обьявили всеобщую демобилизацию, и солдаты и офицеры стали возвращаться домой. Вернулись и Павел Титков со Степаном Юдиным в Весьегонск. Они оба стали уже унтер-офицерами царской армии.
Зажили Павел и Ольга мирной семейной жизнью в родительском доме Титковых в старом Весьегонске. Оба продолжали учительствовать. Оля родила одну за другой четырех дочек- Марию, Татьяну, Зинаиду и Веру. Павел ждал сына, сердился, что рождались одни девочки, и когда родилась последняя из них- Верочка, то он полгода даже к её кроватке не подходил, так был недоволен, что опять получил не сына, а дочку.
Оля- везде поспевала, и работала, и за детьми ухаживала, и дом вела, и в огороде копала и сажала, и в поле пшеницу сеяла, на зерно. Она мне рассказывала, что трудиться приходилось, не покладая рук, и схватки обычно начинались, когда работала она на поле или на огороде, тогда шла она домой и «добрый» Павел не отказывал, запрягал лошадь и отвозил её в больницу. А Павел жил дома барином, в семейных делах принимал он участие небольшое, он был вечно занят делами общественными или делами ”государственными”. Времена были непростые, непонятные, дела творились на Руси страшные. Естественно, что терпеть тот новый порядок, а точнее беспорядок, тиранию, которые принесла c собой новая большевистская власть, местная интеллигенция не могла.
Самые активные её представители стали тайком собираться и вырабатывать планы, как сбросить ненавистную советскую власть. И, конечно, Павел Титков не мог остаться в стороне и вошёл в эту организацию. Семья Титковых-Юдиных числилась у новых властей в числе неблагонадежных, как семья бывшего царского унтер-офицера. Рассказывала бабушка, что как-то нагрянули местные чекисты с обыском к Павлу и Ольге домой. Перевернули они, перетряхнули весь дом, но ничего так и не нашли. А Павел сидел ни жив, ни мертв, ведь прятал он в доме револьвер и знал, что за хранение оружия его немедленно расстреляют. И бабушка знала, где муж её хранил оружие, и пока чекисты перерывали одну комнату за другой, выскользнула она из дома под каким-то благовидным предлогом и выбросила револьвер в уборную. Так она его спасла от неминуемой смерти в этот страшный день. Чекисты все равно забрали дедушку ”по подозрению” и он просидел у них в тюрьме целый год, но в конце концов его выпустили, очевидно, за отсутствием улик.
4.
Гражданская война 1918-1922 года окончилась, но бедам и невзгодам не было конца. Крайняя нужда и голод поразили все население России, и семье Титковых-Юдиных приходилось тяжело. Вечная труженица, бабушка Оля, выбиваясь из сил, тащила семейный воз... День её был расписан по минутам. Вставала она ни свет, ни заря, в четыре часа утра, бежала доить корову, потом выгоняла её на пастбище, возвращалась и топила печку, загружала печь чугунками и сковородками, готовила еду на день. А потом поднимала детей, кормила их, ждала соседскую девчонку- няню, которая присматривала за детишками, пока она была на работе, и бежала в школу. Потом рабочий день в школе, она преподавала математику, её любили и дети и учителя, была она доброй, внимательной к детям, и старалась учить их на совесть.
А после школы опять домой, к детям и мужу Павлу (если он дома был), накормить всех, прибрать, посуду вымыть, постирать, детьми заняться, огород обиходить. Вечерами она находила ещё время заниматься математикой с отстающими учениками. Придут они к ней домой, разложит она листочки бумаги, поставит морковку на стол и учит их решать задачки. А потом корову надо домой пригнать и опять её подоить. И ещё на ночь печь истопить. А по ночам строчила на швейной машинке, дочкам платьица из старья перешивала. Трудилась она денно и нощно, но была всегда шутливой, весёлой, неутомимой и умудрялась создавать в доме удивительную атмосферу любви и счастья.
Четыре дочки Ольги и Павла росли, как грибочки. Как рассказывала наша весьегонская соседка: «Иду я мимо дома Титковых, а в каждом окошке сидит по девчонке и каждая морковку грызет!». Но, конечно, не только на морковке выросли они, ведь готовила моя бабушка необыкновенно вкусную еду, она на это было мастерица. Было бы из чего готовить, и если было из чего, то приготовит она такую еду, что пальчики оближешь.
Жили они в основном на натуральном хозяйстве, то есть морковку, картошку, капусту, огурцы, горох, выращивала бабушка на собственном огороде, молоко давала корова, телёнок шел на мясо. Хлеб, муку и соль покупали в сельпо. Из леса приносили чернику и грибы. Дедушка был заядлый рыбак и поэтому часто была в доме рыба. Эту рыбу бабушка и жарила в печи, и вялила, вывешивая на чердаке, и пекла пироги со щукой.
5.
В эти годы появилась у Павла новая спасительная идея- уехать в Сибирь, подальше от Советской власти, притеснений и голода, там обстроиться и зажить спокойно и в достатке. Стал уговаривать бабушку поехать вместе с ним. Но она отказалась, хоть и горько ей было расставаться с любимым Павлом, но она не хотела рисковать маленькими детьми и отправляться с ними в путь, в полную неизвестность. Им всем и в Весьегонске жилось тяжко, но здесь она все-таки как-то умудрялась справляться, здесь жизнь былa привычной, и родные- братья и сестры, были рядом.
Павел осерчал, собрался и уехал в Сибирь один, оставив свою семью. Бабушка осталась совсем одна и в полном неведении, придется ли им еще свидеться. Тосковала она и ждала своего, несмотря ни на что, любимого и единственного, хоть и непутёвого мужа.
Прошел год и как-то, возвращаясь с работы, услышала бабушка от соседки, что вроде бы её Павел в Весьегонск вернулся. Побежала домой, отворила калитку и увидела... палочку подорожную, прислонённую к забору. Сильно забилось её сердечко и кинулась она в дом, а там, и правда, сидел её любимый Павел, измученный и истомлённый дальней дорогой. Она его ни о чем не расспрашивала и ни в чём не укоряла, а приласкала, напоила, накормила. И была счастлива, что вернулся её муж, наконец-то, из дальних странствий домой.
Дедушка не любил вспоминать о своем путешествии в Сибирь, но ясно было одно, что ни жизни беззаботной, ни сытных хлебов, он там не нашёл, и там, чтобы подняться, нужно было тяжко трудиться, и там наступили новые странные времена, и в одиночку было со всем этим не справиться.
Бабушка и дедушка всегда очень любили музыку, но заниматься музыкой в эти тяжелейшие годы у них никакой возможности не было. Скрипка и виолончель пылились на шкафу. Да и руки у бабушки от непосильной физической работы набрякли, скрючились, играть такими руками было невозможно. Я и сейчас помню её руки, натруженные, набрякшие от непосильной работы, ласковые руки моей любимой бабушки. Но бабушка мечтала, чтобы её дочки научились играть на фортепиано, чтобы жизнь у них была другой, светлой и красивой. Купила она по-дешёвке где-то рояль, и договорилась с бывшей гувернанткой местных помещиков, Августой Ильиничной, чтобы давала та уроки музыки её девчонкам.
6.
Дедушка Павел был из числа мужественных мужчин, умный, сдержанный, серьёзный, уважающий себя, имеющий обо всем собственное мнение, односельчане говорили, что у Павла Васильевича ”голова- ума палата”. Он много знал, много читал, был всегда в курсе последних событий, в школе он был не простым учителем, но и заучем, а иногда и директором школы. Он был человеком в городе известным и пользовался всеобщим уважением. Он никогда не мог принадлежать только семье, круг его интересов был во многом за её пределами.
Кому-то он советовал переехать в Весьегонск и подыскивал подходящий дом, другому одалживал деньги на важную покупку, третьему дарил и помогал посадить морозоустойчивую яблоню со сладкими плодами. И это в то время, когда в собственном огороде росли одни "дички" с кислыми, несъедобными яблоками. Можно сказать, что дедушка Павел был человеком общественным, в то время, как бабушка была хранительницей семейного очага, Берегиней, и несла на себе всю ответственность не только за жизнь и здоровье их четверых детей, но и, в основном, содержала семью на свою скромную учительскую зарплату.
Она работала с утра до поздней ночи, но душа ее была неспокойна, истерзана, ведь она Павла любила сильно и верно, жила денно и нощно ради него и детей, а он был человеком увлекающимся и загорался от всякой проходящей юбки. У него были постоянные любовные истории на стороне, и в маленьком городке трудно было держать это в секрете. Видно была в Павле Титкове, как и в его отце, да и в у других мужчинах рода Титковых какая-то особая притягательная сила, обаяние мужественности, которое заставляло женщин, и молодых и зрелых терять голову. Работал он в школе, в женском коллективе, и многие женщины считали лестным для себя привлечь его внимание. Многие из них надеялись на длительную связь, но Павел любил по-своему, он легко влюблялся и легко остывал, его чувства быстро разгорались и также быстро потухали. Эти женщины были в его жизни залётными мотыльками, а бабушка была его женой, матерью его детей, он ей верил, верил в глубину и истинность её чувств, и оставлять семью не собирался. Он возвращался домой, и там ему было хорошо, с милой весёлой женой Олей и в окружении четырёх подрастающих дочерей.
Часто каялся дедушка и клялся бабушке, что любит он только её, но он «загорается» и его временами просто неудержимо тянет к другим женщинам. И приводило это прямо к анекдотичным ситуациям. Дедушка просил её о помощи, если видит она, что он опять «загорелся», то, чтобы она, как хорошая жена, его до этой очередной женщины не допустила. И ведь бабушка ему поверила и всерьёз пыталась выполнить это задание, следила, чтобы он не исчез и не уединился с очередной понравившейся ему женщиной.
Бабушка любила его глубоко, он был единственный мужчина в её жизни, и его постоянную неверность было ей переносить очень тяжело. Дочери рассказывали, как однажды, доведенная до отчаяния, она даже решилась прогнать своего непутёвого Павла, и показала ему на дверь. Павел уже и вещи собрал, готов был оставить дом, но в последний момент Ольга одумалась и его остановила, не могла она представить себе жизни без него, без своего единственного мужчины, своего богом данного ей мужа.
У бабушки от недосыпания и постоянных перегрузок начались проблемы со здоровьем, стало болеть сердце. ”Так ныло, так щемило!” –рассказывала она мне. Пришлось пойти к доктору, который сказал, что нуждается Ольга в немедленном отдыхе и ей нужно уехать в санаторий. Конечно, Оленька опять отказалась, она ехать не может, она ведь не может оставить своих детей одних. Но врач не на шутку рассердился и заявил со всей строгостью, что если она сейчас не послушается его совета, то будет поздно и тогда вполне возможно, что дети её потеряют навсегда. Скрепя сердце, поехала бабушка в Кашино, в местный санаторий. Вернулась она через две недели отдохнувшая, ласковая, весёлая, и с сумками подарков. И был в доме праздник- мамочка приехала.
7.
Когда описываешь жизнь моих бабушки и дедушки, то погружаешься мыслями и чувствами во все трагические события и невольно содрогаешься, сколько страданий выпало на их долю. Как они смогли все это вынести, пережить! Но что самое удивительное, это то, что они никогда не унывали и жили, насколько я помню, по-доброму, дружно и счастливо.
Самое прекрасное, самое лучшее время моей жизни прожила я в Весьегонске, у бабушки с дедушкой. В наш Титковско-Юдинский дом, сьезжались каждое лето все четыре дочки Павла и Ольги со своими семьями, и каждый день за стол садилась огромная семья из шестнадцати человек. У нас скучать было некогда: купание, походы в лес по грибы и ягоды, рыбалка, охота, игры в карты, шашки, поддавки, шахматы, и масса других игр, которые мы придумывали, жизнь была такой счастливой, насыщенной событиями...
Дом был заполнен гостями до отказа, как сказочный терем-теремок. Вечная труженица, моя милая бабушка, хлопотала целыми днями на кухне или на огороде, на ней весь дом держался. Она вставала ни свет ни заря, затапливала русскую печь, шла на рынок, чтобы достать продукты, творог, масло, мясо, а потом готовила еду на огромную семью в шестнадцать человек. Даже мытьё посуды занимало массу времени, ведь нас было много и грязной посуды соответственно набиралось много. Нужно было нагреть воду, перемыть всю посуду, ополоснуть её, перетереть, и в шкафу расставить, и так три раза в день. Дочери её все грозились, что они будут маме помогать, хотя бы посуду мыть, но дальше слов дело не шло.
А дедушка после еды уходил в свою комнату, сидел там у открытого окна и разговаривал с прохожими, или читал газеты, или отдыхал после еды, он, как всегда, груз домашних забот переложил полностью на бабушкины плечи. Он был мужчина, а она женщина, и все дела домашние были её заботой. Он даже деньгами ей особенно не помогал, платил за дом и за дрова, а всю семью содержала на свою маленькую пенсию быбушка. Она всю зиму копила деньги, чтобы всех нас принять и всех накормить. Денег она за еду и проживание ни у кого из своих дочек не брала, это было для нее свято, как закон русского гостеприимства.
Спальные места были везде: в комнатах, в гостиной, в кладовке, на веранде. Помню, мне было лет семь и я как-то спросила бабушку: ”Бабушка, а где же ты спишь?” И помню, как она мне ответила, смеясь: ” Не беспокойся, внученька, у меня кровать лучше всех!”. И помню, как я проснулась ночью, чтобы выйти в туалет, и вдруг увидела мою бабушку, которая спала, скрючившись на лавке в кухне, и прикрывшись каким-то зипуном. Это было её самое лучшее спальное место! Как мне было стыдно, ведь в её комнате, и в её кровати спала я.
Еще помню, что я просыпалась каждое утро и шарила рукой около кровати, зная, что каждое утро оставляет бабушка там какой-либо гостинчик. Это был маленький стаканчик земляники, малины, или черники, или одна-две конфетки. И такой же гостинчик-подарочек получали и все остальные её внуки.
8.
Перейдя на последний курс медицинского института я решила обследовать здоровье моих самых близких людей, дедушки и бабушки. Анализы взять я не могла, но могла померять давление, прослушать, простукать, прощупать, все, как нас учили в институте... С дедушкой все в основном было хорошо, но он упомянул о периодических болях в животе. ”Небось рачок какой-нибудь завёлся!”- отшутился он.
А бабушка и вообще от обследования отказалась, мне удалось лишь прослушать её сердечко. Когда же я обеспокоенно рассказала ей о дедушкиных жалобах, то сказала она мне негромко, но в сердцах: ”Его болезни- моё здоровье!” Я не поняла тогда, что она имела в виду, и поняла это лишь позднее, думая о её словах. Бабушка от непосильной физической работы страдала постоянными болями в мышцах и суставах, иногда нестерпимо сильными. Обижалась она на дедушку, ведь на ней лежал груз постоянной ежедневной домашней работы, а работы в деревенском доме и на огороде очень много, а дедушка ей помогать не привык. И приходилось ей, превозмогая боль, нести одной все заботы, в то время как дедушка занимался общественными делами, рыбалкой и охотой, много читал, был всегда в курсе всех мировых и местных событий…
Обижалась бабушка, но любила его безгранично. Через год дедушка умер, не перенес операции по поводу острого холецистита (боли в животе!). И бабушка наша сразу сникла, опала, как будто воздушный шарик прокололи и из него воздух вышел. Сидела она у гроба дедушки всю ночь одна, прощалась с ним и гладила его любимую голову и украшала ее, примеряла ему на голову платочки. И все шептала: ”Какая любовь большая была!”. А мама моя, её старшая дочь Мария, презрительно шептала: ”О чем это она, или заговаривается?! Что за любовь? Сколько измен и предательства было!”. И не понимала она, что говорила бабушка о своей чистой незамутненной самоотверженной любви, которую она пронесла через всю свою жизнь к своему непутёвому, но единственному и неповторимому мужу Павлу.
Павел был часто неверен и не был ей никогда настоящей поддержкой и опорой, но она хоть и было ей иногда горько и обидно, но любила его по-настоящему, глубоко, и на всю жизнь. Она его любила таким, какой он был и любила так сильно, что эта любовь давала ей силы выносить все трудности и быть всегда счастливой и радостной. Мы поняли это только тогда, когда дедушка наш умер и когда мы увидели, как сразу преобразилась наша бабушка, перестала смеяться, шутить и переливаться радостью, её солнышко погасло. Стала она только тенью нашей прежней улыбающейся, ласковой, весёлой бабушки, стала тихой, печальной, доживающей свою жизнь, старушкой.
Бабушка умерла, когда ей было девяносто пять лет. На похороны собрались все её близкие и родные люди, не приехать было нельзя, она была нашим семейным ангелом-хранителем. Когда выносили бабушку из дома, то закричала страшным голосом дочь Зина: "Наша мама покидает дом!". Ведь для нас всех отеческий дом и его хозяйка - бабушка были понятиями неразделимыми.
На поминках взял слово её внучатый племянник, Александр Борисович Юдин, посол в одной из африканских стран, который в юношеские годы часто бывал в нашем доме, упражняясь в игре на фортепиано: "Какой необыкновенной женщиной была Ольга Дмитриевна! Её светлый образ никогда не изгладится из памяти. Никогда не забуду, как входишь в дом, а навстречу она, всегда с ласковыми приветливыми словами, с улыбкой, с шуткой. Удивительную она создавала вокруг себя атмосферу, мир семейного счастья, любви и тепла. Прекрасная, полная редкого очарования женщина, освещающая всё вокруг! Настоящая Берегиня!"