Вера себя очень жалела. Отбросив в кусты пустую бутылку, она, шатаясь полезла вверх по насыпи. Гравий цеплялся за старые туфли, мешая подняться. Вера упала, поползла, уцепившись за рельс и села на шпалу. Как же ей себя жалко-то!
- Никто меня не люби-и-ит! Никому-то я не нужна-а-а!- завыла Вера, раскачиваясь из стороны в сторону.
- И за что мне судьба такая-я! Сдохнуть только и осталось! – крупные слёзы лились рекой по лицу. Вера звучно высморкалась на шпалу и вдруг громко расхохоталась:
- Что, дождались, суки? Сейчас я сдохну! – кричала Вера в сторону посёлка, в котором жила с рождения. Она то смеялась, то плакала. Потом задремала и чуть не свалилась вниз. Мотнув головой, Вера некоторое время вспоминала, что это она здесь делает? Вспомнила и снова зарыдала, запричитала:
- О-ой, я несчастная-я-я! – Вера вдруг перестала раскачиваться. Ей представилось, как её соседка, эта старая клюшка бабка Нюрка, смотрит на неё мёртвую и говорит, плюнув в гроб, и ковыряя калошей землю, будто видит там преисподнюю:
- Собаке собачья смерть! Чтоб тебя черти в аду драли!
- А вдруг правда! Вдруг я прямо сейчас в ад провалюсь.
Вера представила, как чёрные мохнатые зверюги терзают её и куда-то тащат. Её двоюродная сестра Нина как-то рассказывала про эти ужасы, но Вере что-то не верится во все эти сказочки.
- Вот сейчас и узнаю, - Вера расхохоталась, а потом снова заплакала.
Поезда по этой ветке проходили редко. На куст дикой смородины набросилась стайка галдящих воробьёв. Они так весело и отчаянно орали, что вывели Веру из пьяно-слёзного самосозерцания.
Сестра рассказывала, что Бог не прощает только два греха человека. Это богохульство и самоубийство.Богохульство ясно почему не прощается, какой отец потерпит глумления над собой, а Он - Отец всего рода человеческого. И то даже богохульник может расскаяться и попросить прощения.
Самоубийцы же где будут раскаиваться? В аду, что ли? Там уже всё, одни грешники да черти, вот там-то там Бога нет.Там только дьявол бог!
Рельс загудел, насыпь будто ожила, задрожала. Вера очнулась от раздумий, скатилась вниз и поползла, раздирая и без того драные колготки. Она всем телом ощутила, как её кромсает и давит железная махина. Даже треск своих костей слышала. С грохотом прошёл товарняк, обдувая вонючим ветром. Ещё какое-то время Вера сидела на земле, причитая и жалея себя.
- Всё! Брошу пить! – Вера честно решила , что начинает новую жизнь. С завтрашнего дня! Сегодня надо обмыть своё спасение из пекла. Хмель мало по малу испарялся, нужно было добавить. Мать троих детей, нисколько не заботясь о том, что на неё показывают пальцами, шла по посёлку к знакомому самогонщику и разговаривала с кем-то невидимым, жалуясь на свою несчастную жизнь.Эх! Сдохнуть бы!
Дома в захламлённом чулане спал пьяным её семилетний сын. Двое старших где-то шатались.