В среду в вечерней эфирной сетке областного телевидения планировался большой разговор с творческой интеллигенцией. К участию в мероприятии были приглашены лучшие литературные силы, хорошо известные не только в городе и области, но и за их пределами. Это были люди авторитетные и почитаемые.
Среди приглашенных был молодой прозаик Семён Мельников-Заозёрский. Семёну предстояло впервые выйти в люди со своим творчеством, а потому его волнение перед эфиром были вполне естественным. Надо сказать по возрасту Мельников был не так уж и молод, за сорок ему, но вот в среде пишущей братии он вращался чуть более двух лет. Багаж творческих изысканий Семёна невелик - пара повестей, десятка полтора рассказов, пьеса и куча репортажей в городском «Вечернем вестнике», и тем не менее, в писательских кругах он уже был заметен.
Родные, знакомые и близкие Семёна о его участии в передаче были осведомлены и у телевизоров сидели задолго до начала эфира. Супруга Семёна, Лола Федоровна, ожидая триумф супруга на телевидении, накрыла дома шикарный стол, разорилась на бутылку хорошего вина и пригласила в гости соседей. Она была несказанно рада за мужа, и с волнением, ожидала начало передачи.
В студии под ярко горящие софиты гостей собралось меньше, чем ожидалось, и речь не о студийных статистах, их как раз было более чем достаточно, а вот тех с кем ведущая Анастасия Широкова, готова была рассуждать на темы «прекрасного» и «вечного» в современной литературе, оказалось всего двое. По разным обстоятельствам несколько гостей не смогли участвовать в передаче, у телекамер сидели лишь известный в области поэт Александр Власов и Мельников-Заозёрский. Впрочем такая ситуация не смутила ведущую, она владела предметом, была готова к разговору и знала как вовлечь в активную беседу присутствующих.
Передача началась.
Власов, для которого такие встречи не в новинку, был раскрепощён, уверен в себе. Минут через пяток сумел избавиться от волнения и скованности и Семён. Разговор получался и, судя по светлой улыбке Анастасии, аплодисментам зрителей в студии, получался довольно неплохо. Ведущую скрипку в разговоре играл Власов, ему было что сказать аудитории, он хорошо знал классическую и понимал современную поэзию, прекрасно читал стихи, и, что пожалуй главное, умел держать внимание аудитории. Семён пока молчал, он тоже готов был к разговору, и ему уже не просто хотелось включиться в разговор, он просто мечтал об этом.
И его время пришло.
Мило улыбнувшись, Анастасия обратилась к писателю
- Семён Михайлович, поделитесь, над чем работаете, что получается, а может что и не так складывается. Расскажите о своём творчестве.
Сказать Семёну было что. Он был готов поделиться своими мыслями, переживаниями судьбы героев своих повествований. Душа рвалась рассказать о ночных бдениях у компьютера, бессонных ночах, литрах крепкого кофе, но… Ведущая, будто ощущая всё то, что кипит в голове молодого писателя, продолжала.
- Семён Михайлович, поделитесь, как вы находите сюжетную линию, сам сюжет своих произведений, всё ли вами берётся из жизни, из сегодняшнего бытия, или то о чём вы пишите вымысел?
Поэт усмехнулся.
- Спасибо за вопрос, он пожалуй, и есть то главное на чём зациклен любой писатель. Конечно, чтобы написать «Нечто», нужен сюжет. На мой взгляд, единицы способны придумать сюжетную линию, и именно придумать, так сказать создать её. Но к чему сочинительство, к чему эти мучения, если жизнь даёт множество ситуаций из которых вполне можно сделать добротное произведение, нужно только внимание и желание увидеть, понять ту самую ситуацию, которую следует описать, найти, увидеть и понять конфликтную линию, завязку, так сказать. Естественно при этом, писателю нужна муза, но не помешают взрыв, некий толчок, озарение, молния, если хотите. Вот простой пример. Вы помните мою повесть «У озера», да, по лицам вижу, знаете её, историю о страшном убийстве и исцелении. Так вот. Дело было прошлой осенью, мы с супругой решили пикник устроить у нашего пруда за городом. Приехали, развернулись. Пока я с костерком возился, Лола моя решила по берегу побродить. Вдруг слышу её голос: «Сёма! Мать твою...! Сёма, Сёма..» Я бегом к ней. Смотрю у сосны ямка, в ней прикопана живность, собака видать, только лапа торчит из земли. Конечно, какой пикник.... домой поехали. А приехал, не по себе как-то, перед глазами стоит собачья лапа и всё тут. Три ночи не спал. Так родилась повесть.
По ходу рассказа Семёна у Анастасии вытянулось лицо, на нём появилась растерянность, но слово не воробей, об «энтакой матери» сказано в прямом эфире и при ней. Ведущая была опытным человеком, быстренько смекнула что к чему и решила продолжить беседу с Мельниковым. Скандал в эфире тоже польза, рейтинг передачи только возрастёт.
- Так что, Семён Михайлович, ваша Лола ещё и ваша муза, и часто она толчки такие вам даёт?
Студийная аудитория притихла. Что-то будет. А Семён и не замечал подвоха в голосе Анастасии, он был честен, искренен и говорил именно то, что хотел сказать.
- Да, моя Лола прекрасная помощница в творчестве, она много читает, знает новинки литературы, вычитывает, поправляет меня, может мне и не всё и не всегда нравится что она говорит, но выводы после бесед я делаю всегда и, как правило выводы верны, и произведения в итоге неплохо получаются, они достаточно добротны, так что жене я многим обязан. Кстати, к вопросу о сюжетах. Как-то в прошлом году, где-то под осень, соседи мои решили ремонт сделать в квартире, сами понимаете, ремонт, потоп и пожар для соседей всегда одинаково проблематичны. Так вот, вышла моя Лола на лестничную клетку, а там всё завалено дверьми, железками какими-то, мешками с цементом и прочее. В темноте она споткнулась и грохнулась. Слышу, кричит: «Семён, Семён, зараза, ты где, спалю сейчас всё здесь, бегом ко мне, милицию вызывай и скорую!!!» Всё конечно обошлось, и с соседями помирились и скорую не пришлось вызывать, царапиной всё обошлось. Но вот истошный голос, фраза «спалю сейчас всё тут», просто в мозг впечатались. Три ночи не спал, сновидения разные мучили, а в итоге рассказ вышел, небольшой, но очень эмоциональный, резкий, о добре и зле, о несправедливости, «Страшная правда» назвал я его. Пока не опубликован, но в планах есть. Или вот еще…
Опытный Власов, слушая Семёнов монолог, всё больше и больше грустнел и нервничал. Он понимал, простой, открытый и бесхитростный мужичок с псевдонимом Заозерный, медленно, но очень уверенно роет себе яму. Он пытался ногой достучатся до ботинка Сёмы, но куда там, мало того что молодой прозаик сидел от него далековато, он ещё и ни на кого не обращал внимание, всё говорил и говорил. «Остапа явно несло».
- Или вот ещё. Летом мы с Лолой…
По лицу ведущей было понятно, откровения мастера пера Семёна веселят её и уже нисколько не смущают, но скоро видимо и она увидела, надо спасать ситуацию, люди ведь впрямую слушают монолог этого чудака и не понимают, о чём он лепечет. У главной камеры уже минут пять гримасничал выпускающий редактор. Надо было завершать эфир, что она и сделала, причём надо отметить, сделала это мастерски, вроде как и ничего не случилось.
- Стоп, стоп, стоп, уважаемый Семён Михайлович, вы так много и интересно рассказывали, остановитесь, пожалуйста. Это не последняя наша встреча, мне кажется, нам стоит сейчас остановиться, а вновь встретившись, и я уверена это произойдёт, вы вновь посвятите нас в удивительный мир писательского творчества.
Умела Астасия работать и с аудиторией, да и с собеседником, в этом ей не откажешь.
Через пяток минут эфир был завершён. Статисты потянулись к выходу. Власов ушел по-английски, ни с кем не прощаясь. Техники, операторы и прочий студийный люд умело и оперативно приводили всё в исходное, жизнь продолжалась. Семён приходил в себя. Так долго, пространно и горячо он давно не говорил, он чувствовал усталость и разбитость.
- Я что-то не так говорил?
«Всё нормально, Семён Михайлович, всё хорошо, - Анастасия, взяв Семёна под руку, вывела в холл, - вы передохните, перекурите, если есть желание, о следующем эфире мы договоримся. Люди поняли ваше откровение, вы ведь видели их реакцию? Спасибо, всего доброго». Ведущей предстояло ещё получить порцию не совсем ласковых слов от руководства, она это знала, но расстраиваться было некогда. Дела, дела. Да и что собственно говоря произошло. Выговорился в эфире человек, хороший человек, но уж больно бесхитростный, простак, одним словом. Легкой походкой, с улыбкой Анастасия направилась к редактору.
Семён Михайлович, всё ещё переживая и не очень понимая, что он говорил в эфире, шёл домой. Вот он, его светящийся всеми окнами дом, вот она, его любимая Лола, его единственная и ненаглядная.
Ненаглядная встретила его, скажем откровенно неласково. В дверях она одну за другой отвесила мужу несколько увесистых пощечин. «Это тебе за «мать твою», а это за «заразу», а это вот за прочую гадость обо мне! Нашёл себе музу, сучёнок драный. Вот чемодан. Прочь с глаз моих!»
Так закончился этот обещавший много радости молодому писателю день.
Семён Михайлович надолго исчез из города. Друзья, близкие его, недели две шушукались, ехидничали но время прошло и всё забылось. Лола Федоровна тосковала чуть дольше, но и она успокоилась, жизнь продолжается, и от этого никуда не денешься.
Между тем спустя пару лет внимание читателей, писательского актива и критиков области привлёкло творчество некого Антона Берегового. Книги его раскупались едва поступив в продажу, газетчики соревновались, кто быстрее опубликует анонсы очередных творений писателя, выступал он по радио, на крупных литературных конференциях и прочее. Вот и областное телевидение приглашает Берегового на творческую встречу. Вести передачу должна была та самая Анастасия, она, кстати, теперь была уже не просто Анастасия, а выпускающий редактор Анастасия Павловна. Каково было её изумления когда в холёном, уверенном в себе и очень симпатичном мужчине, она узнала Мельникова-Заозёрского, да, да, того самого молодого писателя, который своими пассажами в прямом эфире чуть не лишил её работы, ввёл в ступор телевизионное начальство и смутил не одного телезрителя.
- Семён Михайлович, вы ли это?
- А что, сильно изменился?
- Да не так чтобы очень уж внешне поменялись, но вы явно не Заозёрский.
Писатель усмехнулся, - «Приятно, что вы и псевдоним мой не забыли. Да это я, но, как говорят, в другом формате». Анастасия хитро прищурилась, слегка потянулась к уху собеседника и тихо, с хрипотцой в голосе, спрашивает: «А муза, муза ваша где?»
- Кстати, познакомьтесь, вот моя муза, а по совместительству спутница жизни. Представляю - литературный редактор Мариночка Ковалева. Я думаю, вы позволите участвовать Марине Михайловне в разговоре.
Встреча с писателем прошла на «ура», по-другому и не скажешь, два часа пролетели как секунда. Действительно, это был не тот прежний Семён, телезрители увидели абсолютно другого человека, умного, мыслящего, человек этот рассуждал как-то по-особому весомо и умно, улыбался, много и вполне уместно шутил, в нём чувствовался некая притягательная внутренняя сила и мощь. Муза его, улыбаясь сидела радом. Она ни слова не промолвила во время передачи, но её присутствие было уместно и естественно, чувствовалась, что энергия именно этой женщины питает и заряжает писателя, все понимали что она, именно она источник его творческой силы. Муза она и есть муза.
Вечер подошел к концу. Студия опустела. Семён подошел к женщине: «Ну что, родная, и мы пойдём?», - улыбнувшись, Марина поднялась и вместе с писателем вышла из телестудии. Улица встретила их неласковой прохладой, ветром и моросящим дождём. Но спутникам всё это не портило настроение, им было хорошо вместе, они любили друг друга, всё понимали без слов и вместе были счастливы.
P.S. Фамилии героев вымышлены, да и сюжет приснился, можно сказать, и фото из интернета.