В спортзал, несмотря на запрет доктора, Лариса всё же ходила. Но физических нагрузок Борис Яковлевич ей не давал. Поиграть с мячом, покидать в кольцо, поскакать на скакалке, но без фанатизма. На беговую дорожку не выпускали. Смотрела на других, прислушивалась к замечаниям тренера и ждала, когда же пройдёт этот злополучный месяц.
– Не переживай, Лариса! Всё будет хорошо, ты сможешь, я тебя знаю, – успокаивал её Борис Яковлевич, и Лариса ему верила.
Не могла иначе. Очень хотелось на дорожку! С завистью смотрела на девчонок, которые набегали свои секунды стоящему с секундомером в руках тренеру.
Те самые девчонки, в которых она когда-то видела своих недоброжелателей и соперниц, тепло отнеслись к ней по возвращению в Манеж, сочувствовали и поддерживали. Не исключая и Наташу Лихачёву, которая извинилась перед ней за тот случай с шапкой.
– Прости, Ларис! Глупо я себя повела тогда, сама же во всём виновата, а злость на тебе решила сорвать. Эту бы злость в другое русло направить надо было, а я…, – махнула рукой Лихачёва.
Наташа была сильной спортсменкой. И Лариса, видя, как она тренируется, понимала, что уступает ей в скорости, но зависти не было. Ей нравилась Лихачёва. Во всяком случае, из всех она выделяла именно её. Внешне Наташа не была красавицей: светлые волосы, стриженные под «финский домик», совсем не идущий к её вытянутому лицу, массивный подбородок, крупный нос с обилием угревой сыпи и тонкие длинные губы, напоминающие чем-то рот Буратино. Но у Наташки были удивительно красивые глаза – огромные и голубые, как у куклы, и длиннющие чёрные ресницы. Именно благодаря красоте её глаз все другие недостатки растворялись, и она казалась прехорошенькой. Восхищала Наташина прямолинейность. Она не боялась открыто выразить своё мнение, никогда никому не льстила, не заискивала, вела себя просто и открыто. Шапку Лариса ей давно простила. Теперь они иногда вместе возвращались с тренировки, и так как Лихачёва жила дальше, Лариса её ещё немного провожала.
– Лариска, а ты молодец! Сильная! – провожая в очередной раз, услышала она от Наташи.
– Я слабая, Наташа. Это только видимость такая, – разоткровенничалась Лариса, сама не понимая, почему.
– Нет, сильная! – повторила Наташа. – Я же видела тебя на районных. Надежды, что ты будешь второй, не было, поверь, ни у кого!
– Я и сама не ожидала такого результата, если честно. Услышала, как Анька кричит, стыдно стало, вот и ломанулась, – рассмеялась Лариса.
– Анька – это та, что иногда приходит к нам? Ещё ребята с ней.
– Да, это она. А ребята с нашего двора.
– Они уже совсем взрослые, что у тебя с ними может быть общего? – удивлённо посмотрела на неё Лихачёва.
– Аня со мной в одном классе учится! Какая же она взрослая? А парни… Ну, не знаю. С ними Анна больше общается. Но они хорошие, Наташ! Спокойные, с нами, как с детьми, возятся. Андрей в школу провожает и встреча…, – запнулась Лариса, – раньше провожал и встречал. Сейчас перестал.
– Выглядит твоя Аня на все восемнадцать лет! Я думала, что она уже давно школу закончила. Ты же в восьмом учишься?
– Да.
– Знаешь, Лариска, я бы хотела с тобой дружить!
Лара не знала, что ответить. Она понимала, что некрасиво промолчать, но как объяснить Наташе, что Анна вряд ли согласиться дружить втроём.
– Я тоже хочу с тобой дружить, Наташа! Но Анна… Она вряд ли согласится, а перестать дружить с ней я не могу, – призналась она и тут же торопливо добавила, – я обязательно поговорю с Аней!
– Жаль! – только и сказала Наташа, помахав на прощание рукой.
Уже с порога Лариса услышала зычный голос Валентины Васильевны, распивающей на кухне с Галиной Павловной чай. Она жаловалась, что Анюта совсем плохо стала учиться.
– Юлия Александровна звонила, сказала, что оставит на второй год! Галя, что делать-то? Смотрю дневник ежедневно почти, двоек нет. Тройки одни, но она говорит, что та вся в двойках утопает. Не пойму.
Зато Лариса всё понимала! Вначале они виртуозно заклеивали с Анной её двойки, выводя в новой клеточке жирную тройку, а после того как Нюшка попалась, решили, что лучше иметь два дневника: один – для школы, другой – для мамы. Борис Фёдорович никогда успеваемостью дочери не интересовался. У него были дела поважнее – молодая любовница, всего лет на двенадцать постарше их. Дневник они с Анной заполняли на пару: Нюшка – расписание уроков и домашнее задание, а Лариса – оценки и подписи учителей. А Валентине Васильевне оставалось только расписываться в строчке «подпись родителей». Опять же делалось это только из благих побуждений! Они берегли здоровье Васильевны. У той были проблемы с сердечно-сосудистой системой.
– Здравствуйте, тётя Валя! – заглянула Лариса на кухню.
– Лариса, что там у Анюты в школе? – только успев поздороваться, задала вопрос Валентина Васильевна. – Посадила сейчас за уроки! Пусть учит, непутевая!
– Нормально. Не волнуйтесь, она подтянется. Я помогу.
– Ты сама месяц пропустила, – вздохнула Галина Павловна. – Какой из тебя сейчас помощник. Садись кушать, опять не обедала! Светишься вон вся.
– Справимся.
– Галка, у меня вон кость расти стала, болит зараза такая, – начала жаловаться Валентина Васильевна, показывая на выпирающую на запястье косточку.
– У меня была. Мне Толстой разбил, – наливая в макароны подливку, не задумываясь, ответила Галина Павловна.
– Это хирург? – потирая свою косточку, спросила Валентина Васильевна.
– Нет, Валя, Лев Николаевич, – как ни в чём не бывало пояснила Галина Павловна.
Посмотрев на тётю Валю, Лариса не удержалась от смеха. Та непонимающе смотрела на соседку, открыв рот.
– Ой, Валюш, прости! Думаю, как побольше втолкнуть еды в свою непоседушку, вот и ляпнула, – смутилась Галина Павловна. – Меня научили положить руку на книгу, а сверху бить другой, увесистой. Больно, конечно, но я терпела. Через месяц всё прошло, а может, и меньше, не помню.
– Надо попробовать. Дай и мне Толстого.
– Можно любой. Главное, чтобы толстая была, – пояснила Галина Павловна, но за книгой всё же пошла.
Через несколько минут она вернулась с объёмным томом «Анны Карениной» в руках.
– Держи, Валюша! Надо несколько раз в день обязательно.
– Что-то Леонидыч задерживается сегодня.
– Вызвали, авария там случилась. Ещё и не звонил. Видимо, серьёзное что-то.
– А мой Борис всё по бабам, кобель такой! – достав из кармана халата носовой платок, промокнула глаза Нюшина мать.
Лариса решила быстрее ретироваться из кухни, слушать разговоры о загулявшем Борисе, как его всегда называла Валентина Васильевна, ей было неприятно.
– Ма, я к Ане на минутку!
Непутёвая Нюша, посаженная за уроки, стояла в подъезде с Андреем и преспокойненько покуривала.
– Еня, блин! Напугала! Я думала, Васильевна от вас возвращается, – возмущённо высказалась подруга.
– Спасибо за приветствие! Всем добрый вечер! Я думала, что ты добросовестно учишь уроки, а не пускаешь дым в потолок родного подъезда.
– Привет! – поздоровался Андрей.
– Иди ты со своими уроками тоже! Васильевны хватает с нравоучениями, – отмахнулась от неё Анна, делая очередную затяжку.
В этот момент дверь подъезда хлопнула, и в проёме лестничного марша показалась Валентина Васильевна. Лара рукой показала Нюше на квартиру. Та без слов всё поняла и бегом припустила наверх. Мягкие тапочки позволили ей бесшумно подняться, в то время как Лариса решила остаться на месте, сделав вид, что ещё не успела дойти до квартиры.
– Куришь? – бесцеремонно накинулась на неё Валентина Васильевна.
Это нетрудно было предположить, так как Лариса стояла в облаке табачного дыма.
– Нет, не курю я, тёть Валь!
– Дыхни!
– Я только что курил, тётя Валя! Не курит Лариска, – вступился за неё Андрей.
Не дожидаясь повторного приказа, Лариса дыхнула Валентине Васильевне в лицо.
– Вот молодец, Лариска! Не курит, а моя сучка… Убью! Пойдём, проверишь, как она сделала уроки.
Нюша, как прилежная ученица, сидела за письменным столом, отмечая карандашом в учебнике отдельные строчки. Надо же! Даже учебник успела найти!
– Мама, не мешай! Видишь, я учу!
– Учи, доченька, учи! Лариса вон пришла тебе помочь. Занимайтесь, девочки, а я пойду, какао вам приготовлю.
– Слава Богу, не учуяла! Что её в самый неподходящий момент вечно несёт, а Ень?
Лариса только пожала плечами. У Валентины Васильевны и впрямь был необыкновенный нюх. Она являлась всегда в самый неподходящий для Анны момент. Казалось бы, ну никак не должна, а она уже рядом стоит.
– Завтра выступать, я уже волнуюсь. Мне так и кажется, что я что-нибудь забуду. Нюш, что делать-то?
– Снять штаны и бегать! – моментально отозвалась Анька.
– Я серьёзно! – обиделась не на шутку Лариса.
– Нашла о чём переживать! Всё у тебя получится, – поняв, что чуток переборщила, утешительно сказала Нюшка и, захлопнув учебник, откинула его в сторону. – На сегодня все уроки сделаны!
Как начать разговор о Наташе Лихачёвой Лариса не знала. Она шла к Нюшке с намерением предложить взять её к ним в подруги, заранее уже зная её реакцию. Подумав немного, всё же решила, что ещё не время. Надо подобрать более удобный момент, лучше, когда Нюшка будет в эйфории от славы, то есть завтра.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/10/23/272
Фото из Интернета. Спасибо Автору.