Ни на следующий день, ни через неделю Лёшка не появился. Он не провожал её на уроки, не встречал после школы. От этого Василике стало грустно. Пусть бы он, как в прошлом году, звал её «принцессой на горошине». Она на самом деле напоминала себе горошину в толстой рыжей шубке, особенно когда поскользнулась и долго катилась по скользкой дорожке.
Пусть бы говорил, что от её музыки коты разбегаются во все стороны. А все эти шутки с жуками, лягушками и ящерицами она может стерпеть.
И не надо носить её скрипку, не надо улыбаться и шутить, что она ростом скоро догонит фонарный столб. Может быть, стоило выполнить его просьбу и сыграть ему что-нибудь задорное и весёлое, одну из своих музыкальных шуток, например ту, что так нравится бабушке, думала Лика, возвращаясь из школы. Она останавливалась у подъезда, где он жил, и долго смотрела на закрытые двери, вдруг сейчас они откроются и он выйдет ей навстречу.
Месяц безоблачного счастья стал прятаться за тёмными тучами. Яркие воспоминания солнечных дней, когда Лёшка забрасывал её ворохом осенних листьев, вызывали на глазах слёзы, на неё накатила хандра.
Кто же мог знать, что мальчишка исчезнет. Она с таким усердием занималась, чтобы удивить его на концерте, что не подумала обменяться с ним телефонами. Она даже не знает, понравился ли ему концерт.
А тут ещё Валя на перемене посмеялась над ней: «Такие легкие пьесы, как у тебя, я бы и сама смогла сыграть», и с Ниной Лика поссорилась. Лучшая подруга упрекнула её, что та последнее время только и говорит о Лёшке. А с кем она может поделиться своим горем, как не с лучшей подругой.
- Мальчишки все одинаковые, и Лешка твой не исключение. Он давно забыл о тебе, - с ревностью в голосе заявила Нина.
- Ты его просто не знаешь, - пыталась вступиться за мальчика Лика. Ей не хотелось в это верить.
- Гордей обещал звонить и не звонит, обещал писать и не пишет.
- Может быть он адрес твой потерял. Позвони ему первая или напиши.
- И не подумаю.
А я бы позвонила, будь у меня Лешкин адрес, - подумала Лика. Вот уже несколько дней подруги не разговаривают.
В этот вечер Василике совсем не хотелось учить уроки, играть на скрипке тоже не хотелось, ей даже читать не хотелось. Боль в груди не проходила. Чем больше она думала о мальчике, тем больше ей хотелось плакать.
- Внучка, ты почему не занимаешься? На скрипке сегодня не играла. Думаешь, выступила на концерте и можно отдыхать?
- Ску-учно, - протянула в ответ Лика, - я всё это уже сто лет играю.
- Тогда поиграй ещё сто лет. Твой труд не пропадёт даром.
Раздался звонок. Василика бросилась к телефону.
- Мамочка, я так рада тебя слышать. Да, у меня всё хорошо, и на концерте я хорошо выступила, и Владимир Петрович меня похвалил, у меня новая большая скрипка, и бабуле я помогаю, наверное, буду отличницей, если постараюсь, - старалась успокоить родителей дочка.
- Дай мне трубку, егоза.
Василика передала трубку бабушке. Она была уверена, что бабуля нажалуется, скажет, что Лика совсем отбилась от рук, уроки не готовит и на скрипке не играет. Евдокия Ивановна, наоборот, расхваливала Василику.
После окончания разговора она посмотрела на внучку.
- Не стану я расстраивать родителей жалобами. Им там и так не сладко. Операции делают под пулями в ужасных условиях.
- Почему ты не сказала им, чтобы они возвращались, я так по ним соскучилась?
- Когда ты была маленькой, сильно болела. Твои родители молились и пообещали, если ты выздоровеешь, они поедут в самые отдалённые уголки планеты, чтобы спасать людей. Вот уже год они выполняют своё обещание. Нам с тобой стоит только ждать. Я уверена, когда они приедут, ты порадуешь их своими успехами. Расскажи, что с тобой случилось?
- Ничего не случилось.
- Я же вижу.
- Помнишь мальчика, которого я пригласила на концерт?
- Как не помнить. Его весь двор знает, и вся детвора обходит стороной. Только тебе вздумалось с ним подружиться.
- Да мы и не дружили, он несколько раз провожал меня до школы и несколько раз встречал после уроков. Это про него ты сказала, что у мальчишки доброе сердце. Лёшка пропал куда-то, вот уже две недели я его не видела, - Лика потянулась к скрипке.
- Может быть, он опять связался с плохой компанией? - Евдокия Ивановна посмотрела на грустное лицо внучки.
- Но он мне обещал, что завязал, так на него подействовала моя музыка, - вздохнула Лика, «и мой подарок», подумала она.
- Где он мог тебя слышать?
- Лёшка признался, что часто стоял под моими окнами и слушал, как я играю.
- Ты его не увидишь больше. Его отцу предложили хорошую работу. Вот они и уехали.
- Как уехали? Куда?
- Этого я не знаю. Ложись спать. Утром я подниму тебя рано, чтобы ты выучила уроки.
Василика ушла в свою комнату, легла в постель и плакала, пока не заснула. Утром она проснулась от необычного ощущения: что-то изменилось.
Вся комната была залита белым светом.
Ура! Зима!
Лика подбежала к окну. За окном большими хлопьями падал снег. Снежные крыши, снежные деревья, прохожие идут – всё обсыпано снегом. На ветку дерева села ворона, сбросив на землю пушистый снежный ком.
Сыплется, сыплется снег - вот и зима пришла. Ах, Лёшка уехал, кто же покатает меня на санках, вздохнула Лика. Ей не надо рано идти в школу. Сегодня с утра репетиция объединенного общешкольного хора, а она в хоре не поет, она играет в оркестре. У них репетиция вечером.
Как хорошо, что идёт снег, пусть зима заморозит её грусть. Лика берет скрипку. Ей хочется сыграть что-то такое мягкое и снежное, спокойное и немного грустное. Вот тихо падает снег, вот мальчишка бросил в девочку снежком, она весело смеётся, вот скрипнули полозья санок, кто-то скользит на коньках, сверкает лёд, и ветер свистит в ушах.
Лика играет и вдруг останавливается в недоумении. Что же это она играла? Нет, это не импровизация, это что-то своё, личное, навеянное грустью и первым снегом. Может, стоит записать. Она достает нотную тетрадь и быстро записывает то, что у неё получилось. Она снова и снова берётся за скрипку, ловит ускользающую мелодию. Вот бы сыграть её Лёшке, думает она. Где же ты, странный мальчишка, вспоминает ли обо меня? На глаза снова навернулись слезы, и сердце в груди сжалось.
В комнате становится тихо. Лисёнок - маленький рыжий котёнок, подаренный тем же Лёшкой, потянулся, показывал розовый язычок.
«Муррр», - запел он свою песенку, спрыгнул с постели и потерся о ноги девочки. «Муррр», - хочу молочка.
- Идём, моя лакомка. - Лика взяла котёнка на руки и пошла на кухню. Кухня пахла жареной колбаской и пирожками.
- Что это ты играла, внучка, что-то радостное и в то же время грустное?
- Это я так прощалась с Лёшкой и встречала зиму.
- Гавриленко не продали квартиру, так что могут ещё вернуться.
- Когда это будет…
- Хватит грустить. Давай завтракать.
Евдокия Ивановна наливает чай.
«Легко сказать: давай не грустить», - думает Лика. Она бы и рада забыть мальчишку, только вот он никак не забывается, так и стоит перед глазами.
Дурак, какой дурак, почему не простился, не сказал, что уезжает, драчун и забияка. Она идёт в ванную комнату, чтобы скрыть слёзы от бабушки, потому что они непрерывным потоком льются из глаз.
У неё снова чёрная полоса, и, наверное, уже никогда она не сможет дойти до белой.
Продолжение следует http://www.proza.ru/2016/10/09/485