Две недели сентябрьского Крыма остались во вчера...
Балкон уютной алуштинской гостиницы. Качающийся над морским зеркалом рассветный солнечный шар. Багровый, алый, розовато — желтый и, наконец, нестерпимо, до рези в глазах, жидко и жгуче золотой.
Бьющиеся в затейливом танце пенистые волны. Шуршащие галечные пляжи с бесконечными рядами белых лежаков.
Шумная набережная, загроможденная кучей палаток, киосков, точек питания на любой карман. Немудрящие развлекательные аттракционы. Круглосуточная пропасть народу на каждом шагу. И повсюду только русская речь.
Кипарисово - пальмовая полутень небольшого парка, приютившая испуганную тишину.
...В раскинувшемся же на сотню гектаров Никитском ботаническом саду тишина царит и правит.
Безмолвно блестит узкая листва оливковой рощи. Причудливо изгибаются голокожие земляничники. Почти бесшумно колышутся стебли столетнего китайского бамбука. Он цветет лишь один раз, сразу после этого умирая. Поэтому в Китае цветение бамбука ассоциируется с трауром. Уходят за горизонт аллеи редких разновидностей кедров, сосен, тисов, кипарисов, пальм.
А цветы! Чуть увядшие, источающие сладкий аромат бесчисленные бутоны роз. Огромные поляны алых, белых, оранжевых канн. Пышные кусты персидской сирени.
Вдоль дорожки рядками лежат выкопанные юкки. Двое мужчин в серых комбинезонах рубят их для рассадки. Экскурсовод по ходу замечает, что из юкки делалась первая джинсовая ткань. Очень прочная и износостойкая. Но и очень дорогая.
Нас ведут к редкостям сада - тысячелетнему фисташковому дереву, пятисотлетнему секвойядендрону гигантскому, или мамонтову дереву, которое может вырасти до ста метров и жить четыре тысячи лет.
Здесь же итальянская сосна-пиния, к которой приклеилась борода Карабаса-Барабаса на съемках фильма "Буратино". Сохранившийся пруд черепахи Тортиллы и домик Мальвины.
Южный бархатный вечер спускается с гор. Именно к вечеру, когда спадает поток туристов, нам советовали побывать возле Ласточкиного гнезда.
Сказка, взметнувшаяся над морем, будоражит людское воображение и фантазию третью сотню лет.
Первый её хозяин, был, несомненно, великий романтик. Ведь он не только выбрал это экзотическое место для дома, но еще назвал его "Замок любви".
Была ли реальная история любви? Хранила ли богиня утренней зари Аврора, именем которой названа скала, счастье двух любящих сердец? Доподлинно это неизвестно. Но есть масса других предположений.
Например то, что здесь было святилище богини Девы, которой поклонялись местные аборигены – тавры. А ещё якобы росло особое дерево. Прямо из каменного монолита, пробив отверстие, равное диаметру ствола.
Кто знает...
Живут в Крыму легенды об отчаянных парнях, решающихся на прыжки с Аврориной скалы. По одной из них храбрый джигит на потеху публике завязывал обреченной лошади глаза, садился верхом, разгонялся и прыгал в море, пролетая по воздуху все сорок метров! Оставаясь невредимым, выплывал на берег, кланялся зрителям, небрежно принимал награду. Потом покупал новую лошадь и готовился к очередному прыжку.
Говорят, что при прыжке на человеке разрывается одежда, будто подсеченная бритвой…
Всерьез рассказывают и о молодом ялтинце, уже в наше время бросившемся со скалы после ссоры с женой. Сердце могло остановиться еще в полете, но сработал многолетний навык: выросший у моря, человек много раз прыгал со скал и обрывов. Он выпрямился, развел руки, полетел отвесно вниз, подправляя траекторию в воздушном потоке, вошел в море точно головой и остался жив.
...За свою долгую историю дом на скале переходил из рук в руки, каждый раз видоизменяясь. Получил название «Ласточкино гнездо», стал каменным. А в 1914 году превратился в миниатюрный готический замок из серого крымского известняка и желтого евпаторийского камня.
В период НЭПа в замке достроили открытую террасу и восстановили открытый до революции ресторан.
Ночью двенадцатого сентября 1927 года близ берегов Ялты произошло сильное землетрясение. Каменные глыбы срывались со скал, круша все на своем пути. Даже гора Аю-Даг сползла в море . Часть Аврориной скалы обрушилась и по ней прошла глубокая трещина. В башне "Ласточкиного гнезда» образовались две огромных бреши. Терраса нависла над пропастью.
Здание восстановили только через сорок лет.
Зачарованные, мы долго стоим на смотровой площадке. А спускаясь вниз, все оглядываемся на волшебный замок, парящий над морской стихией в лучах мощных прожекторов.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/10/20/325