Вам не приходилось бывать в Чите? Если приходилось, то вы не могли не обратить внимания на монументальное художественное панно на глухой торцевой стене гостиницы "Забайкалье", что стоит у края центральной городской площади. Объемными старославянскими буквами на ней начертано: "В 1653 году, заложив Читинский острог, казаки Петра Бекетова положили начало нашему городу".
Проходя мимо, люди замедляют шаг, вглядываются в барельеф сурового лица, увенчанного шлемом. Тот, кто впервые видел это панно, наверняка, невольно задавался вопросом: Кто он такой, - Петр Бекетов? Откуда пришел? Каким он был? Как сложилась его судьба?
Во всяком случае, когда я в начале 70-х годов молодой, полный энергии, надежд и жизненных планов горный инженер, приехал в Читу, чтобы там жить и работать, впервые увидел эту надпись, то у меня появилось острое, прямо-таки неуемное желание узнать подробнее об этой исторической личности.
По натуре своей я был в те годы романтиком, - из числа тех, кто, как тогда пели, готов был ехать на край света "за туманом и за запахом тайги". Мне приходилось много ездить по области. Красота забайкальской природы, ее могучие хребты, богатство ее лесов и рек покорили меня, – уроженца Тульской области. Так непохожа была открывшаяся мне красота на спокойные, плавные пейзажи верховьев Дона – моей родины.
Раньше почти незнакомые мне слова: "сопка", "падь", "распадок", "ерник", "багульник", "изюбрь" находили в моей душе живой отклик, а названия расстилавшихся перед глазами горных цепей: "Яблоневый хребет", "отроги хребта Черского" вместе с теплыми воспоминаниями о далеких школьных уроках географии, пробуждали удивительное чувство умиротворенности и гордости за страну, в которой я живу, - такую великую и могучую.
Мог ли я, при таком душевном настрое, не заинтересоваться судьбой основателя города, в котором мне предстояло жить и работать?
Как ни странно, но новые мои друзья и коллеги, в том числе и коренные читинцы, мало чем смогли удовлетворить мое любопытство. И тогда я начал "копать". Долгими часами просиживал в читальном зале областной библиотеки, перелистывая страницы современных и дореволюционных исторических фолиантов, по крупицам выбирая сведения, хоть как-то касавшиеся Петра Бекетова и окружавших его людей - его современников и соратников по делу освоения сибирских просторов.
Любопытство мое было удовлетворено, - я узнал много нового о даурском походе Петра Бекетова и с удовольствием делился этими знаниями со своими друзьями и коллегами. Правда, сведения эти хранились лишь в моей памяти, да на нескольких клочках бумаги, заполненных на скорую руку выписками из книг. Со временем все это, конечно, было бы потеряно и забыто, если бы не заставили меня вернуться к бекетовской теме новые обстоятельства.
Случилось так, что мне поручили прочесть лекцию по линии общества "Знание". Тема лекции была свободной – на мой выбор и, понятное дело, я предпочел то, что мне казалось новым и интересным. "Даурский поход Петра Бекетова" – так я назвал тему своего сообщения. Читать, помню, пришлось на каком то малом заводишке, скорее даже - в мастерской. Контингент слушателей – в основном рабочий люд. Я впервые выступал тогда на непрофессиональную тему перед совершенно незнакомыми мне людьми, чувствовал себя напряженно, скованно, был косноязычен, и вообще, кажется, выступил неважно. Тем более неожиданной для меня была реакция аудитории. Мне долго аплодировали. Я был смущен, удивлен и обрадован интересом, который проявили слушатели к теме моего сообщения.
Мне задали тогда десятки вопросов, на многие из которых я не смог ответить из-за еще недостаточной осведомленности и подготовленности. Это подтолкнуло меня к продолжению исторических поисков.
Первое мое выступление произвело, видимо, впечатление и на руководителей областного общества "Знание". Мне предложили и впредь читать лекции на эту тему без отрыва, так сказать, от моего основного производства, намекнув при этом, что все уже согласовано с руководством института и "партийными органами".
Ну что ж, подумал я, надо, так надо, и впрягся в новое дело. Да я, собственно, сильно и не возражал, - мне это было интересно. К тому же это давало определенную свободу действий, ведь лекцию могли предложить прочитать и утром и днем, и в городе и где-нибудь у черта на куличках, - на какой-нибудь сельскохозяйственной ферме или лесоучастке в тайге. С этого момента своим временем я располагал сам, мне сходило с рук даже отсутствие на планерке. Впрочем, я ценил открывшиеся мне возможности и старался ими не злоупотреблять.
Не многим меньше, чем за год, я прочел тогда эту лекцию более, чем на 120 предприятиях и в организациях области, каждый раз поправляя и пополняя ее материалом. Читал в школах и институтах, магазинах и мехколоннах, на заводах и фабриках, рудниках и лесосеках, в банках и тюрьмах, военных городках и молочных фермах, в судах и больницах, на туристических базах и курортах, - одним словом, везде, куда меня направляло общество "Знание".
Мои старые записи свидетельствуют, что меня прослушали тогда в общей сложности около шести тысяч человек. Думаю, что тем самым я внес основательный вклад в расширение познаний местного населения о первостроителе города.
Вскоре основные служебные дела вновь заставили меня оставить и лекции и все мои исторические, с позволения сказать, "исследования", и я не обращался к ним несколько лет.
В конце 80-х я получил назначение в новый, создававшийся тогда в Красноярске, научно-исследовательский институт. Новая обстановка, новые люди, новые для меня исторические названия городков, деревень, рек, - все это опять, как много лет назад, пробудило желание поближе со всем познакомиться. Именно тогда попалась мне в руки книжечка Кирилла Богдановича "Ставление города у Красного Яра". Прочитал ее залпом, с головой окунувшись в знакомые образы, с интересом рассматривая выразительные иллюстрации к тексту. А на следующий день пошел в краевую библиотеку.
Мне казалось тогда, что уж о Петре то Бекетове я вычерпал из литературы все, что только было возможно. Но, к удивлению своему, уже в первый вечер, листая в читальном зале книгу с материалами местных краеведов, вновь встретил знакомое имя. Оказалось, что этот человек причастен и к строительству первых русских поселений на Ангаре, - Рыбинского и Братского острогов, первым походам по Лене, строительству Ленского острога – будущего Якутска. Все ярче вырисовывался образ этого отважного человека, мужественного воина, талантливого военного строителя, умелого организатора и руководителя боевых походов. Но началась перестройка. Все кругом полетело "вверх тормашками", в том числе и новый, только что начавший создаваться институт. И снова надолго забросил я материалы о Петре Бекетове. Нужно было выживать.
Прошло еще десять лет. Смутное время миновало, обстановка в стране понемногу налаживается. Выросли мои дети и внуки. Уже топчет сибирскую землю первый мой правнук. Я листаю страницы своего архива, натыкаюсь на папку с материалами о славном землепроходце, - стрелецком сотнике Петре Бекетове. Неужели все это так и пропадет среди моих бумаг, так и не найдет своих читателей – потомков племени славных русских землепроходцев, открывателей новых земель? По плечу ли мне такой труд? Но, ведь надо!
Когда основной материал книги был собран, я, пытаясь наметить канву повествования, мысленно спросил себя, о чем же, собственно, я хочу написать?
Начать я хотел с того, как пришел в Сибирь отец моего главного героя – Иван Бекетов, обосновавшийся потом в Тобольске. Рассказать о жизни и боевых походах его сына Петра, - по Ангаре и Лене, Байкалу, Селенге и Хилку, Ингоде, Шилке и Амуру, - к берегам Тихого океана.
Когда после всех этих размышлений я внимательно вгляделся в карту России, чтобы оценить места, о которых мне придется писать, то меня вдруг поразила мысль, чуть ли не мистического свойства, - почти во всех этих местах я бывал сам в разные годы своей жизни. Поразительно, но это так!
Вот здесь, в поселке Бисер, что стоит на берегу Койвы, недалеко от того места, где отец моего героя с полком князя Волховского шел через Уральский хребет на помощь Ермаку, я был в юности. Летом 1957-го после первого года учебы в Свердловском горном, завербовался на лето в геологическую партию, занимавшуюся в этом районе поиском мраморов. Бил там шурфы.
В 1994 году мне пришлось сопровождать профессора, заведующего кафедрой политехнического института в далекий поселок Красноярского края, севернее Абана, в места, где на лесоповале работали зэки. Я смотрю сейчас на карту, и с удивлением обнаруживаю, что проезжал тогда по бывшим владениям тунгусского князя Тасея, создавшего столько проблем продвижению русских отрядов по Ангаре.
А вот здесь, где Петр Бекетов когда-то ставил первый Якутский острог, я любовался Леной на пути в Ботуобинскую экспедицию, поселок Мирный, где участвовал в работе всесоюзной геологической конференции. Это было, кажется, в 1978 году. В том же 78-ом, работая в то время в Забайкальском научно-исследовательском институте «ЗабНИИ», я побывал в поселке Перекатный, где работники экспедиции Востоккварцсамоцветы вели добычу горного хрусталя. Поселок располагался на берегу Алдана. Помню, как, выйдя на берег, смотрел на десятилетних пацанов, таскавших удочкой крупных харюзов, которых они складывали в двадцатилитровые молочные фляги. Удивлялся, - откуда такое мастерство? Всматриваясь в быстрое течение реки, мог ли я тогда подумать, что здесь в 1637 году прошли служилые люди отряда Петра Бекетова, собирая ясак с проживавших по Алдану племен.
А здесь, на юго-восточном берегу Байкала, где отряд Петра Бекетова зимовал в 1652 году, направляясь к неведомой Шилке-реке, я отдыхал со своей семьей летом 1975-го. Правда, он высадился со своими казаками южнее устья Селенги, а я был севернее, - на мысе Крестовом. Тем не менее, это были те же места. Думаю, Бекетов, как и я, вечерами любовался потрясающими байкальскими закатами, когда солнце, окруженное багряным заревом, садилось за остров Ольхон.
Позже через эти места возвращался из даурской ссылки знаменитый протопоп Авакуум. Он оставил описания этих мест. Они очень близки и понятны мне, - я все это видел своими глазами.
А здесь, в Забайкалье, на южной оконечности Арахлейских озер Петр Бекетов искал волок к Ингоде-реке, и потом, поставив Иргенский острожек, шел по этому волоку к Ингоде через Яблоновый хребет и пойму ручья Рушмалей. Это и вовсе почти родные мне места. У Иргенского озера я охотился на уток, а в долине Рушмалея дважды ночевал в походной палатке; в деревне Каковой, что расположена как раз против того места, где Бекетов с отрядом рубил плоты для сплава по Ингоде, я познакомился с дедом Прохором, по рассказам которого написал повести, опубликованные позже в сборнике «Худая примета».
Господи, - думал я, - что же это такое?
В 1984 году с небольшим отрядом геологов я стоял лагерем в лесу возле разведываемого в те годы Теремкинского золоторудного месторождения. Мы вели там исследования по совершенствованию буро-взрывных работ. Случилась свободная неделя, в нашем распоряжении был УАЗик, и мы вчетвером решили съездить на Нерчу, чтобы, порыбачив там, пополнить запас продуктов. Переправившись бродом через Нерчу, за деревенькой со звонким названием Зюльзя поставили сети. Рыбалка не удалась, - деревенские мальчишки ночью стащили наши сети, спрятав их в лесу. Но сейчас речь не об этом.
Когда, занявшись написанием книги, я поднял исторические материалы о походе в Даурию воеводы Пашкова и сосланного в Забайкалье протопопа Аввакума, то натолкнулся на аввакумовское описание его похода со служилыми людьми в верховья Нерчи, где они охотились, ловили рыбу и копали коренья съедобных растений, спасаясь от голода. Это были те самые места.
А здесь, на Алдане, возле устья реки Томпо я несколько дней ждал погоды, чтобы улететь вертолетом из Хандыги на Золотореченское месторождение, смотрел на алданские перекаты, где прошел когда-то отряд якутского письменного головы Василия Пояркова, искавшего путь на Зею. Оказывается, не только здесь пересек я путь отважного землепроходца. Несколько позже мне пришлось побывать в окрестностях Тынды, - совсем недалеко от того места, где Василий Поярков с отрядом осуществил волок с притока Алдана Гонома на реку Брянду – приток Зеи.
Я веду пальцем по карте и не перестаю удивляться, - вот здесь, на железнодорожной станции Могоча в 1971 году я ждал автобус, чтобы доехать до молибденового рудника Давенда. Смотрел на хмурую заболоченную местность, не зная тогда еще о том, что именно здесь прошли через Тунгирский волок на Амур сподвижники Ерофея Хабарова. Где-то здесь, возвращаясь с Амура, принял свой последний бой с аборигенами этой земли Петр Бекетов
Наконец, вот здесь, направляясь в поселок Многовершинный, я стоял на берегу Амура, разглядывая стэлу-памятник адмиралу Невельскому со старинной пушкой у его основания. А чуть позже с берега континента любовался океанским проливом, вглядываясь в темневший у горизонта остров Сахалин. Мог ли я тогда подумать, что буду писать о Петре Бекетове, который, вероятно, как и я, стоял здесь на краю русской земли, размышляя о её величии.
Как давно все это было. Но ведь было! Будто само провидение толкало меня в те места, по которым прошел Петр Бекетов. Без малого сорок лет собирал я сведения о жизни славного землепроходца. В 2015 году книга была, наконец, завершена и издана.Более того, на международном литературном конкурсе "О казаках замолвим слово" удостоена высшей награды в номинации проза.
Радостно и почему-то грустно.