Проснулся от леденящего душу страха. Ночи превратились в ад, повторяющейся реальности. Стоит уснуть, как снова и снова вижу соскользнувший с небольшого уступа крючок и лечу вниз, осознавая, что там острые камни, а не перина из пуха гаги. И в который раз во сне падаю в расщелину и слышу, как трещат кости ноги и болит спина. Просыпаюсь и ненавижу себя за слабость, депрессию, что не могу заставить свой мозг преодолеть барьер «до» и «после».
«До» - это счастье, мечты, надежды. «После» - трагедия и боль физическая и душевная. Временами казалось, что она во стократ сильнее физической. Ибо от неё нет болеутоляющих лекарств. Она, как непрерывный огненный поток взорвавшегося вулкана, растекается по клеточкам моего тела и жжёт, не давая покоя ни днём, ни ночью.
«После» принесло мне четыре операции. Пытались спасти ногу. Не получилось. Слишком мелко были раздроблены кости. Ампутация ноги до колена, реанимация, неподвижность из-за повреждения позвоночника. Спасала от отчаяния беспомощности вера в слова хирургов, что все будет в порядке, если буду иметь желание жить и двигаться.
Желание жить не угасло. Как и любовь, которая появилась внезапно за два месяца до случая в горах, кардинально изменившего жизнь. Остались в стороне учёба в техническом вузе, спорт, встречи с друзьями. И только любовь не претерпела изменений и является великим стимулом – жить! По-прежнему люблю и боюсь, чтобы под давлением существующих обстоятельств не исчезло это чувство и образ единственной, неповторимой, красивой девушки.
Всё у неё гармонично. Даже имя, «Настенька» звучит как нежный звук флейты. Иногда произношу её имя вслух, когда никого нет рядом. Прячу от всех крылья, с помощью которых витаю в облаках блаженства, как и песнь счастья, что звучит в душе, при одном воспоминании о любимой.
Только одна мысль чёрной змейкой жалит мозг и сердце пониманием того, что после последней операции уже никогда не смогу сказать Настеньке о своих чувствах к ней. И снова депрессия, потому, что теперь не такой, каким был прежде. Режет слух слово «инвалид». И вертящийся, как юла, вопрос: «Сможет ли меня, таким, каким я стал, полюбить девушка, тем более молодая и очень красивая?»
Значит, остаётся по-прежнему слушать музыку души с грустной нотой реквиема и идти на поводу у нового неистребимого желания рисовать Настеньку.
Откуда оно появилось? Рисовал шаржи ради хохмы. Да и то очень редко. А теперь словно воочию вижу каждое движение любимой, каждую чёрточку её лица, изгиб шеи, тела, которые хочется запечатлеть в рисунке. И рисую, рисую, рисую… Днём, ночью, всегда, когда в сознании. И храню эту «ожившую в рисунке» тайну от посторонних глаз, чтобы нечаянно не ранили тем, что общение с образом моих портретных набросков, предстоит только в мечтах.
Снова операция, реанимация, депрессия. И портреты Настеньки потеряли свою солнечность. Особенно этот, похожий на молящуюся Мадонну, который был сделан после третьей операции. Внутренне плачу, глотая солёные слёзы, чтобы они не вырвались наружу. Какой же горький осадок скопившейся соли!
…Прошло время после очередной операции и понимаю, что жив. А жить то ведь круто! Смотрю на людей с ногами, руками, и осознаю, сколько же возможности быть счастливыми! И конечности - это не самое главное. Начинаю думать позитивно, а ещё о том, как заглушить угнетающую боль души общением с друзьями, которых поначалу было больно видеть здоровыми, улыбающимися. Спрятался от них, как улитка в свой домик.
- Всё решено! Сегодня же позвоню Юре и наконец-то расскажу ему о своей любви к Настеньке, и о том, что почти каждую ночь вижу её во сне, а наяву рисую. Покажу свои наброски, - планировал я.
Пересматриваю наброски, на которых улыбающаяся, грациозная, танцующая счастливая Настенька, и на сердце тепло и бабочки «летают». Я даже предположить не мог, что любовь может изменить мышление, восприятие происходящих событий, жизнь человека, открыть ему новые грани чувств настолько, что всё кроме этих чувств теряет свою значимость.
Как жаль, что судьба подарила только два танца, после которых Настенька ушла. Искал её в здании, на улице. Тщетно. Всего два танца, которые повторить невозможно. Остались в памяти её карие глаза, роскошные волосы, чувственные губы, тонкий стан и тепло её красивых рук. И вся эта красота воплощена в рисунках. Не считал, сколько их собралось. Решил показать Юре все.
Не думал, что мой друг до слёз расчувствуется, увидев мои наброски карандашом. Он подолгу рассматривал каждый, восхищался ими и смотрел на меня, словно впервые видел:
-Какая красота, нежность, воздушность в твоих рисунках! Я вспомнил её. Как же ты мог столько времени молчать о своих чувствах и скрывать от нас свой талант?
Пересмотрев, в который раз, рисунки, Юра заявил:
- Эти удивительные наброски должны видеть люди. Пусть все знают, какой ты у нас талантливый художник.
Возражение о том, что не хочу выставлять свои чувства на показ, он не принял и всё-таки организовал выставку портретов Настеньки, открытие которой, по договорённости с руководством галереи, было назначено на мой день рождения.
Это был неоценимый подарок на мои двадцать два года! Рядом родители, друзья, много незнакомых людей, которые подходили ко мне с поздравлениями. Восхищались, хвалили за талант портретиста, прочили большой успех в будущем. Это было невероятное и незнакомое ощущение.
Но я больше ничего не смог воспринимать после того, как увидел Настеньку с женщиной – старшей копией её самой. Они с удивлением переходили от наброска к наброску, возвращались и снова рассматривали их, как будто искали среди трёхсот её портретов, ещё кого-то.
Я каждой клеточкой почувствовал биение сердца, когда Настенька с мамой направились ко мне. Боялся, что потеряю сознание и не смогу сказать ей то, о чём мечтал эти такие долгие годы. Но мне не пришлось говорить. Когда Настенька опустилась передо мной на колени и взяла меня за руки, я впервые заплакал, не стесняясь своих слёз. Это были слёзы счастья. И мама её подошла ко мне. Поцеловала и сказала, что такого талантливого и доброго художника она ещё не встречала. Ибо так точно, раскрыть характер и каждое движение её дочери может только добрый, нежный человек, вложив в каждый штрих набросков свои чувства.
А Настенька, не обращая внимания на присутствующих, держала мои руки в своих, словно хотела забрать часть боли себе, и всё повторяла и повторяла:
- Я тебе искала эти долгие-предолгие два года. Искала, чтобы сказать, что полюбила тебя с первого взгляда. А убежала тогда после второго танца потому, что очень испугалась внезапного сильного чувства к тебе. Как же я жалела об этом! Хорошо, что Юра нашёл меня. Теперь я от тебя никогда не уйду. Спасибо, любимый, за прекрасные наброски карандашом.
После этих слов, окружающий меня мир изменил свои серые краски. Он стал ярким, солнечным. Мне не верилось, что после стольких душевных терзаний, сомнений, боли, я вижу, слышу, чувствую тепло рук любимой – своей осуществившейся мечты.
Господи, спасибо тебе и судьбе за подаренную мне жизнь. Жизнь прекрасна! В ней есть родные, Настенька, любовь, счастье, друзья и все, кого любил и люблю, как и прежде.
***
Наброски карандашом из Интернета. Художники мне не известны.