Фото: 1932 год. Быстров Андрей Иринархович с сыном Иваном. Сталинград
"В хуторе Сухов–2 [1] я поступил на работу в Раковскую МТС. Но (в Сухове) долго жить не стали. Боялись, станут искать по родне. Летом в 1931 году уехали из Сухова-2 и переехали в город Сталинград. Стал (поступил) плотником в Сталинградстрой. С товарищами после работы скоро построили барак возле станции Сарепта. Там жили: (в бараке) был общий коридор и по 5 квартир на каждую сторону. Квартира – это кухня и за ней комната. Осенью сын Ваня поступил в семилетнюю школу в поселке Красноармейский в 4-й класс [2]. Тогда как раз был голод. Заработок у меня был малый. Еще получал 700 г хлеба-суррогата, а жена и сын – по 300 г. По карточкам продукты давали редко, только хлеб. Продал свой казачий тулуп овчинный с большим воротником. Купил сухарей полмешка, но скоро кончились. В октябре жена с Ваней решили идти в село Цаца, что в 30 верстах. Шли менять вещи на еду, чтобы было, что есть в зиму. Принесли по заплечному мешку хлеба, еще пшена и горчичного масла. Что поменяли, что так дали "христа ради". Но хватило тоже ненадолго. Тогда жена смогла стать (устроиться) на работу на овощехранилище. Тоже там получала мало, но давали помидоры, капусту, картошку. Весной в 1932 году я перешел на работу в Судоверфь. В 1934 году купили хату возле Затона [3].
Меня от завода послали поработать плотником на хлебопекарне. От работы давали больше хлеба, и можно было купить крупу за карточки. Мы перестали голодать. Потом за хорошую работу премировали породистым поросенком. За дешевые деньги на хлебопекарне можно было купить хлебные крошки-сметки и помои для свиней. Откормили поросенка до 5 пудов чистого веса. Огород возле хаты был хороший, главное – свой. По 100 ведер нарывали картофеля и много помидор. Из-за близкой воды на Затоне стал болеть малярией. Врачи сказали: "(ты) Народился и вырос в степи. Там сырости нет. Уезжай в свои края". Товарищи (на работе) говорили построить дом на горке. Я знал, там огорода хорошего не будет. Но за малярии пришлось хату продать и переехать в пос. Сакко-и-Ванцетти против станции Сарепта на постой (на съемное жилье). В 1935 году сын пошел учиться в педагогический техникум. А мы с женой стали строить дом на горе. Днем работали на работе, а вечерами и ночами строили. Сами доски стругали, полы и потолки прибивали, я сам и печи клал. В 1938 году сын окончил училище, и послали работать к калмыкам в село Ахи-Бухуз (Ики-Бухус, "Большой Бугай"). Нужно было одеть хорошо учителя. Но (так) как мы только начали строиться, денег не было. Отдал сыну свой костюм новый. Пальто и ботинки купили раньше. В 1939 году мы вошли в дом жить.
В том же (году) началась война с Финляндией. В начале января 1940 года сын ушел воевать добровольцем. А в 1941 году началась вторая война, которая к нам в Сталинград тоже пришла. В 1942 году немец стал подходить близко, но до нас его не пустили на 6 км и мы никуда из дома не уходили. Я после работы на заводе ремонтировал военным кузова для машин. Жена пекла военным хлебы. Военные тоже нас кормили хорошо. В войну первый год Ваня присылал нам письма, но от нас (письма) не получал. Одно время (однажды) вызвал меня Кировский военком. Говорит: "Почему сыну не пишешь письма? Его просьба к нам узнать про вас с матерью". Говорю: "Я на каждое письмо ответ даю. Напишу и (в) этот раз". Домой пришел, стал писать. Потом понял (в чем) дело. Это работа цензуры. Раньше я писал, чтобы (он) берег жизнь, под пули не лез. А он хотел воевать. Писал, что просит перевести его сюда к нам под Сталинград. Он тогда на Кавказе воевал. А этого раза я написал по-другому: "Дорогой сынок, будь герой! Дедушка твой был герой, имел Георгиевский крест и медаль. Я, твой отец, тоже имею три креста и две медали. Был представлен еще к Георгию, но не получил, началась революция". Думаю, посмотрю, как будет на этот раз. Скоро получил от него ответ. Просил похлопотать у нашего военкома об отправке на фронт под Сталинград.
Был еще случай. Стали нас (немцы) бомбить. Тогда много бомбили. И станцию (Сарепта), и наш завод. От нас до него верст может пять. Тогда мы с женой Надеждой Семеновной сошли в подпол. Тут она как скакнёт наверх обратно в дом. Я снизу шумлю: "Спускайся, сейчас (бомба) упадет". Она сверху своё шумит: "У меня на печи оладьи с луком горят. Пропади они пропадом все ваши бомбы. Пока не зажарю, не спущусь". Так и не сошла. А бомбы далеко упали, до нас не достали. Я наверх вылез. Говорю: "Такая боевая. Отдам (тебя) артиллеристам снаряды подавать". Вместе смеемся.
Завод стал делать танки "Ответ Сталинграда". В конце 1942 года немца окружили. А потом совсем побили. Война от нас ушла. Стало много пленных. Заставляли расчищать завалы, делать дороги. Давали и под мою команду человек 50–80. Работали хорошо, но медленно.
Работал (на заводе) до 1946 года. Получал только благодарности. На заводе знали и уважали. На вагонах писали и даже сейчас пишут "Ветка Быстрова". Но я все одно с завода ушел. Стало тяжело работать, (так) как грамоты не хватало, и ходить далеко. Поступил на железную дорогу, на станцию Сарепта. Это от нас уже близко.
Дале ты сам, сын, знаешь.
Твой отец Быстров Андрей Еринархович. 1969 г.
1. хутор Сухов-2 – станция Раковка Приволжской ж/д
2. первые три класса мой отец Иван Андреевич отучился в школе в хуторе Черемуховском
3. Затон – в то время район на окраине Сталинграда
Продолжение: "Записки Ивана, помнящего родство", http://www.proza.ru/2016/11/26/2204