Первый раз позировать мне довелось в пору моей юности. Я старшеклассница, провожу лето в военном доме-отдыха Бетта, где работает мой папа. Здесь же на практике студенты, будущие художники. За теннисным столом знакомлюсь с одним из них. Вадим старше меня, я — школьница, он — студент. Я часто вижу его с мольбертом, или с папкой для набросков. Уговорила показать наброски моря, гор и нашей спортплощадки, даже есть набросок меня во время игры в настольный теннис. Как-то на пляже, мы плавали, загорали, и Вадим сделал набросок меня, лежащей на гальке под лучами солнца. Затем Вадим попросил позировать ему. Он начал делать наброски моего портрета. С шутками, да прибаутками. Молодость, атмосфера лета, отдыха не располагала к длительному позированию. В разные дни и в разное время Вадим сделал несколько набросков. На них я была разной: задумчивой, печальной, веселой и бесшабашной. На одном из набросков Вадиму удалось передать выражение моих глаз.
Время отдыха закончилось. Мы разъехались, не обменявшись ни адресами, ни номерами телефонов. Больше мне не довелось увидеть Вадима. Не знаю я и историю выполненных набросков.
Меня посылают в командировку в Москву. Приятельница предложила остановиться у ее брата. Я воспользовалась приглашением. Брат Володя с женой Таней оказались очень гостеприимными людьми. Встретили тепло и непринужденно, что совсем несвойственно москвичам. Они — люди творческие, Володя художник, Таня архитектор. Когда у меня выдалось время, они показали мне свою Москву, наземную в отличие от того, как воспринимают ее приезжие, которые передвигаются на метро, все под землей, да под землей.
Живут мои новые знакомые в жилом комплексе «Алые паруса» близ станции метро «Щукинская» на месте бывшей деревни Щукино, которая находилась на высоком берегу Москвы-реки. Возле деревни существовал брод через реку Москву. На этом месте ещё в III тысячелетии до нашей эры жили люди, о чём свидетельствует раскопки. Название деревни происходит от неканонического имени Щука, отмеченного в частности в новгородских берестяных грамотах и принадлежавшего кому-то из её ранних владельцев. В советское время территория района была частично включена в черту города (Октябрьское поле), частично оставалась в составе области (Козловский уезд, Кунцевский район). В Щукине работал колхоз, а на Октябрьском поле были построены кварталы двух-трёхэтажной застройки. Географию района существенно изменила постройка канала имени Москвы в 1935—1938 годах. Тогда же, в 1938, в деревню Щукино пришёл трамвай.
В 1930-е годы в Щукине на участке в 400 га был заложен Институт экспериментальной медицины. В 1943 недостроенные корпуса и земля были переданы под устройство «Лаборатории измерительных приборов Академии Наук» (ЛИПАН) — ядерного центра, предшественника Курчатовского института.
Летом 1941 года Щукино оказалось на кратчайшей трассе подлёта немецких бомбардировщиков к Москве. На месте, где сейчас стоит больница № 6, была развернута 24-я зенитная батарея. На противоположном берегу канала, у платформы «Трикотажная», разместили аэростаты заграждения.
После войны и до начала массовой застройки 1960-х годов в районе продолжилось жилое строительство в районе Октябрьского Поля (уже в 5 этажей) и развитие научных учреждений. Рядом с Курчатовским институтом возник современный институт неорганических материалов имени А. А. Бочвара; две «атомные» территории разделил «проезд двух академиков». Рядом, по улице Расплетина, был заложен НИИ приборостроения, а к северу, по современной улице Гамалеи — институт вирусологии и эпидемиологии. По современным улицам Рогова, Пехотной и Авиационной построили коттеджные городки для руководства институтов (сохранился только квартал по Пехотной улице; два других снесли в начале 1980-х). Была построена больница № 6, работавшая на атомный проект, на Новощукинской, и закрытые госпитали по улице Курчатова. Отдельные «сталинские» дома появились на Живописной улице, площади Курчатова, площади Жадова и примыкающих к ним улицах.
Массовая (вначале пятиэтажная) застройка Щукина затронула саму деревню Щукино. Она в целом завершилась в 1970-е годы; в начале 1980-х строились только отдельные типовые дома (на месте вышеупомянутого коттеджного городка по улице Рогова). В конце 1970-х массовое строительство переместилось западнее, в Строгино, куда в 1981 был проложен Строгинский мост.
На территории района расположены два крупных торгово-развлекательных центра — «Пятая авеню» и «Щука». Сейчас Щукино это современный район Москвы с парком, пляжем, где можно отдохнуть после трудовой недели.
В один из вечеров Володя пригласил меня в свою мастерскую, которая располагалась в мансардном этаже в одном из соседних домов. Мастерскую он снимал вместе с двумя другими художниками.
Я никогда не была в подобной мастерской и смотрела на всё с любопытством.
На стене висели наброски каких-то картин. На одном из столов, рядом с книгами, стояла огромная деревянная кукла, у которой руки и ноги были на шарнирах и могли сгибаться.
Про куклу Володя объяснил, что это манекен, он помогает изучать различные позы человека, чтобы верно передавать их на портрете.
Было несколько мольбертов — подставок для картин. На одном из мольбертов стоял холст, туго натянутый на деревянную раму. Холст — светлый, чистый. На нём пока ничего не было нарисовано, и оттого он казался загадочным. Володя подошел именно к этому мольберту.
Здесь же была приготовлена палитра. Ящик с красками и кистями. Кисти самые разные: тонкие и широкие, жёсткие и мягкие. Видно, понадобится не одна кисть.
Всё было особенным в этой мастерской. Даже запах. Незнакомый и приятный. Запах мастерской живописцев!
Володя предложил написать мой портрет. Он усадил меня на стул, подставил мне под ноги скамеечку и сказал, чтобы я сидела спокойно.
— Модель не должна шевелиться, — повторил он строго.
Володя в первый вечер работал долго. Он рисовал на холсте, что-то стирал, подправлял. Подходил ко мне поближе, разглядывал меня, садился, о чём-то думал и опять принимался рисовать. И только потом он взялся за краски.
Вы когда -нибудь пробовали посидеть полчасика без движения в одной позе? А минут сорок? А пятьдесят?
Вечер тянулся медленно, я старалась думать о приятном, и вот он все же закончился. Потирая затекшие ноги и руки, я сожалела, что согласилась позировать.
Так продолжалось несколько вечеров. Володя писал и иногда рассказывал мне о том, как сложно писать портреты. Сегодня можно, условно говоря, купить цифровой фотоаппарат и делать в фотошопе реалистичные портреты не хуже Репина. Поэтому художникам платят не за «красивые цветочки», а за концепции. И тут очень важна лично позиция того, кого отображают, его образ, то, что он несет в мир. Без духовности художник навсегда останется «технарем», прекрасным и никому не интересным рисовальщиком, поскольку мастерство требует внутреннего наполнения – того, что называются жизнью в творчестве.
Настоящий художник заботится не только о внешнем сходстве. Он всегда старается передать характер человека. Поэтому, работая, размышляет: «Что за человек перед ним? Какой он — красивый, добрый, строгий или смешливый, а может быть, скуповатый или хитрый? Чем отличается от других людей? Что любит? Чем занимается? О чём думает?»
Время моей командировки подошел к концу. Володя не отдал мне портрет, сказал, что его нужно доработать. Он даже не показал мне его. История этого портрета мне тоже неизвестна, так как мои знакомые покинули нашу страну и живут сейчас в Австралии. У меня нет с ними связи ни по телефону, ни по скайпу.