У Николая Засолинова, хозяина красивого дома из Желякова, после обеда всё валилось из рук. Ещё три дня назад, когда завыл молчаливый пёс Мишка, жена Вера сказала, что это к беде.
Вот как сглазила. В обед позвонили родственники и сообщили, что погибла вся семья Якимовых, старый ветеринар Пётр Алексеевич и его жена, тихая Анна Георгиевна. Пётр Алексеевич был его дальним родственником, троюродным дядей. В своё время большой человек много сделал хорошего Николаю. Пока Николай обдумывал нелепость происшедшего, сидя за столом на кухне, кто-то постучал в косяк дверного проёма. Он испуганно оглянулся. Перед ним стоял вечно «весёлый» сосед из дома напротив.
- Как ты сюда попал? – почти закричал Николай.
- Так, Николай, нет никого во дворе! – промямлил тот.
- Как?
Он выскочил на крыльцо. На земле сиротливо лежал ошейник Мишки, больше похожий на лошадиный хомут, пристёгнутый к блоку толстой цепью. А по двору перемещались целые столбы снежной крупы, сделавшие Николая мгновенно снеговиком.
За спиной расстроенного шофёра сопел сосед.
- Прибежал к нам во двор, я еле успел на веранде спрятаться, через минуту смотрю, моего тоже нет, один ошейник валяется. Я к тебе.
Николай надел сапоги и, не отряхиваясь, натянул фуфайку. Они побежали к соседу по следу Мишкиных огромных лапищ, оставлявших на снежной крупе пятна величиной с тазик. Выбежали на увал, перед озером, давшим название поселку. Там уже стояло полдеревни, в основном те, у которых были крупные собаки, а по-над берегом деловито, не обращая ни на кого внимания, спешила в сторону сибирского луга огромная разноцветная собачья стая, во главе которой Николай различил знакомый стожок бурой шерсти.
Природа взбесилась, небо потемнело, закрытое навалившейся грязной тучей, целые стены снежной крупы посыпались на деревню и сомкнулись вслед убегавшим собакам.
Ошарашенный увиденным, Засолинов побрёл домой и уже у калитки дождался так же бредущего к себе домой соседа. Николай позвал его в гости. Его, как всякого русского, непонятное тянуло к общению. Часа через два, вернее, через полторы бутылки общения за хлебосольным столом, бумкнуло так, что подпрыгнула посуда. А вскрикнувшие от неожиданности Вера, Николай и сосед вылетели на крыльцо посмотреть. Им показалось, что обвалилась крыша.
В темноте, на северо-западе они увидели вдали, огни города, подсвеченные тучи...
Первый удар был непродолжительный, но он показал всем, что происходящее не шутка, а явь.
Огромное поле, почти в полторы тысячи гектаров, давно пользовалось у местных жителей плохой репутацией. Южной стороной оно начиналось от заброшенной в конце пятидесятых деревеньки Ямки и небольшого озерца.
Северной стороной за горизонтом оно упиралось в землеустроительный ровик, дорогу, которая была уже российской, и тёмный лес.
С востока ограничено небольшими холмами, между которыми бежала весенняя безымянная речка, а летом камышовые комариные болота.
С запада за горизонтом были два кривых озерца, откуда и брала начало эта полуречка. А дальше километров двадцать, до самого Налобина, поле и перелески. Место глухое, обжитое рыбаками на этих кривых озерцах, где они, между прочим, регулярно исчезали, но случаи были не замечены, поскольку все были чужаками. Местные с незапамятных времён сюда совались только днём. Даже умный и атеистичный агроном ни за какие коврижки не мог заставить колхозных комбайнеров молотить в ночную смену на этом поле.
Через всё поле проходила линия электропередачи большого напряжения. Её круглые, высокие бетонные столбы, чередующиеся с ажурными металлическими, были хорошими ориентирами. Но только Томилин, потому что регулярно пользовался этим полем, и генерал с армейским майором, потому что пять минут назад смотрели карту, видели непонятное - никаких столбов на поле не было!
- Что за чёрт? – выругался майор и взглянул на удивлённого генерала.
- Плохо дело, можем не успеть, - пояснил Геннадий Борисович, и тут же, обратившись к невозмутимо стоящему рядом Жаку де Моле на старофранцузском, начал разговор на повышенных тонах.
Генерал озабоченно посмотрел на часы, а Томилин, заметив это, объяснил майору:
- Я сказал им выделить по десять рыцарей в каждую роту. Поверьте, это настоящие специалисты своего дела. Займите, пожалуйста, северную сторону поля и восточную, прямо за речкой, и постарайтесь нас не задеть.
- Что? Эти поедут с моими бойцами? – удивился майор, увидя, как из отряда рыцарей отделились несколько одутловатых сине-зелёных старух и стариков, к тому же смотревших в темноте красными огоньками глаз.
- Придётся потерпеть, они хорошие специалисты по разделке тел, чем ваши орлы похвастаться не могут.
- Капитан Зырянов, принесите им сувениры, - вызвал молчавший до этого момента генерал.
Андрей тотчас принёс из автобуса хорошо заточенные самурайские мечи, чему рыцари, видимо, обрадовались, было видно, как они осматривали лезвия и кивали головами, а свои мечи брали в левую руку.
Расставлять рыцарей не пришлось, Великий двадцать третий магистр Жак де Моле сам прекрасно знал, где всё будет происходить, он уже распорядился, и три старухи довольно резво и решительно вынесли ещё не оттаявшего и поэтому несгибающегося зоила в центр круга, по краям которого, на расстояние пяти-шести метров, встали рыцари, каждый с двумя мечами. В центре у тела с горящими красными глазами встал сам Великий двадцать третий.
Потому что Великий двадцать первый в это время расставлял вооружённых дробовиками святых отцов и милиционеров.
Когда армейские грузовики скрылись из виду, автобус, КАМАЗ и генеральскую «Волгу» с армейским уазиком поставили у брошенной деревни с включёнными фарами. Около них устроили засаду. Сержант Жихарев с напарником и три милиционера, члены стрелковой команды, должны были между этими машинами прикрывать тыл и надёжно подчистить за всеми, если на них, как на живца, рванут непрошеные гости. Остальных, разделив на группы по три человека, расставили вокруг рыцарей, метров на сто друг от друга, по фронту и в глубину, чем эшелонировали оборону. Андрей попал в самую дальнюю группу, в сторону кривых озёр, и с тоской видел, как сёстрам милосердия приказали скрыться за холмами в противоположной стороне.
Едва дошли до позиций, вновь сгустилась темнота и теперь уже грохнуло по-настоящему.
От земли в том месте, где стоял двадцать первый Великий магистр, в небо ударила гигантская молния и, бегая по тучам извивающимися концами, шипела и трещала почти минуту.
Высветился гигантский город, застроенный необычными небоскрёбами, стеклянными магазинами, увешанными сверкающей рекламой, и заполненный необычной формы машинами, часть из них висела в воздухе и двигалась вторым потоком и редко третьим. А вот жители города были милашками!
Они имели почти человеческие тела, только большего или меньшего роста.
Андрей подумал - мутанты, человеческого у них был только торс. У них были разнообразные по форме головы - лошадиные, бычьи, медвежьи, ящерицы, лосиные!
Руки были с двумя, тремя пальцами, а то и с копытами и куриными клешнями.
Андрей с ребятами оказался перед огромной, спешащей по делам и разнообразно, ярко одетой толпой, спиной к стене огромного дома.
Вдруг вся толпа их заметила, остановилась и молча смотрела какое-то мгновение. Несколько машин верхнего ряда тоже встали, в них немедленно ударились задние, и они упали на нижние, и раздался сигнал одного из автомобилей. Вся толпа мгновенно очнулась и ринулась на милиционеров, и в то же мгновение кончился разряд , и всё вернулось на поле. Стоял трубный гул, как от слива канализации, и он уходил вверх, в уходящую в тучи воронку. Из оцепенения милиционеров вывел рёв почти одновременного ружейного залпа церковного воинства, они уже вступили в бой. На месте разряда была громадная толпа, Андрей оценил их тысячи в полторы-две, таких же животномордых существ, каких видели в городе. Они были вооружены холодным оружием, и издалека казалось, были заняты каким-то обрядовым действием одновременного движения, крайние бежали в сторону, но валились под выстрелами церковной братии.
В этом деле выделялись фигуры генерала и Томилина. Генерал лихо садил из пистолета, и после каждого выстрела одно из существ падало, Томилин так же лихо махал одновременно двумя самурайскими мечами Андреевой заточки, но у него получалось лучше, валилось сразу несколько существ.
В центре, где ещё теплился тонкий, уже красный, жужжащий разряд, становилось всё просторнее, это рыцари в виде одутловатых стариков делали своё дело. То и дело вверх летели головы животных.
Андрей только подумал, что, видимо, до их участия не дойдёт, как снова ударило так, что все попадали и заряд снова разгорелся. С рёвом турбины современного лайнера милиционеры снова оказались в том же городе, на том же месте. Толпа стояла к ним спиной и наблюдала, как местные полицейские растаскивают завал на дороге. Андрей попятился и наступил на что-то мелкое, модно одетое, с накрашенными рыбьими губами и умными, всё понимающими глазами. Эти глаза несколько раз хлопнули большими, явно наклеенными ресницами, а накрашенные рыбьи губы «а-ля буфетчица» раскрылись и громко завизжали. Толпа мгновенно обернулась и молча попятилась, расступаясь. В образовавшийся коридор впрыгнули полицейские и начали стрелять. У них оказалось огнестрельное оружие!
Мгновенно упав, Андрей автоматически выстрелил из своего пистолета. Полицейский получил пулю в лицо, и его отбросило на дорогу. Другие полицейские перестали стрелять, и вдруг вся эта толпотварь бросилась в стороны с криком, послышался скрежет ударов и сверху посыпались машины. Приближающийся, как поезд, звук слива подхватил и вернул на поле.
Гостей стало явно больше, и они изменились качественно. В пяти местах среди этой толпы возвышались огромные динозавроподобные медленные горы. Сама мясорубка была в разгаре, но беспорядочная толпа теперь разделилась на две половины, стенки коридора образовали сражающиеся как львы одутловатые старики-рыцари, особенно выделялись с визгами бросающиеся на врага старухи, неутомимо машущие мечами.
В самой середине коридора схватились две гигантские фигуры человекобыков и вооружённый двумя мечами Великий двадцать третий магистр. Они явно оттирали его от неподвижного зоила, но Магистр не был бы Магистром, если бы у него не работала голова!
Во время очередного броска четырёхметрового человека-быка он неожиданно упал на землю, прокатился у быка между ног, заодно вспарывая ему живот, и, мгновенно вскочив за спиной, воткнул в бок второму по рукоятку отточенный меч, следующим движением он им обоим, упавшим на колени, отрубил по очереди головы.
Наблюдавших за боем рыцарей это воодушевило, и они с большим энтузиазмом взялись за своё мясорубное дело. За наблюдением поединка все наши прозевали, как две динозавроподобные горы, окружённые изрядной толпой крокодилообразных и лошадинообразных человеко-тварей, скрылись за склоном в северной стороне, но в то же мгновение там заполыхали зарницы и раздался треск разрываемого полотна, это вступили в дело воспитанники и коллеги армейского майора. Особенно выделялся голос ручного пулемёта.
Прибой человеко-тварьной толпы докатился и до Андреевой группы. Перед ним возник лошадинообразный монстр, в трёхпалой лапе он держал подобие кинжала. Трёхметровая фигура встала как вкопанная и, вглядываясь в глаза Андрея, наклоняя голову, взмахнула рукой, тут же получила две дырки между глаз. Пока она падала, капитан свалил ещё двух монстров. Присутствующая в их группе одутловатая старуха-казашка с визгом рубила упавшие головы. Зачищала. На Зыряновскую группу вышли существ пятьдесят, но через три минуты они уже лежали на земле, два сержанта из патрульного стреляли на пять с плюсом.
Тогда вся толпа человеко-тварей ломанулась в сторону включённых фар засады, но там их встретил работающий как робот сержант Жихарев и его друзья из областной стрелковой команды. Толпа была огромной, и возникала опасность, что ребята просто не успевали перезаряжаться, напор был силён, и когда передние под выстрелами образовали баррикаду, по ним, а заодно и по крыше автобуса твари рванулись за препятствие. Это увидел и Великий двадцать первый магистр и понял, что он этого не учёл и, видимо, всё сейчас рухнет.
Но из-за леска, на пригорке, запрыгали столбы света фар и выехал милицейский уазик. Он мгновенно развернулся, из него посыпались служивые и человек с перевязанной рукой. Они тут же, защищаясь машиной, открыли по бегущим ураганный огонь.
«Марков с ребятами, и вовремя», - подумал Андрей. Он подошёл к одутловатой зелёной старухе и, дотронувшись до плеча, показал на работу марковцев. Та, вглядевшись, махнула согласно головой и побежала к ним. Кому-то надо было зачищать.
Толпа тварей стала заметно меньше, но как-то более расползшаяся. И с востока из-за холмов и безымянной речки виднелись всполохи и слышалась стрельба.
«Ну, теперь управимся, - подумал Андрей, - только бы больше не искрило».
И напрасно. В тот же момент тумкнуло.
Зырянов на этот раз схватил за рукав напарника и, крикнув второму, побежал в сторону от места обороны.
Вовремя! Потому что там, в городе, на том месте, где они всегда появлялись, начали рваться мелкокалиберные снаряды, выстреливаемые из броневика местной полиции. Он и два сержанта бежали по пустой, оцепленной полицией улице в сторону толпы зевак за оцеплением. А вслед рвались снарядики автоматической пушки. Толпа заорала, развернулась и тоже побежала, а внутри её и милиционеры.
Над головами свистели снаряды. Рядом с Андреем бежала женщина-лошадь в короткой юбочке и на высоких каблучках. Каблук сломался, и женщина упала, продемонстрировав свое кружевное белье. Андрей увидел ужас в её глазах. Он протянул руку, очаровательный монстр не раздумывая схватилась за руку капитана своими мягкими подвижными ладонями-копытцами, поднялась, кокетливо одергиваясь, и вовремя. На это место плюхнулся человек-динозавр весом килограммов триста.
Нарастающий гул паровозного слива вернул милиционеров на поле.
Они довольно далеко отбежали с прежнего места и находились в северо-западной части поля, почему-то никем не защищённой. Андрей оглянулся. Свежая толпа была больше прежней раз в пять. Два десятка неторопливых гор двигались в разные стороны. На севере, на востоке, у Жихарева в засаде и у Маркова не прекращалась стрельба, слившаяся в сплошной гул.
Сержанты кинулись заряжать пустые магазины, к ним приближалась неслабая толпа с неторопливой горой-динозавром во главе.
Гийом де Боже, двадцать первый Великий, понял, что если зоила не спихнуть в пирамиду, следующий разряд будет последним для человечества. На этот раз их вывалилось тысяч семь, следующий будет пятьдесят, а если ворота откроются настежь, то по миллиону каждые полчаса!
Он подбежал к запыхавшемуся Жаку де Моле.
- Чего медлишь, столкни наконец тело в пирамиду!
- Не открывается, старик, в том-то и дело!
- Ну, признавайся, что там ещё натворил?
- Думаю, субдары мстят, я одного из них приручил! – вызывающе похвастался двадцать третий Магистр.
- Безумец, теперь нам всем крышка!
- Вам, вернее, этим, тебе-то что, ты же бессмертный, или как? – заинтересовался Великий магистр.
- Или как! – ответил второй Великий магистр.
- Так я и знал! – огорченно воскликнул Жак де Моле. - Так и знал! Все это басни про жизнь вечную!
- Что же теперь, плюнуть на всех этих? – он показал на медсестёр, перевязывающих раненого священника.
- Быстрей! – закричал Гийом де Боже, делая выпад против трёхметрового крокодилоголового монстра.
- Но как? Я не знаю, что делать! – с натугой ответил Жак де Моле, протыкая в виде помощи этого крокодилоголового.
- Хватай зоила, кричи имя субдара, наверняка ведь знаешь, и прыгай вместе с ним! - И видя недоумение во взгляде Жака де Моле, крикнул: - Здесь как-нибудь сами управимся, я поведу братьев-тамплиеров !
- Ну смотри, старик! Сделаю, как просишь, но предупреждаю - больше мне не попадайся! – и Великий магистр Жак де Моле, легко взвалив на плечо дубового зоила и закричав во всё горло:
«Милюд!», скрылся в охотно открывшейся пирамиде.
- Не попадусь! – усмехнулся в усы Великий Гийом де Боже, предвкушая сюрприз, который ожидал его бывшего воспитанника.
- Во имя Невыразимого и Храма Господня, - закричал Великий магистр свой боевой девиз, почти забытый за шестьсот с лишним лет!
И сработало. Видимо, многие из рыцарей ещё помнили его, и сражение вспыхнуло с новой силой, нечисть валилась снопами, ружейная и пистолетная стрельба усилилась. За буграми, где протекала полуречка, разгорелось с новой силой и послышалось: «а-а-а!», это ребята второй роты пошли в атаку, и многочисленная, но не управляемая никем толпа монстров дрогнула и побежала. Даже один из громадин-динозавров от скорого передвижения по склону завалился, запутавшись в своих ногах, на спину и трубил как иерихонская труба, чем усиливал панику среди уродов. Вся толпа рванула по кругу в сторону светящихся фар, там их встретили марковцы с присоединившимися стрелками сержанта Жихарева, но перед ними была навалена баррикада такой величины, что это стадо двинулось дальше, гонимое уазиком полковника Маркова с захлёбывающимся пулемётом из боковой двери.
Вся эта волна тварей нашла выход там, где, без зачистильщика, капитан Зырянов и его ребята заканчивали по четвёртому патронташу. Двустволки выбраны были удачно, заряд летел кучной массой, и, попав, отрывал куски плоти, валил очередного монстра через голову. Их было столько, что милиционеры почти не целились. Тревожило, что стволы были уже малинового цвета и должны вот-вот заклинить. Так и есть! Очередные гильзы остались в стволе. Он бросил ружьё и выдернул из-под мышки девятимиллиметрового друга, но машинально оглянулся.
Позади навалился молчаливый разноцветный вал.
«Это конец», - подумал Андрей.
И действительно, секундной задержки хватило, чтобы набегавший лошадиноголовый кинжалом задел плечо, и хотя от удара палец рефлекторно нажал на спусковую скобу, а голова обидчика, дёрнувшись, стала на двенадцать граммов тяжелее, второй «оскалившийся» всё-таки дотянулся до живота капитана своим клинком. Падая вместе с навалившимся монстром, Андрей заметил краем глаза пролетающий над ним шерстяной матрас с четырьмя громадными лапами.
«Откуда здесь собаки?» – была его светлая мысль, дальше темнота.
Большая, голов в триста, собачья свора, ведомая громадным метисом Мишкой, с ходу врубилась в почувствовавших удачу монстров. Собаки рвали нечисть в клочья, валили, вцепившись в горла, перекусывали и отрывали трёхпалые ладони с мечами. Своей свирепой, бешеной отвагой, которую люди почему-то считают инстинктом, они устроили ещё большую баррикаду. Затормозили движение стада и обратили на себя внимание генерала и других офицеров.
Подлетел уазик с пулемётом, и дело начало склоняться в нашу пользу!
Дальше пошло добивание, потому что и с севера, от землеустроительного рва, послышалось дружное: «а-а-а!».
Батальон суетливого майора знал своё дело, и умело загнал парнокопытных, копытных, лапных и хвостатых в долину полуречки и добивал остатки. Каждому медленному монстру-горе досталось по ручной гранате, четырёхметровые человеко-быки, человеко-лошади и человеко-крокодилы сопротивлялись дольше всех, свирепо бросаясь на пулемёт, от злости они иногда даже дрались между собой.
Армейский майор был суетлив, но профессионален, из его ребят никто не пострадал, а вот батюшки из-за фатального пренебрежения к смерти потеряли половину, погибли и несколько милиционеров. Когда за полуречкой ещё работал пулемёт, Андрея вытащили из-под огромной собачищи, которая вцепилась в горло оскалившемуся мертвому быко-монстру, в боках у неё торчали два кинжала. Это был абориген Мишка.
Капитан ещё дышал, когда генерал сам разорвал на нём рубашку и поданным сестрой милосердия бинтом обматывал ему поясницу, когда поддерживающая Андрея в сидячем положении сестра капнула ему на лицо горячей слезинкой, Андрей открыл мутные глаза и улыбнулся. Он в последний момент узнал синенькую с тремя красными стёклышками резинку, стягивающую кончик выбившейся белой косы.
- Не мучайте его, оставьте, видите - отходит, - глухо произнёс Великий магистр, встав на колено и заглянув в стекленеющие глаза однополчанина. Он положил ладонь ему на голову и произнёс:
- Божьим словом прощение грехов земных и вечный покой воину Андрею. Аминь! – И добавил:
- Спасибо, друг, ты нас всех, и живых, и мёртвых, и тех, кто ещё не родился, выручил!
Магистр встал с колена.
На востоке появилась малиновая полоска чистого неба.
Все поле, докуда хватало глаз, было завалено получеловеческой нечистью, из-за холма раздавались одиночные выстрелы, а со стороны темнеющего леса слышался лай и грызня. Несомненно, кое-кто из монстров всё же прорвался!
- Надо спешить, - решительно взял меч в руки Магистр, - сейчас братья-рыцари закончат зачистку и надо всех монстров собрать в центре поля.
- Зачем? – удивился генерал, - сейчас экскаваторы пригоним и там, на месте, зароем. Это быстрей и безопасней.
- Нет, всех надо в кучу, сегодня ночью их заберут, лучше помогите этих пододвинуть! – он указал на взорванную, но ещё шевелящую лапами монстро-гору.
- Не забывайте, товарищ генерал, что за дрянь у них в жилах, новые хозяева жизни непременно воспользуются. Нет, всех в центр! Всех!
Солдатское оцепление вокруг поля весь день не пускало рвавшихся к разорванной в трёх местах высоковольтной линии электропередачи электриков, ни с ишимской, ни с петропавловской стороны.
- Что у вас тут, учения? – спрашивали они у уставших и перемазанных пороховой гарью солдатиков. Им очень хотелось посмотреть, что там таскают за собой по полю армейские грузовики и милицейские уазики...
…Двадцать третий Великий магистр ордена тамплиеров резко открыл глаза, и пока зрение привыкало, осмотрелся по сторонам. Он ничего не узнавал. Это, скорее, не пентхаус, а подвал.
- Какого чёрта! – чуть не вырвалось у него, но тут же он увидел медленно подходящего и улыбающегося человека.
Судя по огромному, острому носу это был не Генрих де Оне.
- Какого дьявола, что вам надо? – воскликнул Жак де Моле и резко поднялся в своём сосновом ящике. Он потянул правую руку к лицу, но не смог. Острый обруч наручника, прикованного цепью к стене, впился в запястье! И сразу Магистр вспомнил этот нос, он принадлежал рыцарю Гийому де Ногаре, хранителю королевской печати и главному личному врагу Ордена.
Великий магистр Жак де Моле понял всё…
…В середине мая было уже тепло, рестораны и кафе вынесли столики на улицу под навесы. За уличным столиком «Генерала Корнилова» сидели четверо.
Виктор Андреевич Зотов, Зоя Семёновна Лаврова, её муж Михаил Иванович Коротков и Владимир Кузьмич Марков.
В солнечный полдень ветерок едва шевелил молодую листву и бумажные салфетки в длинном пластмассовом стакане.
- Помянем наших ребят, - произнёс генерал, поднимая красивый бокал со ста граммами. Все встали и молча выпили.
К бордюру подъехала знакомая «конторская» «Волга», из неё вышли два человека.
Подполковник Мухаметшин Владимир Рахимьянович и старший лейтенант Малыгин Михаил Сергеевич. Они, улыбаясь, подошли к сидящим, тепло поздоровались и, приставив два стула, присели к компании.
Официант мгновенно принёс нехватающую посуду и приборы. Генерал налил по второй.
- Сегодня сорок дней, помянем наших ребят и всех, кто в тот день сложил голову на этом поле.
- И ребят с патрульного батальона и ребят из госпиталя, - добавил Владимир Рахимьянович.
И все, встав, одобрительно выпили по сто граммов, закусили фирменным салатом с мясом.
- Что там слышно про этого гада? - спросил генерал.
- Тихо и глухо, товарищ генерал, - ответил Миша Малыгин.
- Взорвали вход в это убежище. Сам в бегах, наверное, с этими подался, - старлей намекнул на рыцарей.
- Глупости, он где-то здесь в городе ползает, ему нельзя далеко от ворот. – Генерал стукнул рукой по столу: - Как я тогда всех «этих» не просмотрел по лицам?
- Мы все не просмотрели, - успокоил его Мухаметшин, - но согласен, он где-то недалеко.
- Давайте сегодня не будем плохое вспоминать, - всех остановила Лаврова, зная, куда заведёт начатый разговор.
Солнце светило ей в лицо, и она немного наклонялась, ловя тень жидкой листвы, все время силясь рассмотреть стоящего за дорогой в тени дома и давно за ними наблюдавшего немолодого человека…