Вечер провели у телевизора. Со мной он не разговаривал, только когда измеряла ему давление, давала лекарства; пентальгин уже слабо помогал, употреблял каждый час.
Боль терпел.
Я ушла в спальню, легла. Устала за день. Он скоро пришел ко мне, лег рядом и обнял одной рукой. "Птенчик мой..." - только и сказал, вздохнув.
Не повинился мне о своих изменах... Не считал нужным?.. Ведь, я же ему сказала, что все знаю, даже простила... а он прощения не попросил.
Потом его стала донимать изжога. Понял, как я мучалась когда-то. Теперь эта "прелесть" перешла к нему. Стало тошнить, рвать... Не мог больше ложиться... Приходилось сидеть в кресле. Опять открылось кровотечение, неукротимое. Изо рта все выливалось в банку. Каждые три-пять минут. Черная жидкость.
Асцит нарастал. Давление шкалило. Тяжело было смотреть на это, а каково ему?.. Терпит. Сам виноват. Любовью жизнь свою гробит. Все с любовницей переписывался.
Я на Николая очень была обижена. И никакого сочувствия к нему не испытывала. Сам натворил - вот и пожинай свои плоды. Все для него была плохая. За пьянством и блудством меня не замечал. не ныжна была. Только в роли обслуги. Накормить, подстричь, постирать...
Вот теперь сидит в кресле с банкой, рядом ведро, чтобы не бегать в туалет.
Пьет травы, мухомор на спирту, баты... Понатащили ему всего, на целый день всякого питья учителя из его школы, бабушки из хора, знакомые...
Сестра Ксана со своими рецептами, деревенские яйца принесла... Коля пил их сырыми. Ничего утешительного я не могла сказать Ксане, да она и сама видела. "Таял" Коля на глазах, с каждым днем.
Процессы болезни прогрессировали. Похудел очень. Весь желтый. Я посадила его в подушки. Так было легче ему. Асцит не давал покоя. жидкость переполняла его, давила на диафрагму, вызывала одышку, сердечные перебои. Все терпел: высокое давление, боли... Я колола ему обезболивающий раствор.
продолжение следует...