А хочешь, я выучусь шить,
А может и вышивать.
А хочешь, я выучусь жить
И будем жить-поживать.
Уедем отсюда прочь,
Оставим здесь свою тень.
И ночь у нас будет ночь.
И день у нас будет день.
Вероника Долина
Крымская ночь как топленое масло размазывалась по сочным холмам с виноградниками. Командированный чиновник Андрей мчался по серпантину на машине с открытым верхом. Огни Ялты рвали черное небо. «Где бы поесть? Да и выпить можно. Завтра отдыхаю, послезавтра работаю». Андрей был средним чиновником. Воровал пока мало, набивал руку. Да и совесть иногда мучила, как это ни странно звучит.
Он оставил машину у отеля и решил окунуться в ночь, не самозабвенно, а слегка, не теряя голову. Голова была нужна для встречи по поводу строительства дороги с местными лодырями. «Распоясались, ****ят, как здрасьте!». Андрей сел в первое попавшееся кафе. Заказал цезарь, чтобы не ошибиться и бокал Инкермана белого. Всё думал про предстоящую деловую встречу: «Буду мало говорить. Пусть напрягутся. Наверняка, ляпнут что-то лишнее. Тут я их накрою». Он не долго размышлял о разговоре с оборзевшими местными: вино на голодный желудок ударило быстро и основательно. Андрей обвел глазами соседние столики. «Ага, а в Крыму девчонки славные. Причем все. Кого выбрать-то?». Андрей привык к тому, что нужно выбирать. Вернее сказать, можно выбирать. У него всегда был выбор. Вот только он всегда выбирал не тех. Просто нравились ему не те. Он ведь знал, что не та, а все равно выбирал. Как лупоглазая, с губами-пельмешами и в драных джинсах может быть Той самой? Он знал, что не может. Но друзья выбирали таких, и он не отставал. Андрей заказал еще вина и некстати вспомнил, сколько ему лет. Лет было не много и не мало. «Уже не мальчик. Но ведь вся жизнь еще впереди», - подумал Андрей, выпил и зацепился глазами за губастенькую. «Хороша, дэбелла дама». Потом он выпил еще бокальчик и еще один. На губастенькую больше не смотрел. «Надоели эти рыбы! Закажут коктейль с трубочкой и мусолят ее своими пельмешами. И думают, что это возбуждает. А ведь у меня по литературе пятерка была. Одна единственная в аттестате. Я стихи люблю, а мне так никто их не читал. Сплетни пересказывали, про Сан-Тропе рассказывали, а Маяковского не читали». «Понеслась, - мелькнуло у Андрея в голове. - Нет, нельзя напиваться!». Он снова осмотрелся и замер. Она сидела к нему спиной, иногда поворачивала голову, и он видел ее профиль. Плечи открытые, а по ним прыгают веснушки. Она смеется. Губы тонкие, помада красная. Андрей глубоко вдохнул и запомнил запах можжевельника разлитый в воздухе. Он поймал ветер и долго не отпускал его со своих щетинистых щек. «Как бы запомнить это мгновение?!Подойду к ней. Нет, отправлю записку. Ну что я школьник что-ли?! Сейчас встану и подойду». Он только собирался подняться и действовать, как к нему подошла официантка и спросила, нужно ли повторить вино. «Конечно, нужно!». Он гладил незнакомку своим взглядом, потом раздевал мысленно, одевал в другое платье, снимал с нее босоножки и надевал на нее лаковые туфли, распускал ее косу, собирал волосы в пучок, брал на руки и нес к набережной. Потом они заходили вместе в воду, ложились на спину и слушали шипение дна. Андрей размечтался и не заметил, как сильно опьянел. Подходить уже было стыдно. «А счастье было так близко, - подумал Андрей. - Пропил я свое счастье. Придется довольствоваться губастенькими». И тут все внутри воспротивилось, обида за себя и стихи Маяковского, которые ему никто не читал, обожгли нутро. Он собрался с духом, лихо поднялся и направился к ней. В это мгновение она тоже поднялась и направилась к выходу. Горечь парализовала, он постоял с минуту. А потом расстроенный пошел в туалет и умылся. Долго смотрел на себя в зеркало. «Не мальчик, но и не мужик». Возраст — это большой предрассудок, конечно. Это просто цифра, но все же... Любовь, пожалуй, единственное, что может заставить плясать цифры вспять, скосить годы, разгладить морщины и даже подарить вечность, причем вполне себе осязаемую, не эфемерную, а такую живую, нежную и родную вечность. Андрей протрезвел от этой мысли и пошел в отель. Уснул в печали и тоске. У одиночества разыгрался аппетит, и оно жевало Андрея. Проснулся с головной болью. Пляж отменялся. Еще только не хватало перегрева, и переговоры провалятся. Он взял такси и поехал в Массандру, к Голицыну. Захотелось ласкать себя свежестью белого и бодрить себя терпкостью красного. Он решил взять дегустацию и экскурсию. Отдыхать, так отдыхать!
Группа собралась, они вошли на территорию завода и тут его накрыло. Она, его вчерашняя незнакомка стояла в белом халате и давала небольшой инструктаж о поведении на заводе. «Ванесса... И никак иначе звать ее не могли...»
; Вы увидите пыльные бутылки, это вековая пыль. Не трогайте ее. Она поддерживает микроклимат, нужную температуру в бутылке.
Та же коса, тонкие, но уже не алые губы. Лицо усеяно веснушками. 30 лет не больше. Самый смак, самая нежность, самое время. Они опустились в погреба, прохлада умерила его возбуждение, и он начал задавать вопросы. Был активным, говорил медленно. Она, конечно, обратила на него внимание. И улыбнулась только ему три раза. Он считал.
- Во время войны коллекционное вино вывезли в Грузию, а все что осталось, приказали уничтожить, - ее голос дрожал, когда она говорила это. - Говорят, берега Ялты были розового цвета.
- А где помещение с коллекционными винами? - спросил Андрей.
- Мы сейчас как раз туда направляемся.
Андрей любил все коллекционное, лимитированное и персональное. Например, он любил коллекционное оружие времен той самой войны, лимитированные греческие духи и личную помощницу Светку любил. Не часто. Раз в неделю. Как и полагается в кабинете на рабочем столе.
После экскурсии последовала дегустация.
; Вино — это динамический продукт. Жизнь вина, порой, разнообразнее нашей с вами жизни. Оно путешествует: рождается и напитывается солнцем, пуская 150-метровые корни в землю, вбирая мудрость и архаичность мира. Благодаря союзу с солнцем и почвой вино наполняется полезными веществами, коих содержится в итоге до 400! в. Это вам не молоко с творогом, Господа! Раньше в Крым приезжали со всей страны на алко-диету. Стояли специальные автоматы с вином. Были и такие времена. Так вот, возвращаясь к жизни вина. Молодость заканчивается, когда его собирают и начинается дробление, освобождение от гребней, отжим и превращение ягод в сусло, то бишь, в сок. Это как лишение девственности. - Девушка с косой наслаждалась своим рассказом. Она источала уверенность, влюбленной в себя женщины. По-хорошему влюбленной. Женщиной, которая получает наслаждение от того, что она женщина. Такие женщины ничего не ждут, живут спокойно, без зависти и злости, не смотрят по сторонам, а смотрят в себе. Душа у них глубокая, бездонная, как плодородная почва. Они любят повседневность и терпимы к скуке. Когда они готовят завтрак, они наслаждаются запахом свежесваренного кофе, когда идут на работу, радуются остротой зелени летом, и светлой печалью первых хлопьев снега зимой. Они обладают божественным даром получать удовольствие от мелочей. Их не трогает коллекционное, лимитированное и персональное, а больше - простое, просторное и общечеловеческое.
; Потом начинается настоящая алхимия: сахар превращается в спирт. Это время, когда вино познает все прелести жизни. Оно как молодая красотка пышет жаром и не может усмирить буйное либидо...
«Кто бы мое либидо усмирил, - подумал Андрей. - У нее тени с блестками, красный лак на ногтях. А пальчики так изысканно выглядывают из бледно-розовых лаковых босоножек. Персефона. Истинная Персефона», - Андрей сам себе удивился. Где это хранилось? Откуда всплыло?
; Так проходят лучшие годы вина. Нагулявшись, набродившись, оно уходит на покой в бочки встречать старость. Там оно набирается опыта, размышляет о вечном, ищет правду... - Она замолчала, и Андрей не мог не воспользоваться случаем привлечь к себе внимание дивы.
; О правде думаем все чаще и с нами отвергает зло напиток жизнь превозносящий несущий радость и тепло, - томно произнес Андрей. - Кто автор не помню.
; Интересно, молодой человек.
; Андрей, - зачем-то сказал Андрей.
; Перейдем к дегустации, господа. Первый образец — красавец Шардоне. Король всего белого. Что чувствуете? Какой аромат? Не стесняйтесь
; Медовое... Нет, скорее сухая трава. Да, медово-травяное. Есть такое? - Андрей не стеснялся.
; Есть, а как же. Ваше впечатление важнее, ценнее того, что написано на этикетке или в умной книжке. Винопитие — процесс интимный! Это ваша история. Каждому вино раскрывается по-разному. Главное, знаете что? - Оооооо, Андрей знал, что главное, еще бы. Пригласить ее в ресторан, непременно у моря. Взять ее смуглую, хрупкую руку, перебирать ее пальчики, подушечкой своего указательного пройтись по всем ее впадинкам. Потом накрыть ее ладонь своей плотной черствой рукой коррупционера. О чем она, конечно, никогда не узнает. Он скажет ей, что он — писатель. Пишет книгу про вино. А потом, когда они напьются, он непременно произнесет эту пошлость : «Выпьем за любовь, Ванесса!»
; А вот что главное:
Но если уже придется пить -
Пей доброе вино.
И смех и грех гореть в аду
за то, что ты лакал бурду!
; Гете, Господа. Он знал толк в вине, видимо. Перейдем ко второму экземпляру. Вуаля, хищный сорт - каберне совиньон. Крымское, кстати, вовсе не хищное. А покладистое и умеренное. Что скажите?
; Мягкое. Аромат печеных яблок, - сказал кто-то
; Скажу что оно ежедневное. Слабый аромат. Как будто ему не хватило бочки, - заметил Андрей.
Потом перешли на портвейн и херес и Андрей поплыл, убаюканный крепкими напитками. Он снова расплетал ее косу, забирал волосы наверх, нес ее на набережную. Камни разрезали его ступни, а целительная морская вода затягивала раны. Они плыли далеко, за буйки, на край моря, пытаясь ухватить кусочек неба, крепко сцепленный с водой на уровне горизонта. Дегустация закончилась, и участники побежали в магазин. Андрей подошел к ней.
; Ванесса, спасибо Вам за живую экскурсию и любопытную дегустацию.
; Пейте на здоровье вина Массандры, - растаяла Ванесса.
; Только с Вами. Хочу пригласить Вас в ресторан поужинать. Пойдете?
; Отчего бы не сходить, - она улыбнулась и уложила косу на левое плечо.
Они договорились на 8. Время, подгоняемое стремительно опускающейся темнотой, пролетело быстро. Он заехал за ней на такси. Она вышла в длинном белом сарафане. Волосы распустила. Они поглаживали ее загорелые плечи и разгоняли веснушки. Она была живой и пронзительно красивой, немного нервной и Андрей предположил, что нравится ей.
; Ванесса, Вы великолепно выглядите.
; Благодарю.
Сели в ресторане на набережной. Вечер набухал темнотой и гулом туристов. Особый черноморский запах разливался и пытался перебить запах ее духов. Безрезультатно! Дорогие духи, подумал Андрей. Откуда они у нее?
; Ванесса, у Вас очень оригинальное имя.
; Меня назвали в честь прабабушки. Она была француженкой.
; Интересно... А как она здесь оказалась?
; Ванесса Рожинталь была дамой экстравагантной. Любила путешествовать, оставаться в новых странах несколько месяцев. Компанию ей составляли ее гончие: Сара и Мадонна. Вот так она приехала однажды в Россию. Москва и Питер ей быстро наскучили. Но людской колорит она полюбила. Вы такие русские разные, так она говорила. Бойкие и скромные одновременно, искрометные, доверчивые и подозрительные. Парадоксальная, одним словом нация. И она решила ехать дальше, открыть для себя юг. Так Ванесса, которая, кстати, была баронессой, оказалась в Крыму.
; Ничего себе. Я то думал, откуда у вас эта изюминка, изысканность, «нимфичность», если можно так сказать...
; Нимфичность... забавный Вы, Андрей. Первый раз слышу.
; Я — забавный...хм, первый раз слышу... Так что было дальше?
; Помните, на заводе я говорила, что Николой II недолюбливал Голицына. Все дело в женщине! В моей прабабке. Она приехала, остановилась в Гагаринском дворце. Первым делом заказала несколько ящиков вина. Она же француженка! Как без этого...
; Конечно! А то! Французы без вина — немыслимо. Они дуреют без него быстрее, чем русские от водки.
; Так вот этим действом она привлекла внимание к своей персоне самого Льва Голицына.
Ее глаза горели, смотрели куда-то в иссиня-черную даль моря. Она переложила волосы на другое плечо, затягивая их в косу.
; А дальше я расскажу после того как мы выпьем того самого вина, которое заказала прабабка. Вернее портвейна. Вы не против?
; Ванесса, сегодня вы - мой проводник в мир вина.
Вечер то угасал, то снова загорался, погружался в аромат можжевельника и ввинчивал первые звезды в небо. Вечер набрасывал на плечи Ванессы и Андрея черноморскую влажность. Ванесса собрала в себя всю красоту мира,соблазняя Андрея, сама того не ведая своей живостью и легкостью.Она была очаровательна в умении радоваться мгновению. Вот же она та самая, подумал Андрей.
; Ванесса, я Вам хочу сказать, вы бескрайне уточнены и неистово изящны!
; Андрей, а ведь мы еще и глотка не сделали, а вы уже расслабились и засыпаете меня комплиментами. Премного благодарна. Услышать от приятного мужчины трогательные слова — это, знаете ли в наше время редкость!
; Не верю! Чтобы Вам не говорили таких слов... ? Не может быть!
; А я и не говорила, что мне не говорили. Я сказала, что это редкость.
; Простите... смущен.
Она улыбнулась и нивелировала его маленькую оплошность. Наступила пауза, и они погрузились в свои мысли.
«Славный он. Командировочный, наверно. Все командировочные атакуют своей хорошестью, а потом таят, испаряются», - думала Ванесса. Она была осведомлена о своей красоте и догадывалась о своей неординарности, иначе как объяснить уйму поклонников. Правда, дальше нескольких беззаботных свиданий дело не продвигалось. «И зачем нужна эта красота, когда тугие ночи душат бессонницей. А дом шипит тишиной, а я плачу от одиночества. Пусть эта красота утонет в море, пусть солнце ее выжжет, пусть она скинет, уйдет вместе с корнями винограда на глубину 150 метров».
; Так что случилось дальше с вашей прабабушкой, коль скоро принесли портвейн, я жду с нетерпением продолжения.
; Не заставлю вас долго ждать, но сначала тост. Скажите?
; Хочу быть бесконечно долго вами очарован.
; И снова восхищаюсь вашей словесной емкостью и затейливостью! За Вас!
; Спасибо. Я человек застольный во всех смыслах этого слова.
; Вот как... Директор или чиновник?
; Сначала Ваш рассказ.
; Ну что ж. Голицын лично сопровождал доставку вина. Так они и познакомились. И влюбились. Они сохраняли свои отношения в тайне, ведь Голицын был женат. Он так и не развелся, но жил с моей прабабушкой до конца своих дней.
; А причем тут Николай II?
; Ах, да! Он положил глаз на мою прабабушку, когда был с официальным визитом в Массандре. У них с Голицыным состоялся разговор. После чего последний передал 115 га земли императору и оставил пост главного виноградаря Массандры.
; Вот это да! А после смерти Голицына Ваша прабабушка вышла замуж, я так понимаю, за вашего прадедушку.
; Нет-нет. Она любила только одного мужчину. После его смерти она вернулась во Францию.
; Как это? То есть Голицын - это ваш прадедушка?
; Так и есть.
; Вот те на! Так вот откуда прилежность и любовь к вину...
Она улыбалась. Заправила волосы за уши. И тут до него дошло. Он увидел ее сережки, кольцо (слава богу, на левой руке), часы.
; Ванесса Голицына!.. - не удержался он.
; Oui, c'est moi!
; Enchante!
; Даже так... - оценила Ванесса. — Так значит чиновник. Хотя тогда откуда знание французского... Нет, все-таки, директор...
; Таки-чиновник. Наш брат любит лазурку. Пришлось выучить.
; Так вот, она вернулась во Францию с моей бабушкой Марго.
; Смею предположить, в честь нее названо это известное винодельческое хозяйство?
; Конечно, нет. Оно появилось намного раньше, есть упоминания в 16 веке. Но к вину из этой местности она приложила руку. Вернее, нос.
; Вот это история. Вы — исконно винное дитя.
; Да уж. Вот только на мне кажется все и закончится.
; Нет, не стоит быть такой категоричной! Вы еще молоды, чертовски, да что уж там, дьявольски привлекательны...
; Я не об этом. Быть виноделом на заводе в Массандре, понимаете ли, не то о чем я мечтала, - ответила грустно Ванесса.
; А о чем вы мечтаете?
; О собственном винном доме. Все есть: земля, опыт... но оснащение, погреба...
Они замолчали. По-хорошему он должен был ответить, что дело за малым и будут эти погреба и дубовые бочки. Ведь что можно ответить женщине с золотой косой и глазами цвета глубокого синего моря. Эта глубина где-то далеко, в ней утонул не один корабль с храбрыми и молодыми капитанами и несметными сокровищами. Все это в ее сапфировых глазах: отвага, страх, жадность, печаль, ненасытность, робость и достоинство. Калейдоскоп души хранили ее глаза. Но он был начинающим чиновников и наворовал пока мало. Разве, что на бочки и хватило бы. Но не мог же Андрей вот так честно во всем признаться. Тем более он искренне хотел помочь.
Море заскучало по купальщицам и разнервничалось. Шипело, шумело и шаркало волнами о каменистый берег, приглашая Андрея и Ванессу отведать ночной прохлады. Море быстро остыло, впитав меловано-белый свет звезд и обглоданной сбоку луны. Они осушили наполовину бутылку портвейна закусили салатиком, который был обманчивым, то бишь, на московский манер:большая тарелка, много листьев и два кусочка курочки с горкой сухарей. Цезарь, как можно догадаться. Но это маленькая оплошность не омрачила настроения Андрея и Ванессы. Сытые и немного повеселевшие от портвейны, они спустились к морю и пошли по набережной.
; Я отведу нас в одно тихое место. Вам там понравится. Вы мне расскажите тогда про себя.
Ветер расплел золотую косу Ванессы. Они брели неспешно. В спину им бил свет бессонной Ялты с ее приморскими ресторанами и кафе. Гул интуристов и соотечественников оставался позади, в этих самых ресторанах и кафе, где играла модная современная музыка, хотя нравы оставались совковыми. Ветер играл с сарафаном Ванессы. Она решила подыграть ему и неожиданно, кажется, и для самой себя и уж точно для Андрея, сняла его. Он сполз по ее загорелому телу, по которому бегали веснушки: они играли прятки, в догонялки. Во что только они не играли в воображении Андрея! И вот теперь это было наяву.
; Лучше я не расскажу про себя, а покажу.
Андрей снял рубашку и брюки. Взял Ванессу на руки и как в мечтах понес ее в море.
Они стояли по пояс в воде, безмолвные, счастливые от этой неожиданности, что приключилась с ними, пьяные от портвейна, на создание которого вдохновила прабабушка Ванессы. «Седьмое небо Голицына» - это про то, какие чувства он испытывал, когда был рядом с Ванессой. Андрей был не на седьмом небе. Андрей просто Был. Не существовал, а жил ежесекундно и явственно весь вечер. А сейчас случилась кульминация его житья. «Свобода — это то, что у меня внутри, - вдруг вспомнилось Андрею. - Да нет же! Вот же она свобода, стоит напротив меня».
Вода липла к бедрам Андрея, лизала живот. Ванесса подошла ближе, наклонилась к уху и шептала:
Какая ночь! Я не могу.
Не спится мне. Такая лунность.
Еще как будто берегу
В душе утраченную юность.
Подруга охладевших лет,
Не называй игру любовью,
Пусть лучше этот лунный свет
Ко мне струится к изголовью.
Пусть искаженные черты
Он обрисовывает смело,-
Ведь разлюбить не сможешь ты,
Как полюбить ты не сумела.
Любить лишь можно только раз,
Вот оттого ты мне чужая,
Что липы тщетно манят нас,
В сугробы ноги погружая.
Ведь знаю я и знаешь ты,
Что в этот отсвет лунный, синий
На этих липах не цветы -
На этих липах снег да иней.
Что отлюбили мы давно,
Ты не меня, а я - другую,
И нам обоим все равно
Играть в любовь недорогую.
Но все ж ласкай и обнимай
В лукавой страсти поцелуя,
Пусть сердцу вечно снится май
И та, что навсегда люблю я.
«Та самая», - подумала Андрей и густая большая, вобравшая в себя все счастье и всю боль от впустую прожитой жизни, слеза сорвалась с ресниц. Ванесса подхватила ее губами в районе щеки, а потом поцеловала Андрея в губы. Он почувствовал соль своей слезы, отчего ему стало светлее, настоящее. «Живу, вот теперь я живу», - мысль докатывалась до самого сердца и обратно в голову.
Потом они скользили по колючим камням, подвергая голые городские тела с тонкой прихотливой кожей каменистым укусам и лунному загару. А затем они снова шли в воду, лежали на спине, вальсируя с волнами, подставляя грудь лунному холодному огню.
; Ты — та самая, - Андрей Галицкий чиновник средней руки не сомневался в том, что Ванесса Голицына его судьба.
Ванесса улыбнулась и включила песню. Брутальный мужской голос пел про то, что из нашего здания видно другое здание, про то, что ему тридцать, а ей двадцать пять, а он давно хотел детей и было много идей... Потом тусклый, но пронзительный женский голос пел про то, что она выучится шить, а может и вышивать, а еще она выучится жить, и будут они жить поживать, что ночью у них будет ночь, а днем будет день...
; Андрюша, у меня есть кое-что.
; Кое-что... да, нет. У тебя есть все!
; Нет, серьезно. Может вашему брату, который любит все коллекционное это Кое-что придется по-душе... Мой прадедушка оставил Ванессе несколько первых бутылок, произведенных в Массандре и Новом Свете. У меня нет доступа к богатеям, на аукционе я не могу светиться, да и никто не поверит. Только мое честное слово и письмо Голицына, прилагаемое к этим бутылкам. Должно быть это стоит сотни тысяч, не меньше. Есть еще украшения, но опять же только мое слово и гравировки как доказательство.
Андрей нашел покупателя в Москве. Ванесса получила деньги. Она стояла в аэропорту Симферополя с билетом до Парижа через Питер. Андрей в это время ехал в Шереметьево, чтобы встретить ее, Ту самую. Вот только Ванесса ей не была. А была она профессиональной аферисткой. Свое призвание оно несла гордо. Ни одну аферу не повторяла, всегда только эксклюзив! На одном месте больше 3ех месяце не задерживалась. Этого времени вполне хватало, чтобы провернуть дельце. Предпочитала дурить мужчин. Никогда с ними не спала. И вот осечка! Зацепил! Чем? Непонятно! Кротостью, неспешностью, галантностью. Она ведь уже и не хотела говорить про коллекционное вино, но так разозлилась на себя за то, что нарушила главное правило, что пришлось завершить начатое. У нее заиграла эта песня про то, что она выучится шить и жить и вышивать... Звонил он. Андрей звонил настойчиво со вчерашнего вечера, когда ей перевели деньги. Она не брала. Не отвечала на смс. Но почему-то не блокировала, не хотела ранить его.
«Я знаю, что ты не та, но знаю, что ты - та самая!» - последнее, что он ей написал.
Прошло много лет, но они любили вспоминать и рассказывать друзьям эту историю, когда Ванесса перепутала рейсы и улетела случайно в Питер. А Андрей нервничал и ждал ее в аэропорту Шереметьево. Они рассказывали эту историю, сидя у камина серыми и сырыми крымскими зимними вечерами, попивая вино «Семья Галицких».