Вечный сюжет Часть вторая. Осада Трои. Глава2

Юлия Грицай
             «…Великий царь Аххиявы…остров Лесбос напал…» 
 Людей становилось всё больше и больше, они возбуждённо кричали, перебивая друг друга. Хастияру пришлось приложить немало сил, чтобы пройти между воинами царской охраны. Хетт выглянул из-за плеча троянского воина, хотя ростом он был нисколько не ниже, чем любой из жителей Вилусы. Но такой давки никогда не было в провинциальной Трое, всё это напоминало скорее храмовый праздник Иштар в Вавилоне.
 Вот тогда Хастияр смог разглядеть, что же произошло в Вилусе. Посредине площади стоял мужчина вместе с женой и двумя маленькими девочками. По виду это была семья здешних жителей, лувийцев. Женщина держала на руках девочку, которой было не больше двух лет. Вторая дочь, лишь немногим старше, пряталась от взглядов толпы за юбку матери, такую же длинную и цветастую, как у троянских горожанок. Её муж оглядывался по сторонам, словно не веря, что ему уже ничего не угрожает. Видно было, что и ему страшно, но он пытался не показывать в присутствии жены, так как женщина постоянно оглядывалась на него и трогала за руку.
 Хастияру быстро объяснили, в чём дело. Перед ним стоял рыбак с соседнего острова Лесбос. На острове находился городок лувийцев, подвластных царю Вилусы. Рыбак и его семья – это единственные жители Лесбоса, которые смогли сбежать от опасности. Ведь на остров напал и разграбил его селения флот великого царя ахейцев.
  Это стало ужасной новостью для всех, кроме Хастияра. А самому Хастияра сложно было подобрать слова, чтобы описать его чувства. Хотя число языков, которыми он владел свободно, исчислялось восьмью, ни в одном не нашлось подходящих ругательств.
 Ведь это был полный провал политики хеттских царей в отношении дружественной, как они считали раньше, Аххиявы. Хитросплетения дипломатии, подарки царям, вежливые письма и визиты знати, всё пропало зря. А главным виновником позора хеттской дипломатии Хастияр мог назвать себя.
 Именно он и должен был выполнить задание великого царя хеттов и обеспечить мир на западе. Но не смог. И теперь флот ахейцев грабит окраины хеттской империи, а он, Хастияр, даже не обзавёлся шпионом среди людей Аххиявы. И время для набега выбрали наиболее удачное – начало лета, когда основные силы хеттского войска находятся на юге, в Сирии, связанные многолетней войной с фараоном Рамзесом. А теперь, похоже, началась новая война, война за Трою.
 Хастияр смотрел на то, как Алаксанду разговаривает с рыбаком, расспрашивая о флоте ахейцев, как отдаёт распоряжения воинам, как жизнь в Вилусе изменилась за одно мгновение, а сам думал, что всего этого можно было избежать.
 Вокруг метались люди, выполняя приказы Алаксанду.  На площади стоял неимоверный шум и толчея. Но Хастияр не обращал на них внимания, его взгляд будто намертво прирос к жене рыбака.
 Её старшая дочь рыдала взахлёб, никак не останавливалась. Тогда мать отдала младшего ребёнка мужу, а сама раскрыла маленький полотняный свёрток, который висел у неё на поясе. Она достала игрушку – расписного глиняного козлёнка, и протянула его девочке.
 Неужели эти люди не успели забрать из дома что-нибудь действительно ценное? Так подумал Хастияр, но тут же догадался, что вряд ли в семье рыбака могло храниться золото. Единственной ценностью, которой они обладали, была с ними сейчас. Это были они сами.
 Хастияр смотрел, как женщина гладит ребёнка по голове, как девочка успокаивается, отвлекаясь на простенькую игрушку. А сам в то время думал, что можно было предотвратить сегодняшние несчастья. И всё это только начало, ведь война в Вилусе только начинается.
 Именно в этот день богиня судьбы написала на шкуре чистопородной овцы приговор для Вилусы:
   -  Войско с запада идёт на вас сворой псиной. Войско с запада страну Престола Льва укусит.
 Сегодня приговор богини судьбы стал понятен людям Вилусы так, словно бы они могли прочитать знаки божественного письма.
           «…шестнадцать кораблей… к стенам Трои…»
 Алаксанду отправил гонцов в окрестные сёла и на побережье, в ближайшую к Вилусе бухту. Вскоре в цитадели начали собираться жители деревень, они привезли с собой телеги, нагруженные припасами. А ближе к вечеру пришли новости с побережья.
 Флот ахейцев, числом в шестнадцать кораблей, показался на горизонте. Конечно, предводители ахейского войска вряд ли бы удовлетворились грабежом  селений на Лесбосе. Их целью была Троя. Скоро ахейское войско окажется здесь, и времени, чтобы спасти обречённую Вилусу, практически не осталось.
                «…письмо Муваталли написал…» 
 Хастияр понял, что именно сейчас он  должен что-то сделать, исправить собственные ошибки. В это мгновение он и подумал, что находится в Вилусе не случайно. Наверняка, в этом был замысел богов, таким образом, они давали ему шанс исправить промах в политике относительно западных друзей из Аххиявы.
 Потому он подошёл к Алаксанду и просто сказал ему несколько слов. А следом отправился к себе писать письмо.
  Хастияр хотел скрыть это от троянцев в тайне, но куда там. Не удалось, и новости вмиг разнеслись по городу. Ведь письмо Хастияра предназначалось для великого царя хеттов, лабарны Муваталли.
 Много лет назад, став правителем Вилусы, Алаксанду заключил договор с царём хеттской империи Муваталли. По договору Троя обязана была предоставить воинов в случае нападении на хеттов Ассирии, Вавилона или Египта. Вскоре троянский правитель смог доказать верность данным клятвам. Империя хеттов начала очередную войну с Египтом, и троянское войско под началом Алаксанду сражалось против фараона при Кадеше. Теперь пришло время для хеттов выполнить долг господина и защитить Трою.
 Хастияр достал печать царского посланника Хаттусы и провёл по глиняной табличке, на которой было написано послание для Муваталли. Обжигать табличку времени не было. Печать – цилиндр из ляпис-лазури, с палец величиной, на котором был вырезан Бог Грозы, поражающий Змея, оставил оттиск на сырой глине. А над ним, над изображением всадника на лошади, копьём убивающего Змея, была просьба о спасении нескольких тысяч человек.
 Когда Хастияр отдавал гонцу табличку, на это собрались поглядеть почти все жители Трои. Когда она окажется в руках владыки великой империи, жизни троянцев будут зависеть только от его решения, повиснут на тонкой ниточке чувств – доверия и верности собственному долгу.
 Но путь до столицы был долгим, и письмо из Трои могло оказаться там спустя много дней. Всё это время жители Вилусы могли рассчитывать только на собственные силы.
 Наверное, ахейские вожди решат действовать без промедления и воспользуются внезапностью. Так решил Алаксанду и оказался совершенно прав.
 Солнце давно уже пересекло полуденную черту, но до вечера было ещё далеко. Сегодняшний день начался обычными заботами, а завершался войной.
 Хастияр время от времени поглядывал на троянского правителя, но Алаксанду казался внешне спокойным, даже сейчас, когда на равнине перед Троей показалось ахейское войско. Конечно, ведь Алаксанду был  многоопытным воином, видевшим в жизни немало сражений. И битва при Кадеше, в которой он участвовал под началом царя хеттов, была всего лишь одной из многих. Но защищать родной город Алаксанду пришлось впервые.
   - Это безумие, - сказал Алаксанду. – Самое настоящее безумие, не понимаю, на что они рассчитывают.
 Сейчас троянское войско стояло в нижнем городе. Большая часть женщин и детей спрятались наверху, в цитадели, а здесь находились все, кто способен был держать в руках оружие. Сквозь щели в частоколе троянцы видели колесницы ахейцев, которые разворачивались, выезжая на равнину Вилусы.
 Они постепенно набирали скорость, приближаясь к границам нижнего города. Колесниц было мало, ведь коней трудно перевозить по морю и позволить себе это могли лишь знатные люди. Да и по виду ахейские колесницы отличались от хеттских. Далеко позади, едва различимая взглядом, медленно двигалась пехота. Похоже, ахейские вожди торопились напасть на Трою, не желая делиться славой с подданными.
 Вот уже они совсем близко, и троянцы могли разглядеть ахейских воинов, их блестящие бронзовые доспехи, длинные волосы, развевающиеся из-под шлемов.
 Алаксанду махнул рукой, и, подчиняясь его приказу, в сторону противника полетели стрелы. Лошади или воины становились мишенью для троянских стрел, неважно. На полном ходу колесницы сталкивались друг с другом. Те, кто смог избежать смерти от троянских стрел, быстро оказались рядом с глубоким рвом, окружавшим город. Но он стал непреодолимым препятствием для ахейских колесничих. Там они погибли от дротиков, выпущенных с близкого расстояния и без усилий нашедших свои жертвы.
   - Да, это безумие, - сказал Алаксанду, глядя, как его воины снимают доспехи с ахейцев. – Как можно было гнать на окоп колесницы? В этой тесноте их просто перекололи копьями, да и всё. Хотя, это была всего лишь глупая молодёжь, которой пожелалось подвигов. К сожалению, наши враги больше не сделают подобных ошибок.
 Ахейская пехота остановилась вдалеке от города, на расстоянии, недосягаемом для любого лучника. Отсюда, из-за стен Вилусы можно было  рассмотреть войско ахейцев и сосчитать, насколько оно превосходит числом троянцев.
 Ряды пехоты расступились, пропуская две колесницы, ехавшие друг за другом. Конечно же, они могли принадлежать только правителям далёкой страны. Колесницы выехали вперёд, перед линией войска. Потом ахейские вожди совещались, указывая друг другу на стены Трои. А после развернулись, и направились обратно.
 До сих пор Алаксанду спокойно, и даже безразлично рассматривал войско Аххиявы. Но в одно мгновение его настроение изменилось. Алаксанду щёлкнул пальцами, подзывая возницу, и сказал  Хастияру, даже не обернувшись к посланнику хеттской империи:
   - Быстро сюда! Поедешь со мной!
 Хастияр прыгнул на ходу в колесницу, и, набирая ход, колесница Алаксанду помчала по улицам Трои. Песок и мелкие камешки отскакивали от колёс, вслед за ними, по пустым улицам нижнего города ехал верхом один из сыновей Алаксанду, начальник его охраны. Всего несколько мгновений, этого времени едва хватило для нескольких вдохов, и царская колесница оказалась у главных ворот цитадели Трои. Но Алаксанду не стал ехать во дворец, а поднялся на башню, по левую сторону от ворот.
 Отсюда было хорошо видно и город, и равнину Вилусы, и войско ахейцев. Хастияр едва успел за ним, поднимаясь на башню по узким ступеням и путаясь в долгополой хурритской рубахе. Алаксанду долго рассматривал город, окружавший его ров и войско Аххиявы. Потом он что-то начал подсчитывать в уме, загибая пальцы и меряя шагами площадку на башне. Затем Алаксанду кивнул Хастияру и сыну, приглашая их войти в двери. Там, за дверью, было маленькая комната, с узким окном, едва пропускающим свет с улицы.
 Вот и позвали меня, на военный совет, подумал Хастияр. Всё складывается так, что я должен исправлять ошибки, только не чужие, как обычно, а собственные.
 Кроме них в комнате был ещё один человек. Как определил Хастияр  в самом начале своего пребывания в Трое, его задачами было выполнение тайных поручений царя. То есть, среди всех воинов Вилусы, он был самым неприметным.
   - Ну, что будем делать? – Сказал Алаксанду. – Времени у нас мало, видите, они уже корабли на берег тащат. Скоро начнут лагерь строить.
   - Будет осада, понятно, - ответил ему самый незаметный троянец. – Сходу им город не взять. Смерть этих болванов принесла нам мало пользы. Теперь вожди Аххиявы будут осторожней.
   - Мы же послали за помощью, - напомнил царю сын.
   - Да, но ждать её придётся много дней, - сказал Алаксанду. – Все прекрасно знают, в скольких днях пути от нас находится столица. Когда придёт войско лабарны, они могут лишь похоронить нас в разрушенном городе. Только и всего.
 Потом правитель Вилусы обернулся к молчавшему до сих пор Хастияру:
   - Наши люди часто бывали в Аххияве, но они торговцы, и мало интересовались  войском. Что они умеют? Ты же, рассказывал, даже знаком с их великим царём.
 Да, знаком был, что уж тут. И брата его знаю, и всех многочисленных родственников в царском дворце в Микенах. До сих пор помню, как въезжал в царские ворота со львами и думал, что всё как-то само собой сложится. Придётся отвечать за недальновидность.
   - У них нет осадных орудий, - уверенно сказал Хастияр. – Ахейцы их не знают. Они берут крепости длительной осадой. Им нечем пробить ворота или толстые стены из кирпича. Вообще, это странно, что люди Аххиявы объединились. Ведь в их стране не прекращаются междоусобицы. Но в Аххияве много хороших воинов. Хотя они сражаются один на один и не умеют строиться в фалангу.
 Потом Хастияр вспомнил, кто и при каких обстоятельствах рассказывал ему о войске Аххиявы и вновь начал ругать себя за глупость. Но пустится в воспоминания ему не дали.
   - Хорошо, если так. Это даёт нам возможность продержаться до прихода хеттов, - вставил слово троянский воин.
   - Отец, их войско ничуть не больше нашего! У нас мужчин столько же! Стоит ли прятаться за стенами!
   - Ты соображай, что говоришь! – Сказал Алаксанду, явно недовольный тем, что приходится выносить семейные разговоры на люди. – Посмотри внимательно на противника! Война – их хлеб. Они не знают другой жизни. А у меня большинство – это торговцы и ремесленники. Хотя наши мужчины не раз держали в руках оружие, но это не то. Я не имею право положить половину города в бою на открытой местности. К тому же, у нас линия обороны слишком растянута.
 Алаксанду помолчал немного, разглядывая город сквозь щель окна, а потом сказал сыну:
   - Пойдёшь сейчас и скажешь людям. Хотя, нет, оставайся здесь, я сам.
 Алаксанду медленно спустился по лестнице, настолько медленно, что остальные топтались на площадке, не решаясь торопить троянского правителя. То ли он почувствовал тяжесть прожитых лет, то ли ответственность принятого решения.
 Жители Трои собрались перед главными воротами, воины со стороны нижнего города, а женщины в цитадели. Народ глядел на правителя, ведь их жизни зависели от того, насколько хорошо Алаксанду разбирается в военном деле. Город замер, ожидая услышать слова царя Вилусы.
 Алаксанду начал говорить, не повышая голоса, но это было бы лишним. Все и так молчали, не смея рот открыть.
   - Я приказываю сдать нижний город. За стенами мы продержимся долго и дождёмся армии лабарны. А весь город нам не удержать. Потому, всем в цитадель. До завтрашнего утра у вас есть время, ночью ахейцы не решатся пойти на штурм. Забирайте из домов всё ценное, а, главное, еду. А того, кто не подчинится, и будет держаться за своё барахло, выставлю за ворота.
 Тишина закончилась в один миг. Со всех сторон послышались крики, голоса людей слились в сплошной шум, среди которого можно было расслышать и проклятия в адрес Алаксанду и обвинения в предательстве. Но их заглушали женщины Трои, которые начали рыдать, все разом.
 Тут же началась такая толчея и давка возле главных ворот, что Хастияр решил отойти от них подальше. Тем более, что ему срочно понадобилось вернуться в свои покои, во дворец.
 Да куда там, пойди пробейся сквозь поток людей. Бежали они в разные стороны, кто из цитадели вниз, кто в верхний город.  Ещё утром была прежняя мирная жизнь, но сейчас уже ничто не напоминало прежнюю Трою. Никто не уступал место и не приветствовал посланника великого царя хеттов.
 Хастияр всего лишь хотел вернуться во дворец, переодеться и взять оружие. Сейчас он чувствовал себя довольно глупо и неудобно в длинной одежде, которая подходила больше для приёмов в царском дворце, чем для войны.
 Но для этого понадобилось куда больше времени, чем он рассчитывал, ведь и во дворце Алаксанду нарушился прежний порядок. Потому, как только Хастияр вышел из дворца, увидел то, чего не замечал раньше.
 Вся неразбериха теперь была внизу, за пределами цитадели. Ведь в верхнем городе живут те, кому принадлежит власть в государстве. А их всегда меньше, чем тех, кому отдают приказы.
 Хастияр решил спуститься вниз, ведь там сейчас находилось троянское войско. Хотя Алаксанду говорил, что до утра ахейцы не решатся пойти на штурм, воины остались прикрывать город.
 На главной улице, которая вела от дворца к воротам и продолжалась внизу за пределами цитадели, была всё та же толчея. Хастияр считал, что лучше всего достигать цели обходными путями, потому и свернул в проулок. Всё лучше, чем спотыкаться об мешки и кувшины с зерном, или расталкивать крестьянок, тащивших наверх коз и баранов.
 Но сегодня перестали действовать правила, которые не подводили его долгие годы. Он успел пройти несколько шагов, как вынужден был остановиться.
 Посреди улицы стояли двое воинов, по виду совсем юные, и пожилая женщина. Они загородили проход в узком проулке, так что хетту пришлось слушать их разговор.
 Женщина вцепилась в двери и плакала, кричала что-то бессвязно. Воины уговаривали её уйти и оставить дом, ведь таким был приказ царя. Но она не слушала разумных доводов, только истерически рыдала. Ведь женщины в подобном состоянии не слышат правильных слов и не желают подчиниться разуму. А воины не решались вытащить её из дома силой.
 Хотя её вопли были уже слышны на всю улицу. Да что там, в другое время сбежалась бы половина города.
   - Я никуда не хочу уходить! Никуда я не пойду, оставьте меня! Почему я должна?! Это мой дом, его построил отец.  Я здесь родилась. И мои дети! Почему?! Я не хочу!
 Потом она заметила Хастияра, и как часто бывает, увидев нового свидетеля истерики, начала рыдать ещё больше.
   - Мы никогда хорошо не жили, всю жизнь работали, чтобы был хлеб. А теперь они пришли нас убить! – Она указала рукою в сторону берега, на запад.
 Хастияр начало это всё раздражать. То ли чувство вины за проваленную интригу не давало покоя, то ли он спешил заняться более важными делами. Но воспитание и привычка к придворной жизни не позволяли просто так растолкать их и идти дальше. Но не стоять же дальше без толку, в конце концов.
   - Что же ты делаешь, дура. Убьют же, неужели непонятно? – Сказал Хастияр, как ему самому показалось про себя, в уме. К сожалению, это было не так.
  Его слова они прекрасно услыхали, разом повернув головы в сторону хетта. Да ещё и узнали посланника Хаттусы. Женщина перестала рыдать, воины перестали её уговаривать. Они с недоумением разглядывали Хастияра, который вдруг сказал вслух то, о чём подумал.
 Подобная оплошность грозила бы ему неприятными последствиями, позволь он её в царском дворце. Но не здесь, на улице.
 Пока троянцы с изумлением разглядывали дипломата, сказавшего правду, Хастияр поспешил покинуть свидетелей его глупости.
 Он прошёл по боковому проулку, сократив путь до выхода из города. Оставалось обойти всего несколько домов, глухими стенами выходившими на улицу. Но тут Хастияр увидел, что на пороге крайнего дома стоит его дочь.
 Да, именно так он и подумал в первое мгновение. Конечно же, это была не она. Дети Хастияра сейчас находились далеко отсюда, за много дней пути от Трои. Но эта девочка из Вилусы так напомнила Хастияру собственную дочь, что он крепко задумался, вспоминая, не было ли в его юности женщин из здешних краёв.
 Воспоминания не дали пользы, трудно было бы припомнить то, чего не было никогда. Перед ним стояла девочка лет двенадцати-тринадцати, одних лет с его ребёнком, впрочем, не очень то и похожая на неё. Просто так Хастияру показалось, когда он увидел девочку в длинной белой тунике, с тёмно-русыми косами и блестящими карими глазами.
 Троянка внимательно посмотрела и обратилась к посланнику:
   - Господин! Ты не знаешь, враги ещё не пришли в город? У нас ещё есть время?
 Она подбежала к нему поближе. Конечно, сходство маленькой троянки с дочерью посланника было самым общим. Но она так внимательно, так доверчиво смотрела на Хастияра, что он успел пожалеть об отсутствии в его жизни давних отношений с местными красавицами.
   - Господин, - повторила она. – Город ещё свободен?
   - Да, войско Аххиявы ещё пришло, но ты не должна здесь задерживаться. Почему ты ещё не в крепости?
   - Братья отправили меня домой собирать вещи, а я стою и не знаю, что мне брать.
 Девочка растерянно оглянулась по сторонам. Видно было, что она совсем ещё ребёнок, несмотря на явно обозначившуюся под туникой грудь.
  Хастияр начал расспрашивать девочку о семье, не понимая, как же родственники могли отпустить её одну. Выяснилось, что домой её отправили братья, которые были не намного старше.
   - А где же твой отец?
   - Он с матерью на острове, - девочка указала в сторону Лесбоса. – У нас там родня и они уехали туда несколько дней назад. Как ты думаешь, господин, их уже нет в живых?
 Что же ответить в подобном случае, какие подобрать слова, да разве существуют они? Хастияр понял, что не может сейчас уйти просто так. Он решил помочь тем немногим, что было сейчас в его силах, если уж не удалось предотвратить войну.
 В мыслях он ругал троянских мальчишек, которые бы могли и помочь сестре. Конечно, они предпочли остаться в войске, чем возиться с вещами. Наверное, не понимали, что в ближайшее время им придёться есть только то, что сестра принесёт в крепость.
 Хастияр вошёл внутрь дома вслед за девочкой. Она не могла самостоятельно решить, что следовало унести из дома в первую очередь. А как же следует поступить ему, опытному в жизни человеку?
 Вдруг, неожиданно, приходит время, когда надо бежать из дома, оставить родной город. Война заставляет бросать всё, что казалось надёжным и дорогим. С собой ты можешь взять только самую малость.
 Вот уже всё готово, и твоя прежняя жизнь вмещается в маленький узелок с одеждой. Возле дверей, наготове стоят вещи и надо уходить, бежать подальше от смерти. Там, где ты надеешься спрятаться, у тебя не будет ничего. Там никто не ждёт и ты должен подготовиться к мысли, что в чужом городе будешь никому не нужен.
 Потому ты снова и снова перебираешь вещи, думая, что же ещё можно забрать с собой, что может пригодиться в новой жизни. А потом оглядываешься по сторонам и вспоминаешь, как много потратил времени, чтобы обустроить дом и сделать жизнь удобной. Тогда и начинаешь думать о том, что никогда не стал бы прикладывать столько усилий, если бы знал, что дом и прежняя жизнь поместится в маленьком свёртке вещей и стоит сейчас возле выхода.
   - Ты бы взяла с собой какое-нибудь платье на смену, - сказал ей Хастияр. – Не будешь же ты всё время в одном ходить, тем более в белом. Иди, быстрее надень что-то другое.
   - А это мне брать? – Спросила его девочка. Она развернула кусок синей шерстяной ткани.  В полутёмной комнате заблестели сердоликовые бусы, несколько серебряных браслетов и колец.
 Совсем дитя, думал хетт. Кто же показывает незнакомцу драгоценности, находясь одной в доме. Да ещё и растерялась от непривычной обстановки.
   - Бери, - ответил ей Хастияр. – И спрячь получше, чтобы никто не видел.
 В это время он подумал, что в самом начале люди ценят драгоценности, а потом, в осаждённой крепости настоящую цену приобретёт совсем другое.
 И всё это весит достаточно много. Девочке вряд ли по силам будет дотащить наверх, в крепость кувшин с зерном или маслом. Потому Хастияр пошёл вместе с ней в цитадель.
 И так до самого утра он носил мешки и кувшины, помогая троянцам подготовиться к осаде.