I
Шестого февраля 2006 года ударил тридцатиградусный мороз. Рабочий день уже закончился и я, опасаясь гололеда, выехал в домой раньше обычного. Но попасть в этот вечер к семье мне не пришлось. Дежурный горотдела, связавшись со мной по мобильному телефону, сообщил что в Ровно, на улице Даниила Галицкого, произошло жуткое убийство молодой женщины. Не доехав три километра до своей Зари, я пересел в другую маршрутку и вернулся на службу.
Убитая, среднего роста и телосложения, лежала на снегу, одетая в расстегнутую черную дубленку с пушным воротником, синий домашний халат, летние колготки, цветные носки. На ее ногах улыбались теплые домашние светло-коричневые тапочки в виде забавных собачек. Одежда, а также снег у тела, были обильно окровавлены. Пронизывающий ветер перебирал ее темные, небрежно собраные в пучок, волосы; на безымянном пальце правой руки мерцало обручальное кольцо. Из перерезанного «от уха до уха» горла исходил слабый пар….
«Обычная украиночка, и кому она могла помешать? Горло перерезали...Может кавказцы какие-то?» - тоскливо думал я, вздрагивая то ли от бешеного мороза, то ли от жестокого лика смерти, представшего передо мной.
Ее обнаружили прохожие около боковой стороны обычного девятиэтажного семейного общежития - «хрущевки». Место происшествия освещалось фарами двух милицейских «бобиков». Шел снег, падал на лицо погибшей и очень медленно таял от последнего уже слабого тепла, навсегда покидающего молодое тело.
- Личность уже установили? - спросил я у лейтенанта уголовного розыска Василия.
- Елена Волынец, 24 года, проживала вот там – и он показал на освещенное окно первого этажа упомянутого дома – вместе с трехлетней дочерью и мужем - банкиром.
- А где сейчас муж?
- Ремонтом в их недавно купленной квартире на Киевской занимался. Бедняга где-то час назад вернулся, и ушел ее – Василий кивнул на тело – искать. Еще не вернулся.
По глупой традиции на место происшествия прибыли все начальники городских и областных силовых учреждений. Каждый из них пытался сунуть свой нос в работу следственно-оперативной группы и дать банальные, никому не нужные указания, последним из которых как правило было:
- Алексей, обязательно впиши меня в протокол!
Вместе с обитателями общежития и обычными зеваками образовалась большая, тревожно гудящая, толпа народа. А следствие, как известно, любит тишину.
Вдруг из этой толпы с неистовым воплем:
- Лена, прости !!! - к телу помчался человек. Он порывисто попытался обнять труп, однако двое участковых помешали ему сделать это.
- Муж наверное...– трагически произнес Василий, смущенный этой мужской истерикой.
Приглядевшись, я рассмотрел высокого, жилистого парня лет 28, в распахнутом пальто, без шапки, с худым лицом на котором выделялся волевой подбородок.
В руках милиционеров он бился, словно в конвульсиях, и рыдал.
- Не уберег я тебя, Леночка, не защитил! Зачем жить теперь, Ленааа !!! - выл молодой вдовец.
- Бедный Игорек ... Такая замечательная пара была ... Доченька без мамы осталась ... – послышались из толпы сочувствующие голоса.
Его подвели к врачам скорой помощи. Снова и снова, поднимая крик и плач, он порывался бежать назад, к трупу, но соседи и милиционеры силой удерживали его от этого. Наконец ему дали успокоительный укол, он сел на подножку "скорой" и лишь периодически громко всхлипывал и подвывал.
- Ну что же приступим - сказал я, подув на ладони и надевая резиновые перчатки - предметом осмотра является территория у западной торцовой части дома № 50 по улице Даниила Галицкого ....
Во время осмотра места происшествия, мои мысли постоянно возвращались к страшному крику Игоря, его поведению. На первый взгляд все выглядело очень искренне. Парню сочувствовали, морально поддерживали. Одна женщина из толпы сбегала домой, вынесла теплое покрывало и заботливо накрыла Игоря. Кто-то принес горячего чаю, а какой то юноша, очевидно друг, утешал бедолагу, который совершенно расклеился.
Но что-то неуловимо-фальшивое сквозило в его криках и движениях. Словно музыкальная пьеса, выполненная на пианино с одной расстроенной клавишей – звучит почти безупречно, но все же не хорошо.
- Труп лежит на спине, головой на юго-восток... - я механически диктовал и в то же время размышлял: «На труп набросился ... Зачем ... А что бы ты сам, интересно, делал на его месте? – спросил я себе и в мыслях суеверно поплевал через левое плечо – уж точно не голосил бы так и не бросался ... А может ... Кто знает ... А если он ее заказал?»
Я неожиданно посмотрел на Игоря и увидел направленный на меня вполне спокойный взгляд. Мне даже показалось, что на его волевом лице бродила тень улыбки…
«Чушь какая...Хватит фантазировать, возможно, у парня действительно потрясение и страшное горе, а ты его уже заподозрил и очернил», - одернул я себя и продолжил осмотр, во время которого обнаружил у потерпевшей не менее двенадцати резаных ран в области шеи.
Закончив следственное действие и отправив тело в морг, я вдруг ощутил зуд душевной неудовлетворенности. Никто из многочисленных присутствующих даже не выразил хотя бы предположения о причастности мужа к убийству жены. Но я чувствовал, что здесь что-то «нечисто» и это не давало мне покоя!
«В конце концов - спросил я себя - имеет эта версия право на жизнь? Конечно же имеет!» Отбросив угрызения совести, я подошел к Игорю и как можно официальнее сказал ему:
- Вы задерживаетесь по подозрению в совершении умышленного убийства Елены Волынец – и, обращаясь уже к работникам милиции, добавил – обеспечьте доставку подозреваемого в горотдел.
II
На следующее утро в присутствии адвоката, нанятого родителями подозреваемого, я допросил его. Как выяснилось, Игорю было не 28 лет, как я подумал вчера, а всего 24. Он выглядел полностью обессиленным и еле слышно давал показания. Сказал, что относится к своему задержанию с пониманием, работа, мол, у нас такая - всех подозревать. Рассказал, что жены, конечно, не убивал. Вчера после работы поехал на новую квартиру, занимался сантехникой. Примерно о 19.20 перезвонил на мобильный телефон жене, спросил, как чувствует себя больная дочь, нужно ли что-то купить. Жена ответила, что температура не поднималась и ничего покупать не нужно. Он закончил работу, подмел пол, вынес и выбросил мусор. Вернувшись,поинтересовался у пожилой соседки, не приходили ли газовщики. Затем закрыл квартиру и отправился на остановку. Приехав в общежитие, узнал, что Елена пропала. Это было около 20.10. Затем он долго искал жену, пока работники милиции не окликнули его и не привели к трупу. Далее все как в тумане… Никаких врагов у доброй и безобидной жены априори быть не могло...
Каких-либо зацепок, тем более доказательств вины Волынца у меня еще не было. Еще вчера его одежду изъяли и осмотрели, но каких-либо похожих на кровь следов не обнаружили. Как полагается, изъятые вещи направили на экспертизу. Квартиру на Киевской обыскали, но тоже ничего не нашли. Однако общение с ним моих внутренних сомнений далеко не развеяли. Напротив – от слишком слабого и несчастного вида Игоря, картинного заламывания рук и внутренней напряженности, веяло несколько несовершенной актерской игрой. Ощущалась отсутствие у парня жизненного опыта, хотя лицедейский потенциал у него был огромен.
На следующий день после допроса Игоря, с самого утра в мой кабинет вошел просто одетый седой мужчина лет 55, по виду типичный сельский интеллигент, в котором гармонично сочетались внешняя непритязательность, с правильным произношением и вежливостью.
- Добрый день, пан следователь, я папа Игоря – Павел Петрович Волынец – громогласно сказал он, - я пришел к вам не ссориться, ведь прекрасно знаю, что нужно проверить все версии. Но ведь завтра Вы все равно отпустите сына, а потому к Вам будет небольшая моя просьба.
- А почему Вы решили, что отпустим? – спросил я, покачиваясь на задних ножках стульчика, – мы готовим ходатайство о взятии Вашего сына под стражу. Если суд не удовлетворит его сразу, то в любом случае продлит срок задержания до 10 суток, а там поглядим по доказательствам.
- У Вас не было, нет, и не будет никаких доказательств, хотя бы потому, что Игорь Леночки не убивал! Он золотым медалистом в школе был, ни в какие там драки, разборки не ввязывался. Я учитель и с детства привил ему мировоззрение справедливости и добра – с пафосом изрек он – они с невесткой жили, как те голубки – мужчина ладонью вытер скупую слезу и продолжил – Но я здесь не для того, чтобы его оправдывать – все и так разъяснится. Я прошу отпустить Игоря сегодня на погребение любимой жены.
От неожиданности я чуть не упал со стула.
- Он подозреваемый и никуда отпускать его я не буду, даже под конвоем! И вообще, как Вы себе это представляете?! – несколько эмоционально отреагировал я на абсурдную просьбу Павла Петровича.
Вдруг мужчина оглянулся и быстрым движением ткнул что-то плоское под толстый комментированный уголовный кодекс, лежащий на столе. При этом он заговорщически прошептал:
- Это Вам на коньяк, я очень прошу, отпустите ...
Словно пастор, молитвенно сложив руки, он тоскливо смотрел на меня. Подняв кодекс, я обнаружил две купюры по 100 долларов. Молча взяв деньги, я встал из-за стола и решительно подошел к Павлу Петровичу, который сразу напрягся. Вспомнив, что у меня самого родители учителя, я изменил свое первоначальное намерение засунуть эти купюры ему за шиворот, а также вытолкнуть странного просителя в коридор. Овладев собой, я положил деньги в карман его куртки, легко за руку поднял мужчину со стула, вывел из кабинета и вежливо сказал:
- До свидания. Больше прошу не приходить.
А уже через час мне позвонил начальник городского уголовного розыска подполковник Заремба и попросил отпустить Волынца на похороны Елены.
«Ну, неугомонный старик!» - подумал я и ответил в трубку:
- Дмитриевич, не занимайтесь там глупостями. Лучше зайдите вечером ко мне, есть хороший коньяк. И дело обмозговать нужно, ведь доказательств у нас - ноль!
Вечером мы обсудили нашу незавидную ситуацию.
- Вы же понимаете, что если за восемь дней мы ничего не найдем, то придется его отпустить и извиниться, а у Вас, то есть у нас, будет тяжелый «висяк»?
- Прекрасно мы это понимаем, и так беспрерывно главк «дрючит» – несколько обиженно сказал Заремба – но не похож он на убийцу, только время теряем с ним.
- А я говорю, что это он! С ним нужно работать и днем и ночью! И не костоломам, а толковым операм, я бы сказал операм-психологам. Отдельно насядьте на экспертов – кровь из носу, а через несколько дней они должны (я сделал упор на этом слове) найти кровь на одежде, и не только найти, но и исследовать ее. И последнее. Мы никогда такого раньше не делали, но я подготовил запрос в «ЮМС», с просьбой установить, откуда именно в тот вечер Волынец звонил жене.
- А что, разве могут определить?
- Отстали Вы от жизни - сейчас техника на грани фантастики! Короче, мне сказали, что могут определить базовую телефонную станцию. А каждая станция покрывает лишь определенные районы города. Так вот, завтра утром пусть кто-то едет в Киев и не вылезает оттуда, пока не получит информацию откуда именно Игорь звонил Елене! Будьмо! – сказав этот короткий, но содержательный тост, я звякнул рюмкой по рюмке несколько озадаченного Дмитриевича.
III
Как и ожидалось суд продлил задержание Волынца. А у нас осталось всего семь дней. Пока опера воплощали мои наставления в жизнь, я допрашивал свидетелей.
Товарищ и коллега Волынца Владимир (именно он утешал Игоря на месте происшествия), полноватый "ботаник" в очках, искренне охарактеризовал Игоря как уравновешенного, умного, волевого человека, отличного профессионала, который никогда и ничего он не забывал, всегда ходил в опрятном костюме, в галстуке, чистой и наглаженной рубашке.
- А какими были его отношения с покойной женой?
- Я еще не женат – с чувством ответил Владимир – но их семья казалась мне образцовой во всех отношениях. Игорь никогда не пропускал дней рождений Лены, памятных дат. Всегда дарил подарки. Постоянно писал жене СМС-ки. Особенно последние несколько месяцев ...
Однако соседка по общежитию Тамара, несколькими интересными штрихами испортила этот идеальный портрет. Так, в общежитии Игорь ни с кем не дружил. Спокойный парень, но иногда на громко играющих детей, мог так рявкнуть, что ей самой становилось страшно. Не раз, когда Игорь приходил с работы, Лена брала ребенка и выходила в коридор, чтобы не мешать его отдыху. Иногда они бродили по коридору почти до полуночи, пока Лерочку не начинало клонить в сон. Дочь боялась Игоря, да и жена, кажется, тоже. Лена всегда возвращалась домой в указанное мужем время. Кто-то из соседей даже видел, как она бежала домой, чтобы не опоздать. Несколько раз Лена плакала, но о причине рассказывать Тамаре не захотела.
Таким образом, Тамара охарактеризовала Игоря совершенно иначе чем Владимир. Далеко не все в их семье было идеальным, но, как мудро говорит пословица: «Чужая семья - потемки» ... В любом случае явно проглядывалась его двуличность и деспотичность.
Однако показания свидетелей совпадали в том, что на работу Игорь педантично одевался как с «иголочки».
- А скажите, Тамара, известно ли Вам сколько у Игоря было белых рубашек?
- Я точно знаю, что две, Лена их почти каждый день стирала и гладила.
- И Вас не удивило, что Игорь в тот день вернулся с работы одетый в гольф?
- Вы знаете, я тогда об этом не думала ... Но это в самом деле странно. В гольфе Игорь ходил только на выходных ...
«Еще бы – подумал я – ведь в общежитии, в шкафу висела только одна белая рубашка, а на новой квартире никаких рубашек вообще не было. Где же делась вторая? Выбросил! А почему? Потому что была в крови! Опять фантазируешь? Возможно и так, но на всякий случай запомним этот факт.
Кроме нескольких соседей по общежитию, я допросил пожилую соседку Игоря, по квартире на Киевской. Она подтвердила слова Волынца, о том что в 19.45 он справлялся у нее о визитах газовщиков и добавила, что ее новый сосед - отличный парень.
Измотанные горем потерпевшие – родители покойной Лены – рассказали, что с Игорем они находятся в неплохих отношениях, конфликтов с ним не возникало. Игорь был непререкаемым и несколько строгим главой семьи. Жили с Еленой хорошо, несмотря на некоторые шероховатости. Она иногда хотела показать свое «я», а прирожденный руководитель Игорь, не позволял ей этого. Хотя о серьезных ссорах и скандалах между супругами им ничего неизвестно.
И никто из свидетелей, включая Тамару, даже мысли не допускали, что Игорь – со всех сторон правильный и не по годам серьезный парень – мог убить свою жену, да еще и таким зверским способом!
Но я не сдавался. С особой тщательностью, я осмотрел мобильный телефон Игоря марки «Сименс». И вот в папке СМС сообщений я наткнулся на интенсивную переписку Волынца с абонентом по имени «Иван окна». Причем исходящих сообщений были сотни. «Доброе утро, любимая!», «Я люблю тебя», «Скучаю бесконечно», «Ты - единственная в мире!», «Мечтаю о встрече» - и другие, сродни им, десятками в течение дня направлялись этому «Ивану». Другая часть сообщений была откровенно сексуального характера и привести их развратный текст не представляется возможным. На страстный пыл Игоря неизвестная отвечала взаимностью, хотя и не так интенсивно. Последним сообщением от Игоря было: «Не могу говорить, Лена где-то пропала».
«Шерше ля фам. Боже, как все банально ... Кабаки да бабы доводят до цугундера» - мелькнули немного циничные мысли и я набрал номер «Ивана окна».
- Я слушаю – сказал приятный женский голос.
- Это Вас из Ровно, из прокуратуры беспокоят, извините, как к Вам обращаться?
- Людмила, а что случилось – заволновалась женщина.
- Ваш знакомый Игорь задержан по подозрению в убийстве своей жены. Вы где находитесь?
- На работе – в банке, в Днепропетровске – поникшим голосом ответила она.
- Нужно, чтобы Вы срочно прибыли на допрос ...
На следующий день она приехала. Стройная, симпатичная брюнетка, интеллигентного вида, со вкусом и несколько кокетливо одетая, как обычно одеваются незамужние женщины «второй» молодости.
- Где он, вы дадите мне свидание? – Даже не сбросив светлую норковую шубку, взволнованно спросила она.
- Не сейчас, но возможно скоро дам. Хотя это больше от Игоря зависит. Раздевайтесь и садитесь, пожалуйста..
Людмила сняла свою короткую шубку и присела, положив ее на колени. Я задал ей несколько вопросов о ее связи с Волынцом. Она на минуту закрыла ладонью глаза, словно вспоминая что-то, а затем выпрямилась и спокойно рассказала свою историю.
- Три года назад в автокатастрофе погиб мой муж и мы с дочкой остались одни. Достаточный строк что-бы начать новую личную жизнь, правда? Мы с Игорем работаем в одном и том же банке. Только я в Днепре, а он в Ровно. В январе прошлого года у нас заработал корпоративный интернет - чат, где мы с ним познакомились и обменялись фотографиями. Спустя месяц мы уже были влюблены и писались в "личке". Вне работы переписывались СМС-сообщениями, однажды я насчитала, что за день он написал мне восемьдесят сообщений. По-моему он немного потерял голову.
Она мечтательно улыбнулась на секунду закрыв свои красивые черные глаза и продолжила.
- Я узнала, что ему всего 23 года, он женат, имеет дочь. Свою жену разлюбил и уже более года с нею не спит. Мне 32 и я честно ему в этом призналась, но Игоря это совершенно не смутило. Впервые мы встретились в мае прошлого года в Киеве на семинаре для банковских служащих. Встречи ждали с нетерпением. Я приехала поездом и Игорь встретил меня на перроне с невероятно большим букетом красных роз. Поселились в номере люкс отеля «Братислава», где впервые стали близки. Провели вместе три замечательных дня – гуляли по городу, сидели в кафе, купили подарок Насте - дочке моей. Все расходы, и даже мой проезд, оплачивал Игорь. После этого продолжали общение через чат, есемесками. Спустя месяц Игорь, которого отправили учиться во Львов, самолетом прилетел ко мне в Днепропетровск. Я отдала дочь родителям и снова провела три дня с ним в гостинице ... Третий раз встречались в ноябре и снова в Днепре. Игорь по делам приезжал в Киев, а уже оттуда прилетел ко мне. В честь моего прошедшего в июне дня рождения он подарил мне золотой браслет. Вот этот...
Людмила снова улыбнулась и с некоторой гордостью показала мне запястье, украшенное элегантным украшением.
- А еще раньше, именно в день рождения, через службу доставки я получила от него букет из ста роз... Последний раз мы виделись второго января в Умани. Игорь предложил мне руку и сердце и сообщил, что перед разводом хотел бы устроить свою семью – закончить ремонт в квартире, прописать там жену с дочкой, найти Елене работу. А в конце 2006 года он собирался на заработки в северные страны Европы, чтобы быстрее выплатить квартирный кредит. Шестого февраля утром и днем мы, как всегда, периодически общались через чат. Ничего необычного в его сообщениях не было. В этот же день вечером. Игорь написал, что пропала жена и больше на связь не выходил. Через день я поняла, что произошло что-то страшное и в душе уже ждала Вашего звонка.
- Скажите, по Вашему мнению, способен ли Игорь на убийство?
Она ненадолго задумалась, почесывая накрашенным ноготком указательного пальца переносицу, и медленно отрицательно повертела головой.
- Нет.
При этом красивое лицо ее не выразило никаких эмоций. "Не правду говоришь, красавица, знаешь, что ради тебя - способен" - подумал я, ведь после допроса Людмилы последние сомнения в виновности Игоря Волынца меня покинули.
IV
Последние семь дней в изоляторе временного содержания оперативники Яблонский и Корнелюк, сменяя друг друга, со знанием дела проводили старую, банальную, но действенную оперативную комбинацию.
Яблонский играл «злого» милиционера. Он постоянно нервно буравил Игоря, угрожая вымышленными доказательствами, требовал писать явку с повинной, обещал в противном случае посадить его в камеру с нехорошими людьми нетрадиционной ориентации и «сгноить» на зоне. Когда тот огрызался – отвешивал тяжеловесные подзатыльники.
После этого приходил «хороший» Корнелюк и призывал Волынца покаяться, освободить от греха душу - даже библию ему принес. Он соблазнял существенным уменьшением срока, уверял, что на короткой ноге со всеми судьями города. Более того, у него есть отличные связи с руководством исправительных колоний, через которые легко можно решить условно-досрочное наказание и освобождение лет через пять.
Игорь страдальчески скрипел зубами, но держался и твердо стоял на своем – любимую жену не убивал.
- А сколько у Вас их – любимых? – ласково спросил Корнелюк – вот тут еще одна приехала – Людмила из Днепра, знаете такую? Могу помочь со свиданием ...
Услышав вожделенное имя, Игорь сверкнул глазами и на мгновение траурное выражение его лица сменилось растерянно – счастливым… Однако он быстро овладел собой, промолчал и отвернулся.
Наконец из Киева привезли ответ на запрос о дислокации звонков абонентов мобильной связи, а из экспертно-криминалистического центра – предварительные результаты иммунологической экспертизы одежды подозреваемого. Прочитав документы, я сначала посмотрел на потолок и перекрестился, потом на часы. До истечения срока задержания Волынца остались всего-лишь сутки.
V
Игоря привели в камеру изолятора временного содержания. Увидев его, я подумал: «Да, потрудились над ним хлопцы, притомили….» Походка его стала шаркающей, лицо – землисто – бледным, вокруг потухших глаз легли темные круги. Игорь устало сел на привинченный к полу металлический стул и уже не наигранным, а действительно слабым и неуверенным голосом сказал:
- Я без адвоката говорить не буду ...
- И не надо, Игорь, буду говорить только я, хорошо?
Почувствовав в моем голосе какую-то новую и страшную для него уверенность, Игорь заметно напрягся и кивнул головой.
- Вы, конечно, до сих пор думаете, что у нас на Вас ничего нет и надеетесь, наверное, проснуться завтра на свободе, в объятиях Людмилы?
Красными от бессонницы глазами Игорь смотрел на меня и, играя скулами, впитывал каждое мое слово.
- Все изменилось. И только сейчас у Вас есть шанс хоть на какое-то смягчение Вашей незавидной участи. Во - первых – в тот вечер Вы пришли с работы в гольфе. Куда-то бесследно делись Ваша вторая белая рубашка.
Игорь презрительно хмыкнул.
- Я еще не закончил. Во-вторых – на штанах Ваших нашли маленькое бурое пятнышко, которое оказалась кровью третьей группы. У кого из Вашей бывшей семьи третья группа? Помните? Верно, у Вашей покойной жены ...
- Да я, наверное, на месте происшествия измазался – нервно бросил Игорь.
- Нет, не измазались, мы несколько раз смотрели видео. Вам этого сделать не позволили, хотя Вы наверное очень хотели, да?
Игорь мрачно промолчал.
- И последнее, главное. Прошу Вас ознакомиться с распечатками данных о телефонных звонках абонентов мобильной связи ЮМС. Вот эта касается моего звонка с места убийства, у общежития по улице Данила Галицкого. Как видим его приняла базовая телефонная станция № 2. А эта распечатка касается звонка оперативника, совершенного в тот вечер с Вашей квартиры по улице Киевской. Его приняла базовая станция № 3. А это Ваш звонок к жене, который, по Вашим словам, Вы совершили в 19.20 часов, из этой же квартиры на Киевской. Как вы считаете, какая станция его приняла?
Игорь глубоко вздохнул, криво улыбнулся, сняв, как маску, обиженно - трагическое выражение лица, и медленно сказал:
- Его приняла вторая станция ... Я хочу написать явку с повинной ...
В этот вечер, уже будучи не задержанным, а официально арестованным, он давал показания.
VI
- С женой своей я познакомился почти 5 лет назад - в Тернополе. Мы студентами были, учились на одном – третьем – курсе, но в разных вузах. Она хорошенькая была, тонкая, как струна. Я почему-то подумал, что влюбился, сдуру сделал ей предложение и мы стали вместе жить в общежитии. Когда мы закончили свои институты, то переехали к ее родителям – в Березно. Там и поженились. Но я не захотел пропадать в той глуши, еще и жить вместе с ее недалекими родителями. Я же экономический с красным дипломом закончил, английский и французский знаю, в Канаде на практике был! Моя цель – сначала на Киев, а дальше – в Европу, а если получится то и в Америку! А здесь – одни полищуки и болота ...
Обвиняемый замолчал, тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла, задумчиво поглаживая ладонью свой массивный небритый подбородок.
- Позвольте, уважаемый, я закурю.
- Курите, пожалуйста, и я с вами за компанию.
Затянувшись, прерывистым и тихим голосом он продолжил:
- Два года назад бросил эту привычку, а теперь опять начал ... Итак, нашел я в Ровно работу, в банке. Сначала был простым специалистом, а спустя пол года меня назначили заместителем начальника отдела. Вообще-то через месяц, в центральный офис должны направить мои документы на начальника отдела – с апломбом сказал он.
- Вы отвлеклись, Игорь, продолжайте по сути.
- Да, извините, на чем я остановился? Вспомнил. Три года назад у нас родилась дочь Валерия. Елена моя очень растолстела, подурнела и как-то, знаете, сразу перестала меня привлекать. Ну, Вы меня, как мужчина, понимаете... Да и личность она была, как говорится «ни рыба, ни мясо». Короче, я больше ее не любил. Семейные отношения стали ухудшаться, взаимопонимание исчезло и постепенно мы начали отдаляться друг от друга. Я больше не хотел жить с ней в одной комнате, все меня раздражало, даже выполнять супружеский долг стало противно. И дочь почему-то меня уже не радовала. Хотя я скандалов не устраивал, терпел, терпел... Я же интеллигент... А год назад я встретил Людочку – мое единственное солнышко в этой жизни. Мы познакомились в корпоративном чате. Ведь работали в одном банке, только она – в Днепропетровске. Я влюбился в нее без памяти и по интернету предложил встретиться. Она согласилась и мы встретились в Киеве. Она оказалась изящным, волшебным, небесным созданиям Божим - полной противоположностью моей жене.
В этот момент глаза убийцы осветились каким-то внутренним светом. Он задумчиво смотрел куда-то вдаль и искренне улыбался. Вдруг его лицо перекосила гримаса, он резко опустил голову, а потом медленно выпрямился на стуле и, как ни в чем не бывало, спокойно продолжил.
- Потом мы дважды встречались в гостиницах Днепропетровска, и последний раз месяц назад – в Умани. В Днепропетровск я добирался самолетом, в Умань – маршруткой. За что ездил? Частично за премии, на тотализаторе выигрывал, в букмейкерских конторах. В этом плане я фартовый ...
«Нужно срочно в банке ревизию назначать» – озабоченно подумал я. Игорь продолжал.
- Жене я говорил, что уезжаю в командировку или на семинары. Она мне верила. В Умани я посвятил Людочку в свои планы: свою жену в течение лета-осени устроить на работу в Ровенский университет, весной переселить ее в новую квартиру, отдать дочь в садик и уже после этого развестись с Леной. Далее я хотел оставить работу в банке, выехать на заработки за границу, а возвратившись - переехать в Днепропетровск к любимой. Но в один прекрасный день (тут он ухмыльнулся) неожиданно возник иной план, который все значительно упрощал – убить жену. Можно опять покурить? - Вдруг прервался Игорь. Я не возражал. Немного суетливо закурив, он продолжил.
- Несколько месяцев я размышлял, где и как это сделать, периодически с ужасом отвергая эту идею. Однако неудовлетворенность постылой супружеской жизнью и нетерпение перевесили. Окончательно план убийства и заметания его следов сформировался у меня недели две назад. В тот день около шести часов утра я проснулся. Позавтракал, оделся, побрился и как всегда отправил любовное СМС-сообщение Людмилке. Вообще и засыпаю, и просыпаюсь с мыслями о ней ...Всегда. А вот об убийстве в то утро я и не думал. Ничем особым этот день не отличался. Выйдя из общежития, я поехал на работу, где провел обычный рабочий день. На служебной машине выезжал на офисы крупных фирм-клиентов, переписывался с Людмилой. Около одиннадцати, в связи с тем, что случайно оставил дома портфель с нужными документами, заехал в общежитие. Жена с дочкой только что сели завтракать. Я спросил как здоровье у дочери, взял свой портфель, поцеловал Елену и снова уехал по делам. Вернувшись в банк, находился там до 18 часов. С работы я вышел вместе со своим другом Володей. Неожиданно на меня «напали» навязчивые мысли об немедленном убийстве жены. От этого неодолимого желания у меня даже спина зачесалась – улыбнулся он.
- Извините пожалуйста за вопрос, а вы никогда не состояли на учете у психиатра?
- Никогда, а что, похож на сумасшедшего?
- Да нет, не очень… Продолжайте, прошу Вас.
- Мы с Володей сели в маршрутку и я, для алиби, сказал ему, что еду на квартиру заниматься сантехникой. Он человек отзывчивый и предложил свою помощь. Пришлось его отшить и на своей остановке Володька вышел. Без четверти семь я уже был на квартире. С подоконника взял хозяйственный нож, который несколько дней назад я остро наточил. Свет в коридоре я не гасил, а двери оставил открытыми, это чтобы потом не шуметь и не звенеть ключами. Я знал, что скоро сюда вернусь. Спрятав нож во внутренний карман пиджака, выйдя из подъезда, быстрым шагом, по короткому пути, стараясь не попадаться прохожим на глаза, я пошел к общежитию. Через 20-25 минут я остановился на его углу. С мобильного я перезвонил своей жене, попросил ее выйти, сказал, что у меня для нее приготовлен сюрприз. Когда жена через три минуты выбежала, я взял ее под руку и повел за угол здания, где нет освещения, прохожих, машин. "А какой сюрприз ты мне приготовил?» - спрашивала она. А я вел ее и интригующим голосом говорил: «Сейчас, сейчас, подожди, подойдем увидишь» ... Когда-то, давно уже, я часто делал ей неожиданные подарки. Иногда по моей просьбе она поворачивалась ко мне спиной. Я вешал ей на шею золотую цепочку, или же говорил: «А теперь повернись!». Она поворачивалась и принимала очередной подарок. И на этот раз я сказал: «А теперь повернись и закрой глаза ...» И Лена с готовностью повернулась. Я выхватил нож, левой рукой прижал голову Лены к себе и энергично нанес несколько режущих ударов по ее горлу. Она не кричала, не сопротивлялась. Последний удар я наносил, когда Лена сползла на снег. Чтобы тело сразу не нашли, я наспех забросал его снегом… Уходил я быстро. По дороге сломал нож пополам. Обогнул здание техникума, пересек Киевскую улицу, и дворами пошел в направлении своей квартиры. В первый попавшийся мусорный контейнер, я выбросил лезвие ножа, во второй – рукоятку. После этого, не сбавляя темпа, пошел дальше и в образовавшуюся у входа в подъезд одного из домов помойку, выбросил окровавленные перчатки. К своему дому я пошел не через освещенный подземный переход, как обычно, а перейдя в безлюдном месте дорогу... Я приблизился к своему подъезду и увидел каких-то пожилых мужчину и женщину, заходивших в лифт. Подождав когда они уедут, я поднялся на третий этаж, в свою квартиру. Тихо, буквально на носках зайдя, я снял куртку, пиджак и рубашку, окровавленные манжеты которой я попытался застирать. Однако поняв, что это бесполезно, я выбросил эту рубашку в черный пакет для мусора. Правый рукав куртки, на каемочке которого была кровь, застирать мне все же удалось. Полотенцем я вытер обувь и пол – на входе и вблизи умывальника. Полотенце бросил в тот же пакет. Затем вместо рубашки надел гольф. Одевшись, я взял упомянутый пакет, вышел из дома и покружил дворами. В один из контейнеров для мусора я выбросил рубашку. Пройдя несколько кварталов, в другой контейнер выбросил полотенце, а в третий – рукавицы и сам пакет. Я снова вернулся к квартире и постучал к соседке по лестничной площадке. Она открыла дверь и, я опять же для алиби, спросил, не приходили работники газовой службы. Что отвечала мне старушка, я не помню. Кажется, я еще пожаловался ей, что у меня болеет ребенок, нужно купить лекарства, то се... Попрощавшись с соседкой, я зашел в квартиру, взял портфель, выключил свет и закрыл дверь. Выйдя из дома я, махнув рукой, остановил маршрутку и подъехал к магазину «Сильпо», чтобы купить продукты, о которых в СМС-сообщении после обеда написала жена. Опять таки - для правдоподобности... Выйдя из магазина , сразу же по кратчайшему пути я направился в общежитие. Я зашел к себе и увидел в комнате соседку Тамару, забавлявшую дочку. Изобразив удивление, я спросил Тамары, что она здесь делает. «Лены куда-то запропастилась» - ответила она с тревогой. Я спросил: «Как нет, вышла что ли?». Тамара сказала, что услышала плач Валерии, зашла в нашу комнату, увидела, что Лены нет и осталась. В это время на телефон Лены позвонила ее мать. Я ответил, сказал, что жена куда-то ушла, я иду ее искать, а потом перезвоню. Закончив разговор, я решил имитировать поиски жены, и с озабоченным видом принялся лихорадочно обзванивать всех наших общих знакомых. Далее я выбежал во двор, заскочил в один магазин – он оказался закрытым, а затем – в аптеку «Виса». Потом пробежался по рядам в «Сильпо», на обратном пути зашел в еще один магазин. У провизоров, продавцов и немногочисленных знакомых я спрашивал, не видели ли они мою жену. Естественно, что ее никто не видел. Возвращаясь домой, увидел за общежитием толпу и понял, что труп уже нашли. Однако, словно не увидев этого, я поднялся в свою комнату и, изображая отчаяние, сказал Тамаре, что Лену не нашел. Продолжая игру, я позвонил товарищу Володе и спросил у него «Лена к тебе не звонила? Не заходила? ». Он говорил, что нет, спросил, что случилось. Я что-то рассказывал ему ... Володя, чистая душа, сказал, что выезжает ко мне. Снова и снова звонили ее родители ... Потом я выбежал на проходную, консьержка уже полными слез глазами смотрела на меня, губы ее дрожали ... Меня окликнул милиционер и спросил, кого я ищу. Я ответил. Спросил, как она была одета. Я описал. И меня повели к Лене.
Игорь снова зажег сигарету и ладонью обнял побледневший лоб.
- С тех пор некоторые моменты я помню плохо. Я закричал и набросился на труп. Как вы поняли – сказал он, демонически улыбаясь, - это я сделал умышленно. На случай, если плохо застирал окровавленную одежду, я решил прилюдно испачкаться кровью. Но это мне не удалось. Я закричал «Лена, прости!» И это было единственное, что искренне вырвалось из души. В тот момент я действительно пожалел о содеянном, но тем не менее, признаваться не входило в мои планы. Ведь счастье уже казалось таким близким...
- А почему вы выбрали именно такой способ убийства?
- Чтобы попасть в сердце необходимо иметь навык, и, кроме того, пробить одежду, дубленку – а с этим могли возникнуть проблемы. Бить по голове, душить – это не мое. Я считаю, что это самый быстрый, наименее болезненный и верный способ лишения жизни. Да и кричать жертва с перерезанным горлом не в состоянии. А когда я смогу увидеться с Людочкой? - Вдруг ни с того, ни с сего выдал «гуманист» – вы обещали ...
Эпилог
Я предоставил ему двухчасовое свидание с Людмилой, после которого ошарашенная подробностями убийства женщина сразу вернулась в Днепропетровск.
На свидании с родителями Игорь сам рассказал им о совершенном преступлении и попросил передать сватам свое глубокое сожаление по поводу случившегося. После этого матери стало плохо и ей вызвали скорую. Отец – известный педагог и заслуженный учитель, который до последнего не верил в виновность сына, рыдал как ребенок.
Во время следствия с огромными трудностями на загородной свалке были отысканы окровавленные рубашка и перчатки Игоря. Нож найти так и не удалось. Психолого-психиатрическая экспертиза признала его вменяемым.
Учитывая так называемое чистосердечное раскаяние и содействие расследованию, а также очевидно, какие-то другие аргументы адвоката и родителей убийцы, суд лишил его свободы лишь на восемь лет. Как ни странно, прокурор согласился с этим удивительно мягким приговором.
Он сидел в Овидиопольский колонии. Жилистый человек, с тяжелой челюстью и неизменной кривой улыбкой на лице, вызвал инстинктивный страх даже у старых рецидивистов. Людмила ни разу не навестила его, лишь написала прощальное письмо. Между его строками читалось невероятное облегчение от того, что жизнь с убийцей в «любви и согласии» обошла ее стороной.
Получив такую "оплеуху" от той, ради которой сломал себе жизнь, Игорь сразу же замкнулся в себе. Он постоянно о чем-то напряженно размышлял. Через шесть лет отсидки, симулировав тяжелое заболевание, Левенец сбежал из тюремной больницы.
А еще спустя месяц, в Одессе, на частной квартире нашли убитую молодую женщину из состоятельной семьи. Убийца от уха до уха перерезал ей горло и подчистую ограбил. Последний раз покойную видели с высоким и поджарым мужчиной в очках и модной бородой. Это был Игорь.
После одесского убийства он исчез, как в воду канул. Уже три года он в розыске. Учитывая его «таланты», правоохранители видимо еще долго будут искать преступника. Узнав, что Игорь на свободе и снова убил человека, Людмила бросила работу в банке и с дочкой уехала за границу.
Его родители от горя поседели и заболели. И они, и знакомые Игоря, вспоминая о нем, лишь скорбно разводят руками и говорят только одно слово: «Сглазили» ...
Предполагаю, что порой он и сам удивляется как из образованного и способного юноши, мечтавшего покорить весь мир, превратился в обычного убийцу - маньяка.