Предыдущая страница http://www.proza.ru/2016/10/11/1131
Некоторые атаки были очень опасны — сразу двумя самолетами с правого и левого бортов одновременно, а иногда еще и в комбинации с торпедными катерами. Противнику было гораздо легче наблюдать за «Молотовым», его высокие надстройки отчётливо выделялись на фоне неба, более светлого, чем вода.
Лидер прикрывал крейсер со стороны тёмной части горизонта, откуда чаще нападал противник. К рассвету атаки прекратились. Теперь по приказу контр-адмирала Басистого лидер шёл впереди, поскольку не исключалась возможность атак подводных лодок. Но их не последовало.
Когда окончательно рассвело, находились на подходе к Новороссийску. По носу корабля появились три самолёта. Зенитчики вновь приготовились отбивать атаки. Но один из самолётов подал сигнал ракетой: «Я свой».
Затем увидели четыре летающие лодки МБР-2, которые принялись за поиск подводных лодок. Подошёл также эсминец «Незаможник» и сторожевой корабль. Внезапно на самой малой высоте на бреющем полёте над морем, не обращая внимания на другие цели, подбитый крейсер атаковали с кормы четыре «Хейнкеля». Охранявшие отряд истребители патрулировали слишком высоко и не видели низколетящих самолётов.
Трудно сказать, чем могла обернуться эта атака, если бы командир БЧ-2 крейсера, учитывая полёт самолётов над самой водой, не приказал зарядить орудия главного калибра осколочно-фугасными снарядами с взрывателями, которые срабатывали даже при соприкосновении с водой.
Командиров башен он предупредил, чтобы в случае атаки самолётов на бреющем полёте, они стреляли в воду на пути движения самолёта. Перед немецкими асами, уверенными, что они сейчас добьют крейсер, внезапно выросли огромные столбы воды.
Нервы лётчиков не выдержали и они отвернули.
Две торпеды прошли метрах в ста за кормой, остальные торпеды не наблюдали. Но один из торпедоносцев вернулся и попытался вновь атаковать. На него пошла в лобовую атаку летающая лодка МБР-2, выпускавшая какие-то вспышки. Немецкий лётчик отвернул, отказавшись от атаки.
Потом выяснилось, что экипаж МБР-2 стрелял в торпедоносец из ракетниц. Немцы знали, что у МБР-2 на вооружении находились пулемёты, но у Хе-111 были пушки, тем не менее, немецкие лётчики решили не рисковать, вдруг это неизвестное ранее оружие.
Контр-адмирал Басистый просил потом наградить лётчиков за храбрость и находчивость. Моряки награде не подлежали, они не выполнили задачу, так решило большое начальство.
Это была последняя атака немецких самолётов. Раненые лежали в лазарете под опекой двух врачей крейсера. У всех были тяжёлые ранения. Удивительная штука судьба. Среди тяжелораненых был и краснофлотец К.Д. Ясник. Во время взрыва его выбросило за борт.
Но он зацепился лямкой противогаза за торчавшую из оборванного листа корпуса заклёпку и висел на ней за бортом несколько часов без сознания. Его обнаружили случайно, услышав его стоны.
В районе мыса Пицунда похоронили в море четырёх краснофлотцев - И.А. Гаранова, М.Н. Тюрикова, Б.А. Яковлева и П.М. Погорелова. Их обернули брезентом, к ногам привязали груз и накрыли военно-морскими флагами. Моряки стояли в строю. Оркестр играл траурный марш. Краткая речь, залп из винтовок под звуки «Интернационала» и их тела скользнули в море.
Четырнадцать других моряков покоятся вместе с оторванной взрывом кормой крейсера в районе Феодосии. Решение похоронить в море принял командир крейсера М.Ф. Романов, который вступил в командование крейсером в марте 1942 года.
В экипаже крейсера считали, что прежний командир, Юрий Константинович Зиновьев, назначенный командиром линкора, так бы не поступил, а похоронил моряков на суше, хотя это было и более хлопотно, чтобы родные могли приехать посетить могилу.
Юрия Константиновича не просто уважали, а любили, и краснофлотцы, и матросы. Отец говорил мне, что Зиновьев был для него примером отношения к подчинённым, строгий и заботливый.
Однажды ночью, исполняя обязанности вахтенного офицера, он продрог до костей. Неожиданно на ходовой мостик поднялся вестовой капитана 1 ранга Зиновьева, осторожно неся что-то, завёрнутое в салфетку. «Это Вам от командира», - сказал краснофлотец. В салфетку был завёрнут стакан с горячим вином. Отец сказал мне, что ему стало тепло не от вина, а от заботы командира крейсера.
3-го августа в 21.40 стали на якорь на внешнем рейде Поти. Вскоре буксиры ввели крейсер в порт. Поход был окончен, зато командиру БЧ-2 грозила большая неприятность.
Дело в том, что в башне главного калибра, из которой стреляли по воде снарядами с чувствительными взрывателями, один снаряд дослали в ствол после команды командира БЧ-2: «Прекратить стрельбу!». Этого не заметили в горячке боя, а обнаружили только после прихода в порт.
Извлечь снаряд из ствола можно было только одним способом – выстрелить в сторону моря. Командир БЧ-2 доложил о ЧП и попросил разрешения у командира крейсера произвести выстрел. Но был приказ командующего флотом, категорически запрещавший в порту любые стрельбы, кроме боевых по целям.
Командир крейсера сказал капитан-лейтенанту, что он к комфлота обращаться не станет, все высшие начальники и так «на взводе» после выхода из строя корабля, о чём предстояло докладывать в Ставку, и пообещал, что если командир БЧ-2 и командир башни не извлекут снаряд, оба могут пойти под трибунал.
У взрывателя, который использовался при стрельбе по воде, одна ступень предохранения снималась от ускорения при досылке снаряда в ствол, а вторая – при выстреле от ускорения и вращения в канале ствола, и третья уже при соприкосновении с целью. Снаряд, весом 95,5 кг, намертво врезался при досылке в нарезы канала ствола своим пояском из мягкого металла.
Командир БЧ-2 заперся в каюте, где быстро набросал чертёж и отправил командира башни в артиллерийскую мастерскую. Там выточили из стали стакан с креплениями. Стакан прикрепили к торцу бревна.
Бревно с привинченным по центру стаканом вставили в ствол, стакан защищал взрыватель. После этого командир БЧ-2, командир башни и заряжающие из боевого отделения принялись осторожно выбивать бревном снаряд из ствола, молясь, чтобы не смялся стакан.
Им удалось выбить снаряд. Стволы после стрельбы чистили, или, как говорят на флоте, «банили», поэтому выстроившиеся вдоль бревна моряки удивления не вызвали, обычное дел – «из пушки в пушку», а потом смажут пушечным салом. На то, что вместо стального банника с ершом использовали бревно, никто не обратил внимания.
Необычно было лишь то, что «чисткой» ствола наравне с краснофлотцами, занимались два офицера, стоя ближе всех к срезу ствола. Но всеобщее внимание было приковано к корме, поэтому такое обстоятельство никого не заинтересовало.
Командир БЧ-2 вывинтил взрыватель и выбросил его за борт, после чего доложил командиру крейсера, что замечаний по БЧ-2 после стрельбы нет. Тот сидел за столом, читая документы, не задал ни одного вопроса, молча, кивнул. Капитан-лейтенант повернулся и вышел из каюты.
Никто из действующих лиц не проговорились об этом случае. Все понимали, чем это грозит. Ничего не узнали и политработники, в том числе приписанные к БЧ-2. В политдонесениях те информировали и о гораздо менее значимых вещах.
В книге адмирала И.В. Ксатонова "Черноморская эскадра 1940 - 1961" говорится: "Всего за боевой поход корабли отряда отразили атаки 12 самолётов и 11 атак торпедных катеров.
Были сбиты три самолёта и уничтожены два торпедных катера. За время отражения атак наблюдалось 18 торпед, проходивших около крейсера. А всего их было 22. Кроме того, в ночном бою корабли и бомбили, но бомбардировщиков не обнаружили, так что неизвестно, сколько их было".
Продолжение http://www.proza.ru/2016/10/13/1408
На фотографии: вид кормы крейсера. Видна и камуфляжная окраска корабля.