Читатели, желающие посмотреть фотографии моих картин могут открыть на авторской странице слайд-шоу «Вернисаж» (Ссылки на другие ресурсы).
* * *
Сколько мне было лет, когда я начал рисовать, не помню. Однажды уже школьником я спросил свою тетю, у которой воспитывался:
– Тетя Катя! Вы помните, когда я начал рисовать?
Тетя улыбнулась и ответила:
– Ты родился с коробкой цветных карандашей и красками в руках. А когда начал ползать, то сразу измазал себе красками лицо, рубашку, стены, комод, шкаф и мою белую блузку.
Это конечно была шутка, но один эпизод далекого детства настолько врезался в память, что я очень четко вижу его до сих пор, хотя уже минуло почти 80 лет.
Мы с младшей сестрой часто ходили в гости к бабушке и дедушке по линии отца. Помню, что однажды, к ним пришел незнакомый молодой мужчина. Раньше у бабушки мы его не видели. Несколько лет назад краевед В.В.Потапов, изучающий историю нашего городка и района, сообщил мне, что по его данным это был брат отца - наш дядя.
Дядя увидел, что мы с сестрой пытаемся что-то рисовать ученическими красками в тетрадях. Попросил дать ему тетрадь, кисточки, краски и буквально за несколько минут нарисовал большую рыжую лису, бегущую по снегу среди елей. Я вижу этот рисунок и сейчас. Лиса была, как живая. Вполне возможно, что способность к рисованию я унаследовал именно от своего дяди. Кстати, насколько я помню, больше никто из моих близких и дальних родственников рисовать не умел.
В детские и школьные годы, цветные карандаши и краски я не оставлял ни на минуту. А вообще они сопровождали меня всю жизнь. Иногда, в силу каких-то обстоятельств, я прятал их подальше, но приходило время и снова появлялось желание что-то изобразить.
Во время войны я часто писал письма отцу на фронт и обязательно украшал их рисунками. Как правило, это были разбитые немецкие «Тигры», «Пантеры», падающие на землю горящие самолеты со свастикой на крыльях, картина боя, взрывы снарядов.
В школе, примерно с 4 класса и вплоть до ее окончания, был бессменным членом редколлегии и художником стенгазеты. Когда я учился в 9-м или 10-м классах домашние сочинения по литературе и русскому языку было модно украшать рисунками, относящимися к теме сочинения. Поскольку многие ученики рисовать не умели, девочки изображали что-то нейтральное – цветочки, птичек, кукол. Ребята чаще рисовали самолеты, танки, корабли, машины. Их рисунки не всегда соответствовали теме сочинения, что учитывалось преподавателем в итоговой оценке домашней работы.
Литературу и русский язык нам преподавала Мария Алексеевна Мирошникова. Она же была у нас классным руководителем. С русским языком проблем у меня не было, возможно потому, что я читал много книг и журналов – «Октябрь», «Новый мир», «Знамя». Мама моего друга Владика Колубаева заведовала районной библиотекой и мы первыми читали все новинки.
Помню, как мы писали домашнее сочинение по поэме Ш.Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Я взял в библиотеке прекрасно изданную книгу Руставели с цветными иллюстрациями и в текст сочинения скопировал тушью несколько отличных рисунков художника Ираклия Тоидзе, отражавших суть поэмы. За сочинение с цветными рисунками я получил отличную оценку. Мою работу Мария Алексеевна показывала в других классах.
В школе работал драматический кружок. Руководила кружком Мирошникова. Я, как и многие ученики из нашего класса, участвовал в его работе. Ставили небольшие юмористические сценки. Однажды на собрании драмкружка Мария Алексеевна сказала:
– Ребята! Давайте попробуем поставить серьезную большую пьесу из русской классики. Например, «Грозу» Н.А.Островского. В спектакле будут принимать участие и преподаватели. Как вы смотрите на мое предложение?
Конечно, мы все согласились. Я был «утвержден» на роль Тихона. Мне Мария Алексеевна сказала:
– Ты будешь не только играть Тихона, но и художником постановки. Нарисуешь декорации к спектаклю, и еще будешь помогать гримировать «актеров».
Сколько на декорации ушло картона, больших листов ватмана, оберточной серой бумаги, выпрошенной в магазине на базаре, и банок цветной гуаши, я уже не помню. Я нарисовал на одном «заднике» православный храм, на другом - набережную, реку, березы.
Настоящего театрального грима достать не удалось. Использовали пудру. Тогда она продавалась в круглых картонных коробочках; губную помаду разных цветов и оттенков, сажу, мел и мягкие цветные карандаши.
Нашу работу зрители (учителя, ученики и их родители) оценили высоко. Актовый зал в школе небольшой, а желающих посмотреть спектакль множество. Зрители стояли у стен, ребята сидели на полу - полный аншлаг! Успех огромный!. Все аплодировали, кто-то кричал «бис», «браво», а мы выходили на сцену и, как настоящие актеры, без конца кланялись.
Примерно тогда же наш учитель рисования Евгений Васильевич Молчанов (дедушка моего друга Владика Колубаева) сказал мне:
– Толик! Ты хорошо рисуешь карандашом, акварелью, тушью, а теперь еще и гуашью. Попробуй работать маслом на холсте. Я думаю, что ты будешь хорошим художником. Когда-то я тоже пробовал писать картины маслом, но потом убедился, что «это не мое» и оставил эту «затею». Где-то в кладовке у меня валяются давно засохшие тюбики масляных красок, кисти, палитра. Я постараюсь найти их, расскажу тебе, как следует грунтовать холст, и покажу технику письма маслом.
Эта «проба пера» была забавной. Тетя дала мне старое льняное полотенце, которое я натянул на рамку из тонких досок. О существовании подрамников я тогда еще ничего не ведал, а Евгений Васильевич учил нас рисовать в альбомах только карандашами или акварелью. Льняное масло, разбавитель масляных красок у Молчанова отсутствовали. Использовал я обычное подсолнечное масло и скипидар, а для мытья кистей – керосин.
Из какого-то журнала вырвал цветную вкладку. На ней было изображено темное глубокое ущелье, скалы, высокие ели на берегу и бурная горная река с небольшим водопадом.
Поскольку технику письма картин маслом я не знал, а без конца спрашивать обо всем Евгения Васильевича не хотел, картина была закончена в тот же день. Из каких-то деревяшек я сколотил что-то похожее на раму из багета, покрасил ее какой-то темной краской, и тетя повесила мой «шедевр» в прихожей над кухонным столом.
Пейзаж висел там много лет. Со временем краски пожухли, холст покоробился, мухи использовали картину, как туалет. Много раз, приезжая на малую родину в отпуск, я пытался выбросить свою первую «картину маслом», но тете она безумно нравилась и она всегда строго говорила мне:
– Не трогай! Пусть висит. Она нравится не только мне, а всем, кто к нам приходит. Лучше нарисуй хорошую картину в большую комнату.
Но эту ее просьбу я так и не выполнил. В 1976 году наш дом был продан. Тети переехали в Кировоград к старшему брату, а «картину маслом» забрал кто-то из соседей.
…После окончания школы я поступил в Харьковский медицинский институт, где карандаши и краски были временно забыты. Но кто-то из преподавателей или студентов моей группы сказал в профкоме о том, что я умею рисовать.
Скорее всего, это было кем-то замечено на занятиях по биологии, а может быть, по гистологии, где мы, глядя в микроскоп, цветными карандашами рисовали в альбомах строение клеток, амебы и других простейших.
Меня пригласили на беседу в профком. Сказали, что поскольку среди студентов лечебного факультета они долго не могут найти художника в редколлегию стенгазеты, профком поручает мне художественное оформление стенгазеты факультета «Студенческое слово».
Правда, пообещали, что купят нужные краски, кисти, другие принадлежности для рисования, а профком за мой труд периодически будет оказывать мне материальную (денежную) помощь. Это было в 1948 или 1949 году. Время было тяжелое. Студенты бедствовали. Мне ждать помощи было не откуда, и я с радостью согласился.
Стенгазета выходила каждый месяц и отдельно к большим праздникам, на трех или четырех больших листах ватмана, вывешивалась в вестибюле административного корпуса института.
Мороки с ней было много, но профком сдержал слово и почти каждый месяц премировал меня деньгами, а за новогодний номер – он получился очень красочным, веселым, с дружескими шаржами на преподавателей и студентов – мне выдали двадцать рублей. По тем временам очень большие деньги!
Не помню, перед каким праздником (1 Мая или 7 ноября) мой товарищ по группе и сосед по комнате в общежитии сказал мне, что нашел работу по оформлению большой витрины Гастронома на нашей трамвайной остановке.
Директор магазина оказался жадным. За работу мы получили всего десять рублей и кулек конфет - подушечки с повидлом внутри. Они стоили тогда копейки. А украшали мы витрину после занятий вечерами вплоть до закрытия гастронома.
Во время учебы в институте я несколько раз был в Харьковском художественном музее. Этот музей являлся одним из крупнейших хранилищ собраний художественных произведений Украинской ССР. Основан музей в 1805 году при императорском Харьковском университете.
Музей был небольшой, но там выставлялись картины известных русских, украинских художников, в том числе Репина, Шишкина, Ярошенко, Саврасова, Левитана, Айвазовского, Брюллова, Семирадского и зарубежных мастеров кисти. Кстати, Илья Репин родился недалеко от Харькова в городе Чугуев.
Особенно поразили меня две картины: «Срубленное дерево» (И.И.Шишкин) и «Будяки» ( М.А. Беркос). Обе - небольшие – примерно 40х60 см. На первой картине на переднем плане изображен пень и дальше - уходящий в перспективу срубленный ствол сосны. Пень и лежащие вокруг него щепки были настолько мастерски выписаны, что казались настоящими.
На второй картине, примерно такого же размера, нарисован куст обыкновенной колючки с фиолетовыми цветочками на фоне голубого неба. Возникало ощущение, что, если дотронуться до колючки пальцем – можно уколоться. Я подолгу стоял у этих картин и не мог оторвать взгляд. Они такие простые по содержанию, но как мастерски были написаны! Я до сих пор вижу их как наяву...
В Харькове был художественный институт, но я не припомню, чтобы студенты в те времена где-то продавали свои работы.
Мой земляк-одноклассник, который учился в горном институте, уговорил меня на летних каникулах съездить на экскурсию в Ленинград.
Впечатления от поездки были потрясающие. Почти два дня мы потратили на экскурсию по Эрмитажу. Удалось побывать в Русском музее, Казанском и Исаакиевском соборах, Петропавловской крепости, осмотреть город.
Особенно впечатлил Русский музей и его богатейшая экспозиция прекрасных картин русских художников: Айвазовского «Девятый вал», Брюллова «Последний день Помпеи», Репина «Бурлаки на волге» и многих других.
С 1952 по 1954 год я учился на Военно-медицинском факультете, созданном при мединституте. Там ни в каких редколлегиях не был. Рисовал цветными карандашами только оперативную обстановку на топографических картах на кафедре Организация и тактика медицинской службы (ОТМС).
После окончания факультета для прохождения военной службы получил назначение в Дальневосточный военный округ. Через несколько лет после начала военной службы во мне снова заговорила душа живописца. Возможно, этому способствовала изумительная природа Дальнего Востока – особенно необычайно красивая осень.
В одной из своих книг исследователь Дальнего Востока геодезист Г.Федосеев пишет: «Радует только осень – в тайге это самое красивое время года. Пылают осинники багряным ярко-красным огнем. Они очаровывают удивительным сочетанием красок. Ни одному художнику, наверное, не удалось передать эти тончайшие тона перехода из одного цвета в другой. Их можно только видеть...».
И я очень захотел нарисовать осенний пейзаж.
Но в небольшом городке Шимановск, где стоял наш отряд, приобрести краски, кисти, масло и другие принадлежности для рисования я не сумел, но выход нашел!
Раньше существовала такая услуга «Товары-почтой». Я взял в почтовом отделении толстый каталог и небольшую анкету - заявку. Заполнил ее и отправил заказ в Москву. Через некоторое время наложенным платежом получил посылку и все товары, которые заказывал.
В столярной мастерской части мне сделали настоящий подрамник, вполне приличную и красивую раму для будущей картины и дали плитку столярного клея для грунтовки холста из простыни. Я решил скопировать цветную вкладку из журнала «Огонек» с осенним пейзажем. Это была картина «Октябрь» русского художника
Е.Е. Волкова. Известный критик В.Стасов писал, что среди многочисленных работ пейзажистов на выставке передвижников самой замечательной ему представилась картина «Октябрь» Волкова.
К этому времени я уже прочитал и даже законспектировал отдельные разделы книги «Техника живописи», которую нашел в городской библиотеке. Работал над картиной довольно долго.
Копия на удивление получилась хорошей. Писал я только в свободное время, которого никогда не хватало. Сыну было три года и надо было заниматься с ним. Кстати, однажды, когда меня не было дома, а теща работала на кухне, он затаился в отдельной комнате. Открыл коробку с красками, взял тюбик черной краски (сажа газовая) и вымазал ею стены, мебель, книги, лицо, майку. Отмывали его несколько дней. А я вспомнил рассказ тети Кати о своих «художествах» в детстве.
Копию картины «Октябрь», которая проехала с нами Дальний Восток, Приморский край, Тамбов, Ленинград и Казахстан, мы подарили соседу по дому перед отъездом в Москву. Вспомнил, что в Шимановске я скопировал картину В.Д.Поленова «Заросший пруд», но кому, где и когда она была подарена - не помню...
В середине 60-х годов я учился два года на Факультете усовершенствования врачей при Ленинградской Военно-медицинской академии. Я и жена, с приезжавшими к нам в гости ближайшими родственниками, снова, и не один раз, побывали на экскурсиях практически во всех музеях Ленинграда. Но были мы уже не рядовыми посетителями, а в ранге экскурсоводов.
После окончания факультета я уехал в Алма-Ату и служил там десять лет - в госпитале, а затем в военно-врачебной комиссии. Живописью не занимался – не было творческого вдохновения, особого желания и, главное, свободного времени.
В 1976 году меня пригласили в Москву в Центральную Военно-врачебную комиссию Минобороны. Прошло около 10 лет. Служба в Центральной ВВК была сложной и ответственной. Времени для рисования не оставалось. Я без конца в составе комиссии Тыла Вооруженных Сил ездил по стране, проверял лечебно-диагностическую и экспертную работу в военно-лечебных учреждениях военных округов.
Но в этой работе был и один большой плюс. В каждом округе, городе после окончания основной работы мы просили устраивать нам «культурную» программу по субботам и воскресеньям. Я и многие другие члены комиссии с удовольствием посещали местные музеи. Меня всегда особенно интересовали картинные галереи и соответствующие отделы музеев, где были экспозиции картин русских и иностранных художников.
Вот только краткие впечатления о некоторых музеях, в которых довелось побывать в те годы.
В Прикарпатском военном округе нас повезли на экскурсию в прекрасную Львовскую галерею искусств. Мы не спеша обошли все залы и поразились богатству экспозиций. Там были картины Рубенса, Тициана, Гойи и других великих мастеров. Запомнились картины и копии картин художника Г. Семирадского, который принимал участие в росписи Храма Христа Спасителя. Мы долго стояли у копии его картины "Христос; у Марфы и Марии" (подлинник находится в Русском музее). Картина была большая, какая-то светлая, теплая. Прекрасно смотрелись солнечные блики на лицах и одежде людей, камнях, предметах, растениях.
В Забайкальском военном округе в небольшом поселке Кяхта на границе с Монголией нам показали местный краеведческий музей, созданный в 1890 году. Поразил музей своей уникальной экспозицией. В Богом проклятой Кяхте (230 км от Улан-Удэ), куда простому смертному и проехать было нельзя (пограничная зона), и такой музей!
Мы ходили по залам, как зачарованные. В фондах музея хранятся уникальные и интереснейшие материалы по теме «История географических открытий Центральной Азии»:личные вещи, экспедиционное снаряжение, документы, фотографии, альбомы знаменитых путешественников:Н.М. Пржевальского,В.А. Обручева,И.А. Ефремова,
Э.М. Мурзаева,А.Г. Банникова. Материалы фондов отражают историю Бурятии и России ХIХ-ХХ веков, включают личные вещи и акварели декабристов – братьев Бестужевых. Никто из нас такого уникального музея в небольших городах других военных округов не видел.
В Новочеркасске нам устроили экскурсию в музей Донского казачества. Впечатление было огромное. Музей очень богатый. Экспозиция нас удивила и поразила. Там были ордена, оружие, знамена, богатая картинная галерея.
Обширное собрание живописи (одно из самых больших и значительных в Ростовской области): портретов атаманов Войска Донского; военный казачий портрет; коллекции работ художников-передвижников, императорского портрета и западноевропейской живописи.
Запомнилась одна большая картина – широкая река, закат солнца, в большой лодке спиной к зрителю стоит вооруженный казак в форме. Трудно описать словами цветовую гамму картины. Я вижу ее до сих пор, как наяву. После долгих поисков в интернете мне удалось установить автора картины. Им был художник Н.Н.Дубовской. Его картины экспонируются в Третьяковской галерее и Русском музее.
В Москве к копированию картин я вернулся только через девять лет после переезда из Алма-Аты. Хотя за эти годы мы не пропустили ни одной выставки в Третьяковской галерее, Государственном музее изобразительных искусств имени А.С.Пушкина, Доме Художника на Крымской набережной.
Вспомнил выставку картин американских художников в небольшом зале Дома Художника. Точное название экспозиции забыл. Из музеев Америки привезли всего пять или шесть больших картин. Хорошо помню две картины. На одной был изображен индеец - охотник в национальной одежде с убитыми утками на поясе. Все детали одежды охотника, цветные перья на головном уборе, ружьё, и птицы были тщательно выписаны до мелочей.На второй картине была изображена, освещённая заходящим солнцем асфальтированая дорога, уходящяя вдаль через желтые песчаные холмы к горизонту. И всё. Ни одного кустика или дерева. Но как написана!
В манеже (до пожара) посетили выставку работ народного художника СССР Ильи Глазунова. Ажиотаж был невероятный! Очередь люди занимали ранним утром. Часами стояли на морозе. За порядком следила конная милиция.
Там же экспонировалась выставка картин Александра Шилова - российского художника-живописца и графики, мастера портрета. А. Шилов - академик РАХ, народный художник СССР, лауреат премии Ленинского комсомола, член Союза художников СССР с 1976 года. И снова, чтобы попасть в манеж, надо было стоять в очереди несколько часов. Но для любителей живописного искусства посещение манежа - праздник.
Через несколько лет Госдума РФ и правительство Москвы выделили для картинной галереи А. Шилова здание недалеко от театра оперетты. Тогда художник подарил городу 355 картин. Сейчас их в галерее около тысячи.
Однажды мы с женой в газете «Вечерняя Москва» прочитали заметку, что художники-любители по субботам и воскресеньям устраивают выставки-продажи своих работ в Битцевском лесопарке. Мы жили тогда в Ясенево – это совсем рядом с Битцей.
Пошли в парк. Зима, крепкий мороз. Но мы полдня ходили по засыпанным снегом аллеям, рассматривая картины, а также различные поделки из дерева, растений, камней – там было все, включая отличную бижутерию из янтаря. Но цены на все, мягко говоря, были «заоблачные».
Когда мы обошли все аллеи и осмотрели все выставленное любителями на продажу, жена остановилась около небольшой картины с непонятным пейзажем, с укоризной посмотрела на меня и спросила:
– Ну, а теперь скажи мне… Неужели ты не мог бы нарисовать картину лучше, чем эта «мазня», цена которой с тремя нулями?
– Думаю, что запросто нарисую,- ответил я,- Но только торговать картинами и позориться, как офицер, я на этой выставке никогда не буду.
– А кто тебе сказал о торговле? - возмутилась жена. О продаже картин я даже не думала. У нас пустые стены в трех комнатах и холе и у детей в квартире такая же пустота. Что-то отвезем твоей сестре Вале в Пушкино, моему двоюродному брату Толику в Пристень, дарить людям будем… Не переживай – валяться в квартире или на балконе твои картины точно не будут.
– А ты знаешь, во сколько нам обойдется покупка красок, кистей, холстов, и других принадлежностей для живописи?- на всякий случай спросил я её.
– Знаю. Я хорошо помню, сколько ты платил в Шимановске за посылку из Москвы. Но ты сейчас уже не капитан, как был тогда, а полковник и думаю, что мы найдем на доброе дело небольшую сумму и не станем после этого нищими.
Вот так после похода морозным зимним днем в Битцевский парк жена снова вернула меня к мольберту. Да я и сам вдруг почувствовал острое желание взять в руки палитру, кисти, краски.
Мы поехали с женой в магазин «Художник» у метро «Октябрьская» и отоварились по полной программе. Купили большой этюдник, набор красок и кистей, палитру, льняное масло, разбавитель красок, лак, грунтованный картон, холсты на картоне и подрамниках, несколько простых рам для картин.
Маленькое отступление. Картины в квартире появлялись, как грибы, а рам для них не было. В магазине рамы из багета стоили дорого. Выставку-продажу художников любителей в Битцевском лесопарке местные власти вскоре запретили. Разрешили собираться на Крымской набережной за Домом Художника.
Пришлось ходить на этот «рынок» и покупать там самодельный багет из сосновой доски, из которого дома с помощью специального приспособления я сам делал рамы нужного размера, шкурил, покрывал их бронзой, лаком.
На работе с разрешения начальника комиссии снял все засиженные мухами портреты членов Политбюро ЦК КПССС (КПСС уже упразднили) в приличных багетовых рамах и дома переделывал их для своих картин. Несколько небольших работ в этих рамах сохранились до настоящего времени.
К сожалению, я не помню, с чего началась моя живопись. Кажется, я копировал внукам к Новому году какие-то картинки из настенных или маленьких календарей.
А потом пошли конкретные заказы от детей на копии картин импрессионистов*, которыми они вдруг увлеклись. Для информации: наиболее известными импрессионистами считаются художники: А.Сислей, Ван Гог, К.Писсарро, К.Моне, П.Сезан, П.Гоген, П.О.Ренуар, Э.Дега, Э.Мане.
Дети привезли мне из Венгрии, где сын служил несколько лет, прекрасные альбомы с копиями картин не только импрессионистов, но и Айвазовского, Глазунова и других мастеров живописи. Я честно и добросовестно копировал все картины, которые они заказывали мне.
Расскажу один случай. Невестке очень нравилась картина импрессиониста Камиля Писсарро «Оперный проезд в Париже». К сожалению, копия в альбоме оказалась не очень удачная по цветовому решению и тогда мы с женой поехали в Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, где есть зал с картинами импрессионистов и находился подлинник этой картины.
На полотне изображены дождь, зонтики, вереница экипажей, мокрая мостовая - вот и все. Но как все написано! Поистине какое-то колдовство красок, и, кажется, что сам воздух светится и мерцает мириадами дождевых капель.
В этом серебристом тумане тает глубина улицы, а за ней - невидимый, огромный Париж. Художник очень любил такие мотивы - улицы и дороги, уходящие вдаль от зрителя. В "Оперном проезде в Париже" мокрая серая каменная парижская мостовая отсвечивает множеством самых различных полутонов - желтых, розовых, зеленоватых.
Мы с женой долго смотрели на оригинал, запоминая все оттенки и детали картины. И моя копия получилась почти «точь в точь», как у К. Писсарро, и всем понравилась. Она до сих пор висит в спальне невестки.
Моя жена не умела рисовать, но очень тонко разбиралась в тональности, цветовой гаме. Бывало, посмотрит на холст и выдает мне тираду:
– Ну, где ты видишь этот ужасный синий цвет волны? Здесь надо смешать другие краски… и т.д.
И никогда в своих советах не ошибалась… Не было ни одной картины, которую бы она не подвергла справедливой критике. Я благодарен ей за толковые советы, особенно при решении какой должна быть цветовая гамма и общая тональность картины.
Каждую неделю, а иногда и чаще, сын, невестка и двое внуков приезжали из Зеленограда к нам в Ясенево в гости и за картинами. Главный вопрос был:
– Дед! Показывай, что нового ты нарисовал за неделю.
И начиналась дележка! Все брали по картине. Но самым оригинальным всегда был младший внук:
– Дед! А я заберу эту и еще вот эту!
И важно уходил из моей мастерской в коридор с двумя картинами под мышками. Как-то я копировал картину, на которой был нарисован пруд и на берегу рыбак с удочкой. Внук долго смотрел на неё и заявил мне:
– Дед! «Людев» не рисуй. Они у тебя кривые…
Внук прав. Я так и не научился рисовать портреты и просто людей. Я овладел искусством копирования и… только. Но говорят, что это тоже большое искусство. Я не один раз видел в картинных галереях студентов художественных школ и институтов, копирующих работы великих мастеров.
После каждого нашествия детей в моей мастерской (комнате) становилось просторнее. Помню, как-то позвонил младший внук и задал мне вопрос:
– Дед! Ты знаешь, сколько твоих картин у нас?
– Нет, не знаю. Я же их не считал.
– А я сосчитал. 47 штук…
Картины висели во всех трех комнатах, холле, кухне. Не было картин только в туалете и ванной!
Я как-то попробовал уточнить, в какие страны и города забросила судьба мои картины. И запутался… Точно знаю, что две небольших картины (соборы Суздаля) увезли в Канаду два школьника, когда приезжали в Зеленоград по обмену и были дома у старшего внука. Сын рассказывал, что канадцы так долго рассматривали эти картины, что они с женой решили подарить их ребятам.
Хорошие друзья сына и невестки, уехавшие в Болгарию, увезли не одну картину. Несколько прекрасных копий уехали в Казахстан и в Армению. В Харькове у жены покойного старшего брата, как она говорит, «не квартира, а филиал Третьяковки».
...Вспомнил, как в 1998 году мы с женой на 70-летие брата везли в Харьков большую картину. Перед выездом я тщательно упаковал её, чтобы не повредить раму из дорогого багета. На таможне в Белгороде никто не обратил на неё внимания. А вот на украинской таможне Казачья Лопань у меня её чуть не конфисковали.
- Что это? -спросил таможенник, указав пальцем на упаковку.
- Картина,- ответил я.
- Откройте,- приказал он. Мне пришлось разорвать упаковку. Он несколько минут осматривал картину, а потом заявил:
- Покажите разрешение министерства культуры России на вывоз за рубеж произведения искусства.
Я начал рассказывать ему, что картину нарисовал я, что везу картину в подарок брату на день рождения и т.д. Он молча слушал мои доводы и снова сказал:
- У вас нет разрешения министерства поэтому картину я конфискую.
Подошел ещё один таможенник, в разговор вмешались пассажиры нашего и соседнего купе. Наконец он смилостивился, возможно понял, что это не картина Шишкина или Левитана и оставил нас в покое. Но уходя из купе заявил:
- В следующий раз даже свои работы везите в Украину с разрешением минкульта...
...Несколько картин у сыновей двоюродного брата жены в Белгороде и поселке Пристень Курской области. Есть мои картины в Тамбове, Омске, Губкине.
Много картин у друзей сына в Москве, Ленинграде, Зеленограде. Несколько картин я подарил врачам поликлиник Зеленограда. Одна из картин до сих пор висит в регистратуре одной из поликлиник.
Несколько самых первых моих работ мы с женой отвезли моей сестре и племяннику в город Пушкино Московской области. Каждому сотруднику Центральной ВВК я подарил по одной или по две картины. Они уехали в Подмосковные города Подольск и Одинцово.
Но, как говорят, все течет – все меняется. Младший внук, который когда-то «сосчитал» картины, на днях после ремонта большой комнаты все мои работы снял и повесил современную яркую импортную живопись на специальной ткани или картоне. А мои картины теперь поедут к сыну в темную кладовку и будут храниться там, пока их не подарят друзьям и знакомым.
В своей комнате я оставил двенадцать самых дорогих мне и любимых картин, которые называю – «собственность автора». Я смотрю на них днем, а иногда, когда нет сна, то и ночью и в памяти возникают уже далекие и прекрасные годы, когда они создавались вместе с «главным консультантом и мудрым советником» - моей женой.
*Импрессионизм (фр.impressionnisme, от impression — впечатление)— направление в искусстве последней трети XIX — начала XX веков, зародившееся во Франции и затем распространившееся по всему миру, представители которого стремились разрабатывать методы и приёмы, которые позволяли наиболее естественно и живо запечатлеть реальный мир в его подвижности и изменчивости, передать свои мимолётные впечатления. Обычно под термином «импрессионизм» подразумевается направление в живописи.
Википедия
* * *
Автор Прозы.ру и Стихи.ру Надежда Викторовна Лисовская (
http://www.proza.ru/avtor/lissaweta) после ознакомления с моими картинами написала стихотворение:
АХ, ЭТА ВЫСТАВКА КАРТИН!
Я бы Вам принесла пару звёзд из далёких Галактик
И мелодию флейт необъятных, прекрасных миров
Как художник красив, и, в полотнах изящно - галантен,
И в сюжетах, и в прозе, и в прочих подборках цветов!
Подхватило меня, закружило на выставке Вашей
Ароматы, вдыхала то волн, то осенней листвы…
По снежку пробежалась - написанных зимних пейзажей
Зачерпнула ладошкой - спокойной речной синевы.
Поражает размах. В нём видна куполов позолота.
Узких улочек старых – стремительно – странный разбег
Обо всём позабыв в ожидании новом – полёта
Прикрываю, глаза и таинственный видится брег.
Шум прибоя.., крик чаек… и рек, и дорог – перекаты…
От пожара спасаясь, в безумье мчит конский табун
Открываю глаза… ну зачем всё исчезло, куда – то?
Затихают аккорды гитарных прекраснейших струн.
Вот… сирени цветы, (хоть ещё далеко нам до мая)
Натюрморты, эскизы, лукошки, в бокалах вино…
Что за живопись! Пра’во, творила рука неземная.
Мир искусства велик, ведь искусство дари’т волшебство!
Я бы Вам принесла пару звёзд из далёких Галактик
И мелодию флейт необъятных, прекрасных миров
Золотой человек! Дружелюбный, открытый характер!
Мой нижайший поклон! Принимайте всю искренность – слов!