Глава 3. В королевстве Громового Дракона
Поскольку расстояние от Калькутты до Тхимпху составляло около пятисот километров, мы решили отправиться туда на рейсовом туристическом автобусе, что было предпочтительнее, чем поезд.
Во-первых, его маршрут пролегал по более живописным местам, а мы с Кайманом любили природу, кроме того он делал несколько остановок, во время которых пассажиры могли выйти, подышать свежим воздухом и размять ноги.
Купив в одном из туристических агентств билет, ранним утром мы собрали свои немудреные пожитки, после чего сдали номер и, сказав Калькутте «прощай» погрузились в автобус.
В своем оранжевом саронге с накидкой и обритой наголо головой, я выглядел как настоящий странствующий монах. Кстати, одежда оказалась весьма удобной, поскольку продувалась сверху и снизу, что в жарком климате немаловажно. А чтобы быть еще солиднее, лама Уваата перебирал в руках янтарные четки, купленные по случаю в антикварной лавке.
Кайман же был одет как европейский турист: в стетсоновской широкополой шляпе, рубашке с шортами цвета хаки, ботинках на толстой подошве и с американским «Поляроидом» на груди. Короче, вылитый колонизатор.
Автобус был вполне приличный шведский «вольво», с кондейшеном и свежими чехлами на сидениях, что обещало приятное путешествие.
Вскоре озаренный первыми лучами солнца город, с тусклой лентой реки Хугли - притока Ганга, остался позади, автобус вырвался на зеленый простор и загудел среди рисовых полей с селениями, перемежающихся густым лесам.
С каждым десятком километров ландшафт менялся - присутствия гомо сапиенс становилось меньше, а природа поражала разнообразием и буйством красок. За окнами проплывали пальмовые рощи, каузариновые леса и вечно зеленые папоротники. В их кронах распевали птицы, изредка мелькали тени обезьян, а на одной из открывшихся полян, у озера, паслись несколько слонов. Больших и маленьких.
Спустя пару часов вдали забелели верхушки Гималаев, и мы совершили остановку в небольшом селении, где пассажиры подкрепились в местной харчевне.
Затем автобус вновь тронулся, дорога запетляла в предгорье, и начавшаяся было жара, сменилась легким ветерком, доносящим запахи хвои с рододендронами.
Время от времени Кайман, сидевший у окна, как и другие туристы, щелкал своим фотоаппаратом, я же, пресытившись окружавшей нас природой, неспешно перебирал в пальцах мерцавшие зерна четок и размышлял. Как приличествует монаху. Но совсем не про теорию буддизма, изложенную в священных писаниях «Типитака» и «Махаяна», а вытекающей из них практике, которой предстояло заняться.
Я не собирался больше ничего серьезно изучать, созерцать и предаваться размышлениям, поскольку, стоял на позициях диалектического материализма, а посему следовало взять «быка за рога». Сразу и бесповоротно.
«Нет, мы пойдем не таким путем, не таким путем надо идти», - снова припомнились бессмертные слова, которые весьма подходили к текущему моменту.
После пересечения границы, выгрузившись на автовокзале в Тхимпху, мы с Кайманом поселились в недорогой гостинице, смыли с себя пыль дорог, и лама Уваата изложил свой план. Четкий и не терпящий компромиссов.
Для начало предстояло ознакомиться с наличествующей и в том числе религиозной обстановкой, а далее найти самый задрипанный храм, где предложить настоятелю свои услуги.
Если он не дурак, что на Востоке встречалось гораздо реже, чем в Европе, то непременно согласится сотрудничать на взаимовыгодной основе.
Когда же все сложится (в чем я не сомневался), в Тибет можно отправляться не безвестным монахом, но уже Осененным Свыше.
- Я думаю, что прокатит, - внимательно выслушав меня, заявил Кайман. - Здесь все гораздо проще, чем в Индии.
Затем мы заказали в номер ужин с горячительными напитками, выпив за успех дела, и отошли ко сну. Дорога нас изрядно утомила.
Утром, пока Кайман принимал душ, я, осваиваясь с новым качеством и отрабатывая роль, расстелил на полу специально приобретенный коврик, уселся на него в позу лотос, продекламировал несколько сутр* и погрузился в нирвану.
- Ничего, выйдя из душа, - изрек приятель, растираясь полотенцем. - Почти как настоящий.
- Ху-у, - выдохнул я из легких лишний воздух, закончив медитацию. - А ты как думал?
Далее тоже совершил утренний моцион, после чего облачился в монашеский наряд и мы, позавтракав, отправились в город
Как я уже упоминал ранее, Бутан была необычная страна, вроде оазиса в азиатском мире. Но те сведения были почерпнуты из справочников. Теперь же предстояло убедиться, как на самом деле.
Первое впечатление было положительным, чему способствовала отличная погода. Высокое голубое небо было безоблачным, с легкими, разбросанными по нему перистыми облаками; солнце, в отличие от Индии, не испепеляло землю лучами, но было ласковым и мягким; воздух кругом был напоен ароматами рощ и лесов, синеющих на горных склонах.
Отсутствовали и потоки машин с толпами пешеходов. Тех и других было немного. Светофоров на улицах не было, уличное движение регулировалось полицейскими, а люди шествовали по тротуарам размеренно и неторопливо.
Дома в городе были действительно выстроены в стиле традиционной архитектуры, с яркими, расцвеченными фасадами, окаймленными ухоженными тенистыми деревьями, и клумбами с экзотическим цветами.
Встречающиеся нам прохожие (это были в основном азиаты), говорили на местном языке, именуемом «дзонг-кэ», но довольно часто слышался и китайский. Многие из них улыбались, приветствуя нас кивком головы, судя по чему, монахов здесь уважали. Кстати, они встречались на каждом шагу. Группами и поодиночке.
- М-да, приятная страна, - цокал языком Кайман, разглядывая красивых девушек. - А чисто, на удивление.
Далее мы купили в газетном киоске путеводитель, уселись на скамейку под деревом в ближайшем сквере и наметили ознакомительную экскурсию.
Она включала в себя деловой центр, монастырь Траши-Чхо-Дзонг, высящийся над городом на холме, а также национальный парк Джигме-Дорджи.
К нашему удивлению, обычных в Европе зданий из стекла и бетона, в центре бутанской столицы не было. Все они тоже были стилизованы под местную культуру, хотя имелось все необходимое для современной жизни - офисы, отели и рестораны.
Из центра мы направили стопы в сторону главного монастыря страны, отметив интересную особенность. На целом ряде жилых домов с магазинами, в форме весьма реалистичных рисунков, а то и скульптур, красовались мужские фаллосы.
Когда мы увидели первый, то подумали, что это сделали хулиганы, а потом, уразумели, что нет, и я обратился за разъяснением к очередному, шедшему навстречу монаху. Тот понимал китайский и, узнав, что мы впервые в Бутане, с удовольствием рассказал коллеге древнюю историю.
Оказывается еще в четырнадцатом веке, к весьма почитаемому в стране ламе Друкла Кюнле, среди ночи пришел злой дух и стал досаждать тому глупыми вопросами.
Ламе это не понравилось, он вынул свой «Пламенный Алмаз Мудрости», направил на демона и с такой силой всадил тому в пасть, что вышиб разом все зубы. А поскольку орудие вошло слишком глубоко, демон задохнулся и помер.
Затем Кюнле, носивший еще второе имя - «Святой сумасшедший», наказал рисовать всем на своих домах Пламенный Алмаз Мудрости, дабы отпугивать им злых духов.
- Молодцы, бутанцы! - умилился Кайман, когда я перевел ему рассказ. - У нас слово «х..» пишут на заборах, а они пошли еще дальше!
- Молодцы, - согласился я. От традиции повеяло чем-то родным и близким.
После этого мы поблагодарили монаха за разъяснения, вежливо раскланялись, и направились к главному храму страны. Как я уже отмечал, он именовался Траши-Чхо-Дзонг, что в переводе с местного языка означает «Крепость благословенной религии». Кстати, названия большинства храмов и монастырей в Бутане заканчивалось словом «дзонг», означающим крепость.
В древние времена в период войн и междуусобиц в них пряталось население, отражая атаки врагов. Как внешних, так и внутренних.
На подъем к культовому ансамблю у нас ушел почти час, но его архитектура, а также открывавшийся сверху вид, того стоили.
Храм напоминал громадную, ярко раскрашенную шкатулку, снежные вершины Гималаев подчеркивали его колорит, а простиравшаяся внизу столица, была подобна цветной мозаике.
Впрочем, мы осмотрели только внешнюю территорию, поскольку внутри располагались резиденция короля и правительство, а еще действующий монастырь. Паломники с туристами в это время года в храм не допускались.
Одухотворившись окружающим нас величием и покоем, мы направили свои стопы обратно, наняли такси и отправились в национальный парк.
Судя по путеводителю, он являлся самой обширной природоохранной зоной Бутана, которая простирается от Тхимпху до западных и северных границ страны. Площадь парка составляет более четырех тысяч квадратных километров, а рельеф местности варьируется от полутора до семи тысяч метров.
Здесь насчитывается более тридцати пород млекопитающих, около трехсот популяций птиц и полторы тысячи видов растений.
В парке обитает символ страны - полорогое млекопитающее такин, синие овцы, бенгальские тигры, снежные барсы, мускусные и лающие олени, а также красные панды и даже гималайские медведи.
Из редких птиц встречаются черношейный журавль, белошапочная горихвостка, синий дрозд, голубая сорока, гималайский монал и кедровка.
- Да, - констатировал Кайман, внимательно выслушав то, что я ему прочел. - Здесь не хуже чем у нас на Ориноко.
Чуть позже, расплатившись с таксистом, мы вышли из автомобиля у центрального входа в это торжество природы и углубились туда, следуя по проложенной для посетителей, целой сети дорожек, мостов и переходов. На ряде из них имелись указатели, так что заблудиться было сложно.
Полюбовавшись красотами столь богатой флоры с фауной, надышавшись целебным воздухом, а заодно послушав шум многочисленных водопадов, к вечеру мы вернулись в город, где после ужина обсудили все увиденное.
Судя по всему, страна была весьма демократичной, все здесь жили по интересам, авторитаризма не чувствовалось и можно было вплотную приступить к дальнейшему осуществлению плана.
Кстати, пробудив к действию свои умиротворенные составляющие (тем очень понравилось в Бутане), я извлек из памяти для начала следующее: через месяц президент Ливана Башир Жмайель погибнет в Бейруте в результате взрыва бомбы, а в следующем сикхи захватят здание индийского парламента в Нью-Дели.
Итак, на следующий день мы вплотную занялись поиском культового места приложения моих способностей. А перед этим, хорошо угостили в одной из местных харчевен на окраине, двух зашедших туда монахов, весьма почитаемом в Бутане напитком.
Он именовался «ара», производился так же как русский самогон, из риса, кукурузы или пшеницы, и, помимо употребления мирянами, регулярно жертвовался богам. Посредством доставки в монастыри и храмы.
Монахи оказались общительными ребятами помимо прочего рассказав, что в десятке километров южнее столицы расположен самый древний монастырь страны, под названием Симтокха-Дзонг. А при нем королевская религиозная школа.
- И сколько там учеников? - переглянулся я с Кайманом, поскольку все переводил. Информации заслуживала внимания.
- Несколько сотен, - прикинул на пальцах старший, после чего осушил очередную чашку ара и, ткнув в соль, захрустел редькой.
- Триста сорок и двадцать шесть учителей, - икнув, уточнил молодой. - В свое время я там учился и главное, что помню до сих пор, это постоянное чувство голода. Наша страна не богата, приходилось часто собирать подаяние.
- А принимает ли их сам монастырь? - вопросил я. - В качестве добровольных пожертвований.
- Естественно, - последовал ответ. - Но это бывает, как правило, в дни религиозных праздников и обрядов.
- Ясно, - сказал лама Увата, озвучивая сказанное приятелю, на что тот довольно крякнул. Услышанное было нам явно на руку.
В завершение мы освежились непременным бутанским чаем, с маслом солью и перцем, тепло распрощались с монахами и отправились к себе в гостиницу. А по дороге решили, что на следующий день следует навестить монастырь, пожертвовав тому от щедрот наших, ну а дальше было делом техники.
Утром следующего дня по дороге к монастырю Симтокха-Дзонг двигалось овечье стадо. Его, в числе двадцати голов, мы с Кайманом приобрели в долине, у местных пастухов, приплатив им за доставку, и следовали впереди на двух мулах.
Для полного колорита. Позади цокали копытцами и блеяли остальные парнокопытные. Мы же величаво покачивались в седлах, оглядывая окрестности.
Храм открылся на склоне лесистой горы, впечатляя своим видом.
Это была самая настоящая крепость, вознесенная над местностью, кубической формы, с несколькими каскадами крыш, увенчанных золотым шпилем и с идущим по фасаду коричневым орнаментом. Вокруг виднелись еще несколько каменных и деревянных, окруженных деревьями зданий.
На скальной площадке у монастыря Кайман дал отмашку крестьянам остановить стадо, после чего мы, спешились и повертели установленное там колесо молитвы, демонстрируя набожность. Затем поднялись по ступеням к входу, где были встречены двумя служителями культа. Судя по виду и упитанности, из начальственного состава.
После взаимных приветствий, я сказал им, что являюсь странствующим монахом, прибывшим из-за океана вместе со своим послушником, приношу в дар богам овечье стадо, а также хотел бы повидаться с настоятелем, сообщив ему нечто важное.
Начальники с удовольствием обозрели приношение и согласно кивнули. Вслед за чем один спустился вниз, распорядиться ниспосланным свыше, а второй пригласил нас с Кайманом следовать за собой. Внутрь храма.
Там царил легкий полумрак, на стенах виднелись древние фрески, под ними в великой задумчивости застыл «Будда Сострадания».
Отдавая божеству дань, я склонился в низком поклоне и, перебирая четки, прошептал несколько заклинаний на языке пираху. Что было воспринято сопровождавшим с явным интересом.
Затем мы прошли переходами в освещенный осенним солнцем мощеный каменными плитами двор. Там, под арочными сводами сидели несколько десятков юных, бритых наголо учеников, в красных одеяниях.
Они внимали словам старого монаха, державшего на коленях книгу, из окон второго этажа доносилось заунывное хоровое пение. Не иначе там занималась вторая группа, а в дальнем конце, на деревянной веранде, виднелась еще одна. Короче примерно так, как в Киевской бурсе. Времен Хомы Брута*
Миновав двор, вошли в одну из дверей левого крыла храмового ансамбля и поднялись по истертым временем ступеням наверх.
Там, в подобии приемной, сопровождавший сделал нам знак обождать. Я, скрестив ноги, опустился на тростниковую циновку, Кайман уселся на стоявшую рядом деревянную лавку, а монах, постучав костяшками пальцев в глухую дверь, вошел внутрь, тихо прикрыв ее за собою.
- Небогато, - окинул Кайман взглядом, выбеленные известкой голые стены помещения, единственными украшением которого были бронзовый светильник под потолком, да витиеватая резьба на деревянных балках перекрытия.
- Аскеты, - пожал я плечами. - Что поделаешь.
Дверь между тем так же тихо приоткрылась, наружу высунулась голова, и последовало приглашение войти. Что мы сделали с достоинством.
Второе помещение было чуть большим, с двумя широкими окнами, откуда лился мягкий дневной свет, с такими же белеными стенами, на которых висел портрет короля Бутана с женой, а также темного дерева шкафом с многочисленными книгами и свитками. Во все пространство комнаты на полу лежал играющий замысловатыми орнаментами ковер, а в центре стоял низкий полированный стол. За ним, в традиционной позе, восседал старый лама с благообразным лицом, козлиной бородой и мудрыми глазами.
- Нихао*, - приветствовал я его, приложив руки к груди. То же проделал Кайман, пробасив «буэнос диас!».
- Нихао, - чуть улыбнулся старик. - Вы говорите по-китайски? После чего сделал плавный жест рукой, приглашая садиться.
- Я изъясняюсь на многих языках, - ответил я, когда мы уселись напротив, а сопровождавший у окна. - Причина тому мои странствия и желание познать, чему учит Великий Будда.
- Вы с другом прибыли к нам издалека? - последовал очередной вопрос.
- Да, - кивнул я головой. - Из-за океана. Там я был шаманом и проповедовал диким племенам. А затем отправился в Индию, где стал буддийским монахом.
- Похвально, - помолчав, изрек лама. - Как ваше имя, и что привело сюда? В столь далекую страну, затерянную в пространствах.
- Мое имя Уваата, а Бутан только остановка на моем пути, чтобы осмыслить себя. Дальше я отправляюсь в Тибет. На Крышу мира.
- Уваата принес обильную жертву нашим Богам. Чем мы можем его отблагодарить? - вопросительно взглянул на меня лама.
- Я бы хотел остановиться в вашем монастыре, откуда сделать несколько важных предсказаний. Поскольку обладаю высшим даром.
При этих словах настоятель переглянулся со своим адептом*, тот громко сглотнул слюну, и в воздухе повисло долгое молчание.
- Я знаю только тибетского оракула Лозанг Жигме* и нашего Друкла Кюнле, - нарушил его лама. - Уваата - третий? - спросил с тонким сарказмом.
- Если угодно, да, - бесстрастно ответил я. - И это легко проверить.
- Каким образом?
- Спустя месяц в Ливане будет новый президент. Его имя Амин Жмайель.
- А куда денется прежний? - пожевал губами лама.
- Он вознесется на небеса, - уставил я в потолок глаза. - Давайте подождем и увидите, что все так и будет. Кстати, - перевел их на настоятеля. - Вы можете сообщить об этом властям вашей страны. И тогда нынешний останется жить и править дальше.
В помещении снова воцарила тишина, было слышно, как в воздухе прожужжала муха.
- Мы не вмешиваемся в обычный порядок вещей, - проследив ее полет, сказал лама. - И к тому же я вам не верю.
- Ну что же, пусть будет как будет, - смиренно сказал я. - Так можно нам на время остаться?
- Мы обязаны предоставить путникам кров и очаг, - ответил старик. - Так завещал Великий Учитель.
Затем настоятель отдал распоряжение приведшему нас - тот оказался управляющим делами, мы с Кайманом встали, я поблагодарил ламу за заботу, и втроем вышли наружу.
- Следуйте за мной, - сказал управляющий, семеня ногами впереди. - Я поселю вас в одной из комнат для гостей. Которые приезжают к нам в дни праздников.
Комната находилась в одной из пристроек монастыря, расположенной в его внешней части. Она располагалась на втором этаже, откуда открывался чудесный вид на долину, предназначалась для двоих и была вполне пригодной для проживания.
Там имелись две постели, низкий, стоявший на циновке столик, устроенный наподобие камина в глубине очаг, а также шкаф для кухонной утвари.
- Убирать в комнате, приносить воду и пищу, вам будет послушник, - сказал управляющий, вслед за чем ознакомил с правилами внутреннего распорядка.
Нам разрешалось общаться с монахами и учителями, а мне участвовать в культовых мероприятиях. А еще посещать обширную библиотеку монастыря, считавшуюся здесь одной из лучших, что было немаловажно.
Месяц пролетел в молениях, ознакомлении с древнеиндийскими текстами, махаянскими сутрами и трактатами Нагарджуны; заодно я обучал Каймана китайскому, а в начале второго, нас пригласил к себе настоятель.
Для начала он поинтересовался, как гостям живется в монастыре, я ответил словами благодарности, а потом сообщил, что предначертанное мною сбылось. Азиатская общественность скорбит по поводу гибели президента Ливана, а новым избран его брат Амин Жмайель.
- Такова его карма, - потупил я взгляд. - Ничто не вечно в подлунном мире. Теперь вы мне верите?
- В некотором роде да, - качнул головой старый лама.
- Тогда слушайте второе предсказание, - сделал я значительное лицо, медленно перебирая зерна четок. - Оно более важно для Бутана, чем первое.
- Я весь внимание, - ответил настоятель.
- Через неделю сикхи захватят здание индийского парламента в Нью-Дели. Но ваш король может предотвратить нападение. Если пожелает.
Сказав это, я встретился с собеседником взглядом и понял, что стрела попала в цель.
Индию с Бутаном связывали давние политические, экономические и культурные отношения, а кроме того она всегда покровительствовала своему соседу.
- О вашем пророчестве я сегодня же доложу его величеству, лама Уваата, - сложил настоятель перед собой руки. Я же сделал значительное лицо, поскольку мое имя станет известно королю. А это многого стоило.
- Только вся ответственность лежит на вас, - продолжил лама. - Наш король добр, но его авторитет превыше всего. Вы меня понимаете?
- Понимаю, уважаемый, - ответил я. - Мой, для меня, тоже.
На следующее утро, когда мы с Кайманом завтракали лепешками с сыром из молока яка, запивая их горячим чаем, из резиденции монарха по мою душу прибыл автомобиль.
- Если не вернусь, считай меня коммунистом, - сказал я Кайману, приведя себя в надлежащий вид и усаживаясь в машину.
- Типун тебе на язык, - сплюнул через плечо, вышедший проводить меня приятель.
Его Величество король Джигме Сингье Вангчук, насколько я знал из местных газет, которые регулярно просматривал, был достаточно прогрессивным и вменяемым монархом.
Взойдя на трон после своего отца, а перед этим получив блестящее образование в Индии, а затем Англии, он продолжил начатые папашей демократические реформы в государстве, причем довольно успешно. Кроме того четвертый монарх Бутана был высоко культурным человеком, чтившим национальную историю и традиции.
Король принял меня в загородном доме, находившемся неподалеку от его резиденции, без особых церемоний.
По сравнению с виллами российских олигархов, некоторые из которых приходилось наблюдать в прошлой жизни, жилище бутанского монарха выглядело гораздо скромнее.
Встретивший нас при въезде на территорию, офицер охраны провел меня в небольшой холл, выполненный в традиционном стиле, где, попросив обождать, скрылся за лакированной, с резными драконами, дверью.
Через несколько минут он вернулся, пригласив меня внутрь, а сам остался снаружи.
- Проходите, - услышал я мягкий голос из глубины просторного кабинета.
Он был освещен утренними лучами солнца, отражавшихся от инкрустированных ценными породами дерева стен, хрусталя бронзовых люстр на потолке и, крытого узорчатым ковром, светлого паркета.
В дальнем конце кабинета за письменным столом сидел человек, примерно моих лет, одетый в национальную одежду и с породистым лицом, которого я узнал по часто встречавшимся на улицах портретам.
Видеть сильных мира сего мне приходилось не раз, а посему, изобразив легкий поклон, я чинно прошествовал вперед, а потом по знаку монаршей руки присел в одно из стоявших сбоку, золоченых кресел.
- Мне рассказал о вас настоятель монастыря Симтокха - Дзонг и мой учитель лама Дже Цонкап, - сказал, внимательно обозрев меня, правитель Бутана. - А также о двух ваших предсказаниях. Первое, с его слов, сбылось. Меня интересует, насколько вероятно второе.
Я изобразил глубокомыслие на лице, поймал ладонью пушинку в солнечном луче и заявил. - Как то, что я сижу перед Вами.
На лице монарха ничего не отразилось, как часто бывает у азиатов, и он застыл в неподвижности.
- Идите, - шевельнул губами спустя минуту. - И ждите.
Я встал из кресла, сложив руки перед собой, чуть поклонился и, мягко ступая сандалиями по ковру, вышел. А когда черный лимузин с молчаливым водителем вез меня назад, подумал, не ошибся ли в хронологии событий.
- Не боись, - философски изрек внутри шахтер. - Если что, все сядем.
- Ты Штирлиц все точно посчитал? Не ошибся? - забеспокоились моряк с прокурором. - А то знаем мы вас. Мутные ребята.
- Как было, так и посчитал, - огрызнулся чекист. - Сидите тихо и ждите.
Лимузин меж тем, оставив позади столицу, спустился в долину, с разбросанными там и сям домами, поднялся по серпантину к храму и, объехав его стороной, остановился у нашего жилища.
Выйдя из машины я хлопнул дверцей, и она, развернувшись запылила назад, а со скамейки под высоким кипарисом у стены, мне навстречу поднялся Кайман, игравший там в нарды* с послушником, который нас обслуживал.
- Ну как? Пообщался с узурпатором? Все путем? - спросил он, подбрасывая в руке игральные кости.
- Вроде того,- кивнул я бритой головой. - Сказано ждать. До особого распоряжения.
- Представляю, какой у него сейчас мандраж. Сообщить о твоем пророчестве индийскому премьеру, или нет, - подмигнул мне вождь. - То и другое чревато.
- Да, тяжело быть королем, - согласился я. - Но на то они и помазанники Божьи.
- Ты как насчет того, чтобы выпить местного самогона? - взглянул на небо приятель. - Тем более, такой случай и дело к обеду.
- Хорошо бы… пива, - ответил я словами Семен Семеновича Горбункова из «Бриллиантовой руки», и мы весело рассмеялись.
- Эй, Чонг, - обратился приятель на ломаном китайском к юному послушнику, болтающими ногами на скамейке.
- Дуй в деревню и купи нам бутыль ара, - протянул тому купюру с изображением храма. - А сдачу оставь себе с приятелями на конфеты.
- Слушаюсь господин, - поклонился мальчик, вскочив со скамейки, лапнул денежный знак и умчался, сверкая пятками.
- Шустрый парень, далеко пойдет, - одобрительно изрек Кайман, после чего мы поднялись в нашу скромную обитель.
© Copyright:
Реймен, 2016
Свидетельство о публикации №216110400669