А в огороде было где развернуться: мы не всегда знали, кто где есть и кто чем занят, хотя приблизительно специализация соблюдалась.
Папа занимался картошкой, (в том числе искал всё более ранние сорта), смородиной и малиной. Малины садили столько, что её не каждый год обрабатывали, просто набирали столько ягод, сколько хотелось.
Глупая Лика с подружками пробовала курить именно в малине. Недальновидные подростки не подумали о том, что их выдает дым, и сразу же были застуканы отцом с поличным.
У мамы, - профессионального агронома – конечно, самые трудоемкие и капризные культуры, - помидоры и огурцы. Остальные – на подхвате, я всё больше клубнику обрабатывала.
Были авральные работы, от которых нельзя было ни спрятаться, ни увильнуть ни под каким предлогом: отец – профессиональный руководитель обязательно найдёт и даст конкретное задание. Он не терпел, когда кто-нибудь во время, например, копки картошки был не на глазах у него, - значит, занимался ерундой.
Самыми масштабными были работы по переносу помидоров из парника на постоянное место жительства. К помидорам мама относилась трепетно, не передать, как она возилась с каждым, как аккуратно вытаскивала, стараясь не повредить корни и сохранить максимально большой ком земли на них. Переносить их нужно было поштучно, чтобы избежать лишних травм, в каждую ямку обязательно сыпалась зола, удобрение и выливалось не меньше ведра воды, - короче, эта работа всегда затягивалась. Если мама не видела, процесс шел гораздо быстрее, а мы все хором подтверждали: «Да, и золу посыпали, и удобрение».
Прогресс был и в этой области, пошла мода высаживать томаты в траншеи и укладывать верхушкой на восток, закапывая весь стебель, который при такой технологии давал потом много корней и, следовательно, плодов.
В глазах стоит такая сцена. Мы все возимся, как навозные жуки, уткнувшись в эту траншею (почва в парниках действительно состояла, в основном, из этой органики), а на вершине образовавшегося отвала, сложив на груди руки, возвышается Юра, ожидающий, когда освободятся вёдра, - он отвечал за воду и не желал никаких грязных работ по совместительству.
Оля подняла голову и спросила: «А ты чего стоишь, как Маяковский на площади?» Сходство было подмечено так точно, что все от хохота уткнулись в траншею уже в прямом смысле.
Много лет в Апанас ездили на мотоцикле с коляской, точнее на двух мотоциклах. До 1975 года служил один – 18 лошадиных сил (за пять лет пробег составил более 12000 км), а потом папа «достал» помощнее «Урал» - 25 л. с.
Мотоциклам, конечно, доставалось: на них ездили и за грибами, и просто катались, и мы все трое учились водить, - папа никому не отказывал.
Поскольку мотоцикл не мог увезти всех сразу, то часто папа делал два рейса до Листвягов, откуда уже можно было добраться до города на автобусе.
К мотоциклу прилагалось три плащ–палатки, в которые пассажиры укутывались почти полностью, и три пары широких очков, но всё-таки лицо было не уберечь от густого слоя пыли, поэтому вновь прибывшие, как негры, сияли белозубыми улыбками.
Как бы дела ни складывались в городе, Апанас смывал с души все проблемы, ничто не могло испортить настроения. Отец – руки в боки – увидев бабусю, на всю деревню исполнял арию зятя:
Бабуся, ты – бабуся, красо-о-тка моя,
Эх, раннею весною, как роза цвела.
Эх, раннею весною, как роза цвела-а,
А теперь завяла, как в поле трава-а.
Бабуся, давно смирившись со своей долей, только махала на него рукой.
Я не выдерживала зажигательных мелодий по радио, начинала прямо на грядках подтанцовку с лопатой. Однажды отец выразил своё мнение обо мне, покрутив пальцем у виска: дескать, танцевать-то особо и не с чего: и вдова-то я соломенная, и не нажила-то я ничего, и сына-то тебе родители воспитывают.
Покупка машины ситуацию особо не изменила, потому что к этому времени и семья расширилась настолько, что в машину все тоже не входили.
Но это были уже, по-моему, 75 л.с., и все они работали на семью с полной отдачей.
Как загружали семейный транспорт можно рассказывать отдельно, багажник часто оседал чуть не до земли. Папа каждый год садил картошку на пашне и продавал её осенью на базаре или оптом. Тогда рынки не были монополизированы, и никто не делал наезд на желающих быстро продать свой урожай по ценам чуть ниже рыночных.
Обычно родители уезжали в отдалённый район, и маме даже нравилось возвращаться домой с выручкой. Для меня незабываемое впечатление – перегон машины из Талгара в Новокузнецк: когда я увидела всё, что выгрузили, то невозможно было представить, что обошлось без самосвала.
Машины в то время доставались людям с большим трудом. Однажды родители поехали в Апанас со своими друзьями Коноваловыми. Дядя Костя вёл машину на самой малой скорости и перед каждой ямкой выходил и осматривал дорогу на тему, можно ли ехать дальше. Ещё раз пригласить друзей в Апанас после этой поездки родители не решились.
Но последнее слово всегда остается за судьбой: наша машина послужила ещё нам с Володей, а машина Коноваловых была разбита в ночной аварии.
Фото: я с Олей и Ликой. Апанас. 1974.
Продолжение: Апанасиада. Ч.3 http://www.proza.ru/2016/11/12/1305