Изничтожение РУССКОГО НАРОДА в ментальном мире, мире ИДЕЙ, ведется на уровне превращения НАШИХ ИКОН, НАШИХ ЛИКОВ - в порнографию.
Не понимая ЛИКОВ, невозможно понять как ВЕРУ в ОБРАЗАХ, можно перевести в Плейбой.
Многие ли из русских имеют представление, что изображено на НАШИХ ИКОНАХ. Какие исконные знания заложены в Образах Православного Мира?
Для примера рассмотри Образ Богородицы Серафимо-Понтаевской. В чине "Знамение".
На уровне Анахат-чакры - на уровне Сердца - изображен Младенец.
И вот на этом уровне выдаются картинки - порностеба. Там нет больше Лика Дитяти. Там зияет ДЫРА для У-тех. Чушь собачья. Именно. Чушь. Чужая нам ИНФО-программа. Для тех кому мало секса в Явном Мире. Кому он требуется для поднятия ТОНУСА СТАРЧЕСКОГО МАРАЗМА в МИРЕ КАЗУАЛЬНОМ, казуистики и изничтожения ЧЕЛОВЕЧНОСТИ.
Каким образом ты это сделал?
Разрушив Русский АРХЕТИП.
Раз тексты идут на русском языке - значит потребитель предполагается в среде русскоговорящих. Россиян, так сказать.
Офицеры, россияне, пусть свобода воссияет...
Пусть бы она воссияла только над вашими Родами. Или КОленами, или какому Черту вы теперь поклоняетесь... Расчленив РУССКУЮ ВЕРУ.
Татьяна Миронова . "Русская Душа и нерусская власть"
Т. Л. Миронова. «Русская душа и нерусская власть»
Таким образом, наша русская грамматика делит весь мир на отцовство, материнство и детство (мужской, женский и средний роды), грамматика французов разделяет окружающее пространство на живое, где присутствует мужское и женское начала, и неживое. Грамматика англичан членит мир на личное мужское начало и общий род, то есть выделяет представителей общества, и это мужчины, и все, что стоит вне общественных отношений. После этого
совершенно ясно, откуда в одних культурах развиваются порнография и эротизм, и почему они не приживаются в других. Порнография, как описание действий живых организмов, может казаться нормой для французов обоего пола, эротика, как проявление мужского любопытства к несущественной, но приятной стороне жизни, может являться естественной для англичан-мужчин. Но для русского языкового восприятия и порнография, и эротика – это стыдно, потому что ключевыми в разделении мужского, женского и среднего родов являются
понятия отца, матери и дитя. Даже чувственная любовь мужа и жены находится на периферии любовных отношений русского человека. То есть, чтобы привить русским порнографию и эротику, надо коренным образом поменять грамматику нашего родного языка. Или сделать равно родными для нас английский или французский языки. Третьего не дано.
Деление мира на три рода, которым пронизано все в русском языке, одушевляет в
наших глазах весь мир, делает его живым и заставляет видеть в вещах, в животных, в отвлеченных и абстрактных понятиях признаки живой любви: Родину и родную землю русские любят как мать, дом почитают как отца. Если жилье наше – изба или хата, то в ней вновь обретаются признаки материнства. Береза, ива, осина – девицы красные, образы томящейся,
тоскующей души; дуб – могучий богатырь; облако, небо, солнце – сосредоточение воспоминаний о детстве. Все в этом мире для нас одушевлено русской грамматикой – мужским, женским и средним родом, все пронизано образами, которые будят чувство любви – материнской и отцовской, супружеской, сыновней, детской.
Эти образы любви многолики, и потому идеалом в нашем языке является платоническая любовь, обобщенный символ, в котором для русского человека сконцентрированы разнообразные воплощения любви. Мы можем сказать
– я люблю Родину, мать, жену, сына, собаку, своего коня, свой дом, парное молоко, красивую одежду, умные книги, писателя Достоевского – и это все, с нашей точки зрения, любовь. Весь окружающий нас мир дышит любовью к нам. И мы, русские, дышим любовью к миру, одушевленному для нас образами материнства, отцовства, детства и связанными с ними высокими чувствами верности, заботы, доверия, жертвенности. Наша любовь всеохватна и чиста.
И слова для зримого нами мира мы наполняем своей особенной русской любовью – «речка-матушка», «Дон-батюшка», «деревня-кумушка», «город-удалец», «красавица-зорька»...