Глава 3.
Гудермес.
Громыхнув колёсьями железная змеюка, проскрипев натужно, остановилась, слегка подав назад. Приехали! Через пару минут, со всех закоулков- проулков начали вылезать-появляться бородатые камуфлированные человечки, (но слава те Всевышний!) славянской внешности, значит видимо свои!
На перрон, под погрузку дружненько и сразу, выкатилось с пяток тяжёлых тентованных Уралов. Закипела работа. Оставаться ни на одну лишнюю минутку отъезжающие не планировали.
Казалось сам воздух, до последней молекулы, пропах опасностью и, никому не хотелось, ни секундой более, им дышать.
Обнялись-перекинулись парой слов с командирами. Познакомились со встречающими офицерами комендатуры. Не до сентиментов!
Видимо слегка припаздывая, на громадной скорости, прямо к вагону, подлетел довольно свеженький УАЗик. Из-за руля мячиком выкатился небольшенького роста мужичёнка в форме полковника и через чур как-то уж радостно кинулся жать всем руки.
Иван Иваныч! Землячок! Прискакал из Грозного отряд провожать –встречать! Ну, хоть кто-то свой, в первые часы, рядом будет! Прикомандированный по специальности, вот уже как с месяцок к непонятно-хитрой структуре на самой-самой вершине воинской власти Временной группировки, начальник связи родненького Главка, переведённый и к нам-то совсем недавно, из внутрянных войск, был слегка «не в себе», по причине простой: здесь он Царь и Бог, и воинский начальник.
Погрузка-выгрузка времени совсем заняла немного. Тепловоз, свистнув на прощание, покатил бронеплатформу и вагончики восвояси, а колонна УРАЛов двинулась в городишко.
Иваныч, окрылённый встречей с земляками, болтал без умолку. Тут же, по свойски, предложив подвезти Николая до комендатуры. Отказываться смысла не было, расстояния не большое, колонна идёт неспешно, прибудем вовремя.
Да и не те расстояния, чтобы потеряться, не более километра до места дислокации: старого здания педучилища.
Но не тут-то было, без приключений, ну никак нельзя! Даванув тапкой газа в пол водитель лихо, пыля обочиной, рванул на обгон колонны. Армейский УАЗик, в новенькой, еще не облупившейся краске и салоном пахнущим сборочным конвеером , пару раз чихнув уже усаженным вдрызг мотором , лихо пропрыгал мимо ползущих грузовиков.
- Не ссы, командир! Щас будем на месте. Я знаю дорогу покороче!- толи обращаясь к Кольке, толи разговаривая-уговаривая себя не «ссать», Иваныч лихо крутил рулём объезжая ямы .
Стиль езды был слегка странноват. Мало того, что водитель был откровенно пьян, он, похоже, ещё и навыков вождения не имел, вовсе. Пара лихих манёвров чуток не приведших к опрокидыванию автомобиля и как финал: вывернувшаяся невесть откуда чеченка средних лет.
Глухой удар и стонущее тело отброшенное полуторами тоннами металла, как упругий мячик от левого крыла автомобиля. Заскрипели истошно тормоза, которых-то, по большому счёту и не было.
Выскочив из авто бросились к женщине. Покрывшись серой белизной Иван Иванович протрезвел мгновенно. Полупустынная улочка начала наполняться гневно ропчущими угрюмыми людьми. Постанывая, женщина приподнялась на колено, опираясь на протянутые ей десятки рук соплеменников.
-Садись в машину капитан, бегом! - скомандовал полковник. Уходим, пока жопу не прострелили.
Петляя узкими улочками, вскоре оказались у ворот комендатуры. Старинное кирпичное здание махиной вросшее в землю и занимавшее почти целый квартал, даже на фоне пятиэтажных хрущёвок, ютившихся напротив, было величественно и неприступно. Внутренний дворик, наполненный разгрузочной суетой, не казался огромным. Окружавшие его здания- новоделы зияли пустыми глазницами выбитых корявыми пальцами старухи-войны окон.
Поодаль, ржаво скрипя на ветру, одиноким журавлём возвышался башенный кран.
Время казалось, замерло. Замерло, навсегда. Подавленное настроение, вызванное происшествием, серость и какая-то загнанная безъисходность на мгновение, волной накрыла Кольку и тут же отхлынула, отброшенная сознанием.
Колька! Ты ведь уже не мальчишка, а мужчина!
И лет тебе не семнадцать, а ровно в два раза поболе будет. А за тобой стоят пятьдесят четыре человеческие единицы, у которых дома остались матери, жёны и дети.
И ты, Колька должен, их живыми, всех! Запомни! Всех!!! Привезти назад домой!
Соберись. Будь мужчиной.
Пелена наваждения ушла резко так же, как и навалилась. Не до слабостей.
Сложностей с размещением не возникло. Западное крыло особняка, а точнее- весь его второй этаж было в полном распоряжении отряда. Доложил-представился военному коменданту- немолодому офицеру внутрянных войск, спокойному и незаносчиво рассудительному.
Василич, так звали полковника, порекомендовал, не мешкая, доложить в Грозный о прибытии.
Лично. Связи устойчивой, да и просто связи, кроме штабной машинки ЗАС на той, самой первой чеченской войне-то и не было.
Юлой, тут же, крутился и Иван Иванович, поглядывая на часики и по вполне понятным причинам норовивший рвануть восвояси.
- Командир, до пяти вечера нужно попасть в Грозный. Иначе…иначе попадём под комендантский час . Вся техника на дорогах расстреливается без предупреждений. Пора ехать.
Николай собрал офицеров. Приказ командира один: бухать заканчиваем! Обстановка нездоровая, мутная. Разведдонесения тревожные. Активизация бандформирований, ранее запёртых в горах.
Регулярные войска выводят, объявлено перемирие. Задача простая: дожить до рассвета. Через сутки вернусь. Руководство отрядом возложил на майора Стифука. Офицер боевой, бывалый…
Такой бешенной гонки Николаю выдерживать ещё не доводилось! Армейский козлик, подгоняемый волной страха и неумолимой стрелкой часов, вихляя всеми четырьмя полноприводными колёсьями казалось, завис в бесконечном гигантском слаломе.
Тормознули на мосту, перед блок - постом. Гумс- по русски-Белка, так величают речушку. ВэВэшники приветливо кивнув, подняли шлагбаум без промедления.
Сразу за рекой мелькнул забор, какого-то учреждения, видимо лечебного. Забор скончался, и плотные заросли клёна обступили неширокую дорогу сплошной стеной.
Полковник, слегка притормозив болид, потянулся рукой на заднее сидение, где в куче тряпья виднелся приклад Калашникова. Не останавливаясь, довольно ловко зажав смертоносную машинку между колен, подруливая одной рукой, дослал затвором патрон в патронник, не ставя автомат на предохранитель, швырнул его на заднее сидение.
Боковым зрением Колька приметил, что стволом автомат упирался прямо в спинку сидения, в районе почек. Нет, так дело не пойдёт. До беды недалече и потянувшись назад, отвернул ствол в сторону, увидев кривоватую усмешку РЭМБОбывалого полковника. А затем, не дожидаясь указаний, дослал патрон и в свой казённик, благоразумно поставив автомат на предохранитель.
Снять- дело секундное, особенно тогда, когда всё под руками.
АК семьдесят четвёртый, с примотанным, к основному магазину синей изолентой дополнительному магазину, согревал душу надеждой. Согревали её и с пяток гранат и ещё пара магазинов с шестьюдесятью желтоватыми смертями, высовывающие свои остренькие рыльца на свет белый, как бы приспрашиваясь: А когда надо-то?
Кроны деревьев, росшие по обочинам, смыкались вершинами, образуя, в лучах солнца катящегося к горизонту, мрачноватый тоннель.
Асфальт, старый добротный асфальт был еще крепок и надёжен. Если б не война. Каждый десяток метров полотна имел свою отметину: вот лёгкий миномёт слегка ковырнул воронку, оставив щербинку с правильно округлыми краями, неглубокую, но вынуждающую УАЗку уважать себя, объезжая. А вот и снаряд артиллерийский, вспахав глубоко, оставил вывороты, перемешав комли глины и дорожного полотна заставляя тормозить и красться обочиной.
Техники сгоревшей, разбитой почти не было видно. Ну, если не считать былого её присутствия: через каждые триста – четыреста метров выгоревшие до пепла куски земли, начинающие затягиваться буйной растительностью.
Земли, на которой ещё пару месяцев назад в безумном пламени, заживо, вместе с расплавленным металлом, горели люди.
Правители наши, объявив войну оконченной, озаботились сразу тем, чтоб стереть- замазать следы горя человеческого, скрыть от глаз.
Одно не учли: неподвластна им, великим, память.
Да и то живёт память, пока живы те, кто видел и помнит. А дальше? А дальше забыть, переписать историю, как выгодно и удобно - вот и решение всех проблем .
Так думалось Кольке, ушедшему в себя, отгородившемуся завесой подсознания от бесконечной болтовни непрестанно прихлёбывающего чего-то из фляжки, полковника.
Двадцать минут слалома, показавшихся двадцатью часами, в этом бесконечном, наполненном запахом смерти тоннеле, наконец-то закончились. Деревья отступили прочь, кое-где, на пределе видимости, а порой и совсем рядом можно было увидеть выжженные и полуразбитые войной, без каких либо признаков жизни постройки. А вокруг…
Вокруг, полнейшая гробовая тишина.
Ни птиц, ни дуновения ветерка. Одно лишь только предзакатное небо, с редкими облачками, посветлевшее после могильной темноты тоннеля. И далёкое, оранжево- багряное солнце, уверенно и самодовольно катящееся к горизонту.
Прошло еще, с десяток минут показавшимся уже вовсе и не десятками лет и, послышалось. Нет! Скорее – почудилось!
Нет, б…ть, не почудилось! Впереди, там, на Западе, шёл ожесточённый бой.
Влипли, да так бездарно! В первый же день командировки … Дороги назад не было.
Авто, с двумя агнецами для заклания, как кролик в пасть удава, только- то слегка снизив скорость, покорно и неумолимо мчалось прямо в грохочущие и изрыгающие пламя жернова Молоха.
Похоже , чуток- то до Грозного и недотянем.
Громадные клубы огня пыли и дыма поднятые до небес дьявольской силой, разбуженные кем-то неведомым, недосягаемым и далёким, призванной крушить и убивать всё на своём пути. Рвущие алыми строчками клубы дыма и, казалось само небо, трассера крупнокалиберных пулемётов перемежались грохотом подствольных пушек боевых машин пехоты.
Во всём этом надвигающемся ужасе чувствовалась роковая неотвратимость. Колька, плотнее прижимая к себе уже почти бесполезный калаш, прильнув к ветровому стеклу, с тревогой вглядывался в даль.
Иваныч же, в котором с попеременным успехом боролись две силищи: страх и пьяная удаль, то мрачнел, то напротив: оживлялся и остервенело, с упорством зомби, давил на газ.
-Ханкала справа, будет впереди – проговорил молчавший уже как с пол- вечность водитель. Их, скорее всего, прищучили.
Подкатили к своротку. БэТэр передового охранения штаба Группировки, кучка беззаботных солдатиков побросавших автоматики на броне. Пулемётчик, небрежно развалившийся за станкачём, в окружении бетонных блоков и мешков с песком восседавший как король на своём троне.
Как-то всё не так? А что за бой-то впереди, от которого казалось небо рухнуло о земь?
Вышедший с проверкой документиков солдатик весело так , фыркнул:
- Десантуру, федералов выводят. Война говорят, закончилась. Вот они и боекомплекты и расстреливают в карьере .
- Пыль до небес? Дак это, мусор строительный с Грозного вывозят, туда же, в карьер валят.
Слабенькие нервы, как-то поспокойнееее, надоб-ть.