Глава XVIII
Лаврова позвонила, когда генерал Зотов уже закончил совещание и всех распустил по домам отдыхать.
- Совсем замучил, из дома звонили, не верят, что он в Петропавловске, - возмущалась Зоя Семёновна, жалуясь на профессора. - Просит свозить в ДСР.
- Давайте пригласим его на ужин, например в «Корнилов»?
- Не пойдёт, он вегетарианец, говорит, ему бы морковку погрызть - и сыт.
- Вы что, ещё не обедали?
- И не ужинали. Я вот только руки вымыла, сушусь.
- Тогда ко мне, Маша что-нибудь сообразит.
- Нет, Виктор Андреевич, давайте ко мне, я уговорила профессора жить у меня, не хочу в гостиницу отпускать старенького. Дочь дома уже салаты режет. Выезжайте, приедете первым, поможете Иринке.
Генерал хорошо знал всех членов семьи полковника Лавровой. В то время ещё было традицией всем коллективом выезжать на рыбалку к Ишиму или просто на пикник.
Муж Зои Семёновны был личностью заметной в области, один из первых мастеров спорта по самбо, тренировал одно время динамовскую команду. В настоящее время - директор детско-юношеской спортивной школы города. Напротив школы они и жили в большой, на одиннадцать подъездов девятиэтажке.
Когда Зотов позвонил, открыл дверь сам Михаил Иванович Коротков, в фартуке со следами муки.
- Здравствуйте, Виктор Андреевич.
- Здравствуй, Миша, - он с удовольствием пожал крепкую руку этого надёжного человека.
- Вот, приказаны чебуреки. Ну что вы, - запротестовал Коротков, когда генерал подал бутылку армянского коньяка.
- Нельзя с пустыми руками, вот, из моих запасов. У тебя там ничего не горит?
Тренер бросился на кухню спасать блюдо.
- Давай помогу чем?
- Нет уж, мужчина с одной рукой на кухне не работник. Вот лучше с дочей стол накройте.
- Иринка какая уже большая стала, настоящая невеста, - увидел спрятавшегося за стол маленького человечка Виктор Андреевич.
Иринка первый раз видела такого необычного дядю, с перевязанной головой, с рукой на веревочке, как в кино про войну, только костюм был как у мамы по праздникам и красивые брюки с полосками. Они ей понравились больше всего.
Иринку, как позднего ребёнка, любили особенно, и все в управлении хотели как-нибудь помочь Зое Семёновне, решившейся на такой шаг. Лаврова перевелась из Тюмени в Петропавловск и здесь познакомилась с одиноким тренером конторской команды, когда обоим было под сорок, и теперь пятилетняя Иринка, стараясь, аккуратно носила посуду от серванта до стола.
Минут через двадцать к уже готовому столу подъехали Зоя Семёновна и профессор Иванов. Сразу стало шумно. Все выманивали к столу Иринку, спрятавшуюся за маму. Она смущалась, потому что увидела ещё одного человека из телевизора.
- Ну что же ты, иди уже сюда.
- Дедушка Ленин, - показала девочка на профессора. Все дружно рассмеялись.
- Иди ко мне, внучка моя, - позвал Викентий Адамович.
К всеобщему изумлению, девочка охотно взобралась к профессору на колени.
- Невероятно, но мне всю жизнь почему-то доверяют дети! Хотя своих у меня никогда не было. А жаль!
- Дети не видят в вас опасности.
- Видимо так.
Когда Иринка ушла в свою комнату по делам, все навалились на еду. Начали с коньяка, причём даже профессор не отказался. Он оживился и с усердием уничтожал салаты. Видно было, что действительно проголодался.
Насытившись, принялись за чебуреки. Все с коньяком, а Викентий Адамович просто пил чай с печеньем.
- Викентий Адамович, может, это и не к месту, но очень хочу задать вам вопрос.
- А я знаю какой. Хочу вас разочаровать, батенька, мы даже не родственники. Теперь можно говорить, я, увы, чистокровный немец.
- Почему - увы?
- Ну вы же ждали какой-нибудь интимной тайны?
- Признаюсь, - согласился генерал.
- Вы знаете, вот такое ожидание меня один раз спасло. – Он задумался. - В тридцать седьмом.
- Серьёзно?
- Да, батенька, я сказал, что я сводный брат Владимира Ильича, что Илья Петрович мой отец, проверить это не было никакой возможности, и меня отпустили. Вроде как кто-то подтвердил мои бредни.
- А вы?
- А я бывший подданный германской империи - Отто Фогт.
- А доктор Оскар Фогт вам не родственник? – спросила Зоя Семёновна.
- Приятно слышать, что вы, уважаемая Зоя Семёновна, знаете это имя. Это мой старший брат, Оскар Ханс Фогт, ну а я, естественно, Отто Ханс Фогт. Первый раз за эти годы произношу это имя, и, чёрт побери, это символично после того, что я сегодня увидел.
Он грустно задумался.
А все сидели тихо и ждали дальнейшего.
- А вот мой брат, действительно, очень похож на Владимира Ильича Ленина. В двадцать седьмом году он приезжал в Москву организовывать институт мозга, в то время все шарахались от него как от привидения, это даже доставляло неудобства, сами понимаете, в бытовом плане, и что самое интересное, они с Ульяновым одногодки, оба родились в апреле, один двадцать второго, другой шестого, и у обоих маму звали Мария. А, каково? Вот вам и загадка природы.
- Ну а вы, профессор?
- А я, - он опять задумался, - двадцать второго апреля одна тысяча восемьсот семьдесят пятого! А, каково? Вот вам вторая загадка природы!
- Не может быть! – отмахнулась Зоя Семёновна.
- Да, детонька, мне, увы, сто семнадцать лет. Я, конечно, как вы понимаете, не афиширую это.
- А девяносто два?
- Это Иванову Викентию Адамовичу, царствие ему небесное.
Он, видя молчаливое ожидание, продолжил.
- Это наш сосед, он был эмигрантом после гражданской войны. Мы с ним как-то сошлись во взглядах, он был монархистом, причём убеждённым. Он и выучил меня русскому языку, как впрочем, и моего брата.
- А как вы у нас-то оказались?
- А вот из-за Викентия Адамовича и оказался. Я думаю, не случайно. Теперь даже уверен, что не случайно.
Генерал понял, что разговор будет серьёзный, посмотрел на Зою Семеновну.
- Миша, наверное, пора Иринку укладывать.
Муж вздохнул и, собрав посуду на поднос, закрыл за собой дверь.
- Мы слушаем внимательно, Викентий Адамович, - генерал закурил сигарету и открыл дверь на балкон.
- Давайте договоримся, Виктор Андреевич, что все официальное и проанализированное я вам расскажу завтра. Сегодня я устал, возраст, знаете ли, - он улыбнулся. - А пока просто беседа.
Он подошёл к люстре и снял рубашку.
- Вот, смотрите внимательно, это теперь видно невооружённым взглядом. И учтите, что, по официальным документам, этому девяносто два года.
Даже генерал присвистнул, перед ним был торс тридцатилетнего мужчины! Плотные, налитые мышцы, отличный, почти спортивный пресс, правда, какая-то диспропорция.
- Разрешите, - Лаврова провела ладонью по прессу. - Сокращение, приток крови, плотность не пойму.
- Это не кровь. Это почти то же, что и в наших сегодняшних пациентах. Это во мне уже пятьдесят пять лет, но вот такую спортивную форму я начал принимать двадцать лет назад.
- То есть с семьдесят второго года? – задумался генерал.
- Да, с семьдесят второго, я в сложных ощущениях, но думаю, что я где-то ошибся, это не омоложение, которым я всю свою жизнь занимался, а перерождение, всю свою кровеносную систему, мышцы, ногти, волосы я чувствую как чужое тело. Вроде как одежду. Вот смотрите, - он протянул руки вперёд.
Ладони действительно были старше и лицо от воротниковой полосы.
- Под солнцем оно не перерождается. Мне нельзя загорать, процесс сразу идёт в обратную сторону, но не исчезает, а только замирает, и его называют «эволюционный сон». Посмотрите, что у меня с зубами.
- Невероятно, - воскликнула Лаврова, увидев кое-где зачатки второго ряда.
- Представляете, замучился совсем, вырываю уже по восьмому кругу, - начал надевать рубашку профессор.
Все присутствующие хранили изумленное молчание.
- Это плесень, если бы у вас был хороший электронный микроскоп, мы бы сегодня увидели это в той жидкости. Поверьте, я уже занимаюсь этим более семидесяти лет, но вот интересно, откуда она здесь, в таком температурном экстриме.
- И давно вы об этой плесени знаете?
- От своего учителя из Кильского университета, я встретился с ней в одна тысяча двадцать четвёртом году, нас, по просьбе Центрального Комитета рабочей партии Германии, попросили сделать анализ пункции головного мозга Владимира Ильича на предмет ядов. Там мы с ней и встретились. И интерес Оскара Фогта к делам Московского института мозга тоже поэтому. Он же сам делал препарат консервации и атлас срезов мозга вождя.
Профессор замолчал и присел на диван.
- А название можно узнать?
- У этой плесени нет официального названия, мы не регистрировали, потому что её было мало, она просто растворялась в руках. Потом принимайте политический момент. Это очень древняя плесень, и нас сразу бы спросили, где мы её взяли. Потом, нас в Европе считали немного красными. Все это вызвало бы большой ненужный шум, батенька. А вот у господина Парацельса можно найти несколько коротеньких упоминаний о пеницелиум сапиенс.
– Плесень разумная! – воскликнула Зоя Семеновна.
- Да, голубушка, плесень разумная. Много мне пришлось перелопатить, но это другой вопрос, так вот, полное название этого - «сангиус каесус пхараоникус». Перевожу на нормальный язык: «кровь убитых фараонов», не больше и не меньше, а! Каково? Так вот – это оранжевая плесень, самая древняя из всех известных мне плесеней. Причем это разумный организм, даже не так, это другая форма разумной жизни. Конечно, это все мало изучено, да и изучали ее только я и мой брат. Из современников о ее существовании никто не знает, вернее, до сегодня думал, что не знает.
Так вот, при определённой концентрации она начинает вести себя как разумная. Да, батенька, у меня мыши резко меняли форму поведения после прививок, они были умнее дрессированных. Я даже Владимира Леонидовича Дурова приглашал, старик был в восторге. Просил парочку на размножение. Открою вам секрет, я их носил на сеансы в кинематограф. Если показывали парады, они на следующее утро уже ходили строем, и причём, батенька, мерным шагом! Но не это главное, это, так сказать, иллюстрация, я думаю, ваши ожившие мертвецы – это древняя религиозная практика, может, даже не нашей цивилизации. Я думаю, во много раз старше христианской. Да и сама история с воскрешением - это просто кто-то добрался до плесени в те времена. Конечно, это вездесущие ребята с кучерявыми волосами. Мировое разделение труда и тогда существовало, а эти любопытные и вездесущие исполняли функции всемирных жрецов, у них все карты на руках, как говорится, батенька. Помните евангелие от Иоанна: - «Но, прииде к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней. Но один из воинов копьём пронзил Ему рёбра, и тотчас истекла кровь и вода». Я давно размышляю, не является ли это свидетельством моих догадок, ведь кровь и вода самопроизвольно не разделяются. Вот если бы это была плесень, батенька, клиника была бы именно такая. Да и все последующие события легко объяснимы, да и предыдущие.И еще, если бы меня захотели убить теперь, когда вместо крови плесень, то достаточно меня обездвижить и выставить на солнце,раннее весеннее солнце. Великий исход из Египта - это, наверное, нашли в пирамидах плесень, а может даже и поместили её туда сами. Ведь жили же у них патриархи по восемьсот да по девятьсот лет.Сорок лет по пустыне? Там они их и похоронили.Солнца много.
Викентий Адамович взглянул на притихших слушателей и улыбнулся.
- Что-то я сегодня разошелся, но честно скажу, столько лет молчать и скрывать, у меня же даже нет последователей, может, сейчас, - он вопросительно посмотрел на Зою Семеновну.
- Боже упаси, - улыбнулась Лаврова.
- Не бойтесь, голубушка, это не заразно, поверьте старому врачу. Если вы настоящий учёный, теперь вас всё равно затянет, это судьба, да, судьба!
- А дальше что с плесенью?
- Консервация, видимо, убила всю плесень, и выделить больше не удалось. Брат уехал в Германию, а я собрался жениться на русской лаборантке Ольге, она, как оказалось, носила препараты к себе на квартиру для сверхурочной работы. Энтузиазм масс. Там я и нашёл живой штамм, и там же потерял.
- Не пойму, нашли или потеряли? – вздохнул внимательно слушавший генерал.
- В тридцать седьмом, во время обыска, я его ввёл в вену, как бы спрятал внутри себя! А где-то в конце сорок восьмого начал что-то подозревать, знаете, начал мёрзнуть, причём от ощущения бесконечной тоски, сквозняки вызывали панику, но болеть перестал, и возникло ощущение чужого тела. Естественно, принялся изучать свою кровь, вот и удача, выделил голубушку. А потом бесконечные эксперименты на мышах, собаках, кроликах, лошадях, дельфинах, обезьянах и… людях!
- Рак? – догадалась Зоя Семеновна.
- Да, голубушка, это в первую очередь! Но вот тут и возникла проблема, - он помолчал с минуту. - Неуправляемость. Да, мы с вами профессионалы и многое понимаем без слов. Помните, как меня гоняли? Я всё делал на коленке, и, представляете - вдруг ко всему заявил бы, что это ещё одна форма разумной жизни, именно разумной. Я уверен.
- Плесень разумная, кто бы мне сказал, не поверил бы, - пожал плечами генерал.
- Да, батенька, - возбуждённо засмеялся Викентий Адамович, откинувшись на спинку дивана.
Все обратили внимание на его высокие, плотно зашнурованные ботинки. Видимо, из толстой кожи.
- Это же диагноз, стопроцентный жёлтый дом, голубушка, или вы не согласны?
- Думаю, да, - покачала головой Лаврова.
- Ну а как же факты, или вы не верите своим глазам, завтра я вам сдам свою ярко-жёлтую кровь, увидите это, и что же? Вот я и молчу, пока можно!
Генерал и Лаврова закурили, все посмотрели на потухающую полоску заката.
Квартира Лавровой была на восьмом этаже, и из окна просматривалось километров на тридцать. Во всяком случае, мамлютскую телевышку с мигающими огоньками было видно.
- Ну а как же наше дело? – наконец-то подал голос генерал Зотов.
- Завтра узнаем точный приговор, но я уверен, что это то же, что и у меня, только в чудовищно большой концентрации. Хранить это надо, я понимаю, в месте, где сконцентрирована гравитационная масса, в штольне под горой например.
- Нет у нас поблизости ни гор, ни штолен.
- Заметьте, горцы очень долго живут, я думаю, у них оранжевая плесень присутствует в микроконцентрациях. К нам же, батенька, я уверен, она добралась благодаря братьям-тамплиерам. Слышали про таких?
- Ну что вы, глупостями не занимаемся, времени нет!
- Напрасно, батенька, занятная история. Так вот, я уверен, древняя плесень, сухая, видимо, хранилась в египетских пирамидах, ну и братия в свое время, конечно же, до нее добралась. Даже наверняка. А вам подсказка - всё это, в первую очередь, должно быть известно профессиональному историку.
- Иванцову?
- Вот именно. Теперь подумайте, это надо хранить так, чтобы не произошли изменения. Я вам заявляю, это большая масса, в виде пирамиды или чего-то похожего на пирамиду.
- Я завтра дам своим задачу поискать пирамиду по округе. А здание большое не подойдёт?
- Нет.
- У нас все, что подходит под описание, это или Кокчетав, или Жаман сопка, но это далеко. Ладно. Генерал вышел в коридор и по телефону дал распоряжение, чтобы Иванцова попасли кокчетавские коллеги. Вернувшись, он обратил внимание на позднее время и предложил до завтра сделать перерыв.
- Викентий Адамович, вот вам полотенце, вот тапочки, а спать будете вот в этой комнате. - Зоя Семеновна достала постельное из шкафа.
- Спасибо, голубушка, а то я, знаете, действительно сегодня что-то запозднился.
- Не стесняйтесь пожалуйста.
Лаврова проводила генерала до двери, вернувшись, долго принимала ванну и прошла в спальню, где похрапывал муж и в своей кроватке раскинулась маленькая девочка – Иринка. Поправив одеяло, она заметила, что у профессора в комнате горит свет.
Щелкнув выключателем, Викентий Адамович сел на кровать и снял свои тяжёлые ботинки.
- Да, что-то я сегодня находился. Как коленки ломит.
Он с радостью вытянул ноги и, закрыв глаза от удовольствия, несколько раз покачал… двудольными копытами!