Ирена Печерская
Школьный учитель
Глава 1
Наде снилось, что она приехала к Инке на дачу, никого дома не за-
стала и пошла к реке. Она стояла над обрывом, поросшим старыми искрив-
ленными липами, и смотрела вниз. На самом берегу, лицом к ней, стояли
обнявшись и смеясь, как на старой фотографии, молодые мама и папа.
Берег был покрыт крупной галькой, а вместо узкой Клязьмы до самого
горизонта расстилалось зеленое море с белыми барашками. Надя побежала по тропинке вниз, обогнула хорошо ей знакомую липу с почти горизон-
тальным стволом, на котором они с Инкой всегда сидят. Мама и папа пе-
рестали смеяться и серьёзно смотрели на бегущую к ним Надю. Но когда
она добежала, оказалось, что они стоят на островке, от берега их от-
деляет вода. Она хотела броситься в воду, но вдруг увидела, что остро-
вок уплывает. Надя закричала, замахала руками, и родители тоже стали
махать руками с улыбками, как будто отплыли на пароходе. Островок уплыл в море и скрылся из глаз...
Она проснулась от собственного крика и долго не могла придти в себя. После маминой смерти ей часто снилось, что мама куда-то уходит или уезжает на каком-то неизвестном поезде, и Надя больше не может её найти, но такого ужасного в своей невыразимой печали сна ещё не бывала.
Она заставляет себя сделать зарядку, принять холодный душ. Есть ей не хочется, она пьёт кофе с бубликом и думает о делах, намеченных на сегодняшнее воскресенье. Нужно закончить проверку сочинений и съездить к Лебедевой. Нет, сначала к Лебедевой : эту даму нужно застать дома утром, позже она может уйти.
Женя Лебедев почти отличник и не значится в числе нарушителей дисциплины, поэтому на родительских собраниях о нём говорят мало. То, что хочет сказать Надя его матери, не совсем уместно для собрания.
Дверь открывает сама Лебедева, молодая на вид женщина спортивного типа в брюках модного покроя и пушистом свитере. Её холодноватые глаза смотрят на Надо с удивлением. У дверей стоит наготове пара лыж, судя по размеру, самой Лебедевой.
Разговор не получается. Все Надины слова о том, что Женя тревожит её своей обособленностью от ребят, что к товарищам он относится с хорошо скрытым пренебрежением, что отсутствие конфликтов в этом случае - зловещий симптом, потому что вытекает из его тайного высокомерия - всё разбивается о вежливое равнодушие Лебедевой, так хорошо знакомое Наде и пугающее её в Жене.
- Что ж, если у человека мало иллюзий, ему не грозят разочарования, -отвечает Лебедева, улыбкой давая понять, что это отчасти шутка.
- Душевная холодность - это одиночество, - серьёзно говорит Надя, не принимая шутки.
- Ну, это не совсем так. Женя выше других по уму и развитию, вы са¬ми это говорили. - Красивая ухоженная рука Лебедевой опускается на Надину, как бы смягчая сказанное, но не дотрагивается до неё, ограничива¬ясь неким символическим жестом. - Вероятно, они ему просто не особенно интересны.
- Как же может быть, чтобы сорок разных ребят были неинтересны? Да каждый из них чем-то интересен.
Лебедева смотрит на Надю, как смотрят взрослые на ребёнка, говорящего глупости. Надя решает"перейти на личности", чтобы как-то пробить стену, которой загородилась от неё эта женщина:
- Скажите, у вас есть друзья? Такие, которым вы что угодно можете отдать, которым готовы помочь при любых обстоятельствах?
Лебедева отвечает, чуть улыбаясь.
- Да, у меня есть друзья. Правда, я понимаю дружбу не совсем так, как вы. Без вашей восторженности. Но, мне кажется, восторженность не обязательна для всех?
Две женщины примерно одного возраста, кажущиеся значительно моложе своих лет ( одна - потому что ещё не жила, другая - потому что сумела жить так, чтобы не стариться), сидят друг против друга. Взгляд Лебедевой медленно уходит в сторону и останавливается на циферблате старин¬ных напольных часов. Надя встает.
- Восторженность, конечно, не обязательна. Но интерес к людям очень желателен. Для самого Жени. Мне жаль, что вы не хотите меня понять.
Лебедева молча, чуть разводит руками, как бы извиняясь за свою непо¬нятливость.
Возвращаясь домой пешком, Надя размышляет о том, что есть, оказывается, две вежливости; к одной прибегают для того, чтобы не обижать окру¬жающих, вторая - броня для самого себя. Она пытается представить себе, кем может стать для людей бронирований Женя - умный, холодный, целе¬устремлённым лично для себя и к тому же очень красивый. Ей становится страшно от мысли, что через четыре месяца сна выпустит в жизнь челове-ка с таким набором качеств.
В почтовом ящике Надю ожидает письмо от тёти Ани, старшей сестры матери. Тётка поздравляет Надю с днём рождения и советует ей "не капризничать" и завести семью, пока не поздно. В бестолковом старушечь¬ем письме советы переплелись с похвалами Наде и с воспоминаниями о том, как Надина мать тоже долго выбирала мужа, а в конце концов выбрала не¬стоящего человека, Надиного отца - поэта, которого почти не печатали.,
Глава 2
Не дочитав, Надя с досадой суёт письмо в ящик стола, подходит к зеркалу. В нём отражается продолговатое лицо с румянцем, с пепельными завитками на высоком лбу и с ясными, чистыми глазами, какие бывают только у очень хороших семнадцатилетних девушек. Надя давно считает, что именно в глазах кроется причина её неуспехов на личном фронте. Ещё Вовка Белоцерковский, институтский товарищ, дразнил Надю:
- У тебя глаза молочные. Бывает, зубы молочные остаются на всю жизнь, а у тебя глаза остались. Такое недоразумение...
Вовка был влюблён в неё, об этом знали и Зоя, и Инка, но Наде тогда было совсем не до него. В это же время Надя "упустила" старого ленин¬градского знакомого мичмана Валеру, высокого красивого парня с бело¬курыми усиками и мелкими, тесно вбитыми зубами. Аккуратный и серьёзный японовед Всеволод Михайлович, которому так благоволила мама, долго не хотел верить, что не сумеет завоевать Надю. Он засыпал её шоколадом и театральными билетами, заливал духами ко всем праздникам, но из этого тоже ничего не вышло. К сожалению, все эти люди ничем не походили на Георгия Петровича. Никто из них не был так необидно насмешлив и тонко ироничен, ни у кого не было таких всё понимающих светлокарих глаз с искорками и густых рассыпающихся волос, никто не носил на работу лыж¬ного костюма и не обладал такой неиссякаемой добротой к людям и ЖИВОТНЫМ. Разве можно было представить себе Всеволода Михайловича стоящим среди улицы возле чужой собаки и долго расспрашивающим её польщенного хозяина, первый раз встреченного, о её вкусах и характере? А Валера вряд ли прервал бы урок для того, чтобы перевязать руку школьной нянечке. Кто ещё, кроме Георгия Петровича, мог, презрев все педагогические инструкции, раздавать направо и налево дружелюбные шлепки и тумаки, чтобы разъединить на составные части клубок дерущихся на школьном дворе пятиклассников, и приговаривать нарочито сердитым голосом: Ну хватит! Кончайте, звери, выяснять отношения, а то всех отколочу!" Все другие мужчины были чужими, непонятными, ненужными Наде, она даже видела их не совсем чётко, будто через пыльное стекло...
Глава 3.
Надя достаёт из книжного шкафа выпускную фотографию своего класса и вспоминает свою первую любовь.
У нас, в девятом "А" почти все девчонки были влюблены в Димку Рого¬зина. Наверное, поэтому никто не обратил особого внимания на приход в школу Георгия Петровича.
Я полюбила его на первом же уроке физики. Это было третьего сентября, день был жаркий, солнце палило, как в июле, и в кабинете было не продохнуть. Мы сидели сонные и потели в своих формах, ожидая прихода семидесятилетнего Кис-Кисыча, а он всё не шел.
Дверь открылась, вошел незнакомый смуглый парень в тенниске. Он оглядел нас и сказал :"Познакомимся ?" таким неофициальным тоном, как будто дело происходило не в школе, а где-нибудь в парке культуры. Мы даже не сразу поняли, кто он.
На выпускном вечере, когда закончились речи и все сидели за столом, Георгий Петрович наливал нам вино и шутя предсказывал будущее по ла¬дони. Димке он нагадал карьеру киноактера, Гале Любилкиной - должность директора московского зоопарка, а мне - профессора литературы. Я сказала:
- Возьмите меня лучше к себе лаборантом...
Что-то промелькнуло в его глазах, какое-то понимание. Все замолчали ,переглядываясь.
- Зачем это тебе? - спросил он вполголоса. - Физик из тебя не получится, да и место это пока занято.
- Я не хочу уходить из школы, я люблю... школу, - бормотала я - Вожатая не нужна, нянечки не нужны, я уже спрашивала...
- Вот и будешь преподавать литературу, когда Пётр Кириллыч уйдёт на пенсию. Алло, Пётр Кириллыч ! - позвал он громко. - Вас устроит такой преемник, как Надя ?
- Вполне.- Литератор сухо наклонил седую голову.
- Вот и хорошо. А пока будешь ходить к нам в гости.
Глава 4
В гости я ходила три года подряд по два раза в месяц : чаще ходить было просто неудобно. Иногда мы с ним ели винегрет с колбасой в нашем милом школьном буфете, иногда сидели в учительской. Второе мне нрави¬лось меньше : здесь всегда были учителя, они приветливо меня встреча¬ли, им нужно было что-то говорить, и я злилась на них и на Георгия Петровича за то, что не приглашает меня в физкабинет, где в это время никого не было.
В институтской жизни я участвовала пассивно, как участвует бревно в движений реки. Как при этом мне удавалось хорошо учиться и быть на хорошем счету даже в общественной работе, до сих пор не понимаю.
В конце летней сессии я в последний раз пришла в школу. Шли экза¬мены, все куда-то спешили, и никто не обратил на меня внимания. В физкабинете было пусто и пыльно, весь пол был усыпан шпаргалками. Я села на своё место, посидела...
Вошли Света-вожатая и незнакомая учительница младших классов. Они внесли ведро с пионами, поставили его на стол и стали прилаживать в середину какую-то открытку.
- Банальная надпись, - сказала Света. - Не могли придумать поинте¬реснее ?
- Директриса сама писала, - ответила учительница.
Я вышла и спустилась в учительскую. Там сидел один Пётр Кирилла, он встал мне навстречу.
- Пришли поздравить Геогия Петровича ? - спросил он, пожимая мне руку.
- С чем ?
- Он вчера женился, вы не знаете?
Я немного постояла молча перед Петром Кириллычем, потом повернулась и пошла к двери. Я всё шла и шла, и никак не могла дойти до этой проклятой двери. Потом всё-таки дошла...
Больше я никогда не приходила в свою школу.
Глава 5
... В соседней квартире бьют часы шесть раз. Надя откладывает по¬следнее сочинение и начинает собираться к Инке. Сегодня там будет Зоя со своим школьным другом. Зоя и Инка хотят познакомить его с Надей : вдруг из этого что-нибудь выйдет. Год назад его бросила жена, ушла к его товарищу. Зоя очень жалеет его за неудачливость, болезни и незащищённость.
Надя, конечно, не верит, что из такого искусственного знакомства может родиться любовь. Тот, кто полюбит Надю и кого она полюбит, может только сам придти неизвестно откуда. И Кадя верит, что он в конце кон¬цов придёт без чьей бы то ни было помощи. Но отказаться от знакомства Надя не решилась : девочки бы обиделись. Да и вообще, почему не попы¬таться ? Чем черт не шутит...
- Явилась ? - ворчливо произносит Инка, открывая Наде дверь. - Почти час тебя дожидаемся. Причёску не могла сделать ?
- Незачем.
- Дурёха. Красивая девка, а на голове какая-то мочалка.
в прихожей тусклая лампочка, как во времена войны. Всегда у них что-нибудь не по-людски : Инка со своими больными ногами не поспевает везде. На ней самой красивое японское кимоно, которое делает толстую Инку совсем квадратной, и совершенно растоптанные, отороченные когда-то белым мехом шлёпанцы, похожие на большие оладьи.
- Инка, что это у тебя на ногах ? Может быть, купить тебе что-нибудь поприличней ?
- А, идите вы... из-за ваших дел чтоб я ещё мучила ноги. Кстати, Надя, - Инка переходит на шепот, - мужичок очень хороший, ты присмот¬рись. И вообще, будь поживей, повеселей...
- Ладно, мне вполне хватает тётиных поучений.
За столом сидят рядом Зоя и незнакомый худой мужчина. Он встаёт, пожимает Наде руку и говорит высоким тенором :
- Алик... Очень приятно.
Инка сразу начинает тараторить. Она из тех женщин, что умеют пого¬ворить, и потому считает своим долгом помогать в разговоре другим. Часто она помогает прочим собеседникам даже больше, чем это требуется : Инке чуть-чуть не хватает такта.
Все-таки общий разговор не клеится.
Надя спрашивает :
- А где Виктор ?
Инка быстро рассказывает о срочном деле. Надя ругает себя, зачем
спросила : ясно ведь, что Виктор опять психовал и ушел из дому назло Инке. Из-под серванта выглядывает белый черепок. Ого, шторм был девятибалльный - с битьём тарелок...
Алик говорит о своей работе. Он геолог, много лет подряд ездил в экспедиции, а теперь перестал из-за язвы желудка. Так что конец ро¬мантике ...
- Ничего, Аличек, ты ещё будешь здоров, ещё наездишься в своё поле - говорит Зоя, гладя его по руке и по-бабьи жалостливо заглядывая ему в лицо. Алик невесело улыбается.
Инка садится на своего конька - начинает рассказывать о дочери. Он; вспоминает забавные случаи из дества Жанны. Сейчас семнадцатилетняя Жанна, студентка иняза - существо с классической русалочьей внешностью. Прохожие на улице часто останавливаются и оторопело смотрят ей вслед, а один знакомый Виктора, приехавший из Ташкента впервые увидевший Жанну, сказал : "Я никогда не был сторонником паранджи, но сегодня я понял, что в отдельных случаях надеть на женщину паранджу - значит совершить акт гуманности". Дома Жанна бывает редко, но не потому, что много занимается. В детстве её считали вундеркиндом, а Инка до сих пор верит, что из неё выйдет что-то необыкновенное.
Надя в третий раз слышит рассказ о том, как Жанна принесла на урок в шестой класс "Происхождение семьи, частной собственности и государ¬ства" , как исторична отобрала книгу и стала убеждать Жанну, что она ещё не может понять Энгельса, и как Жанна в пылу полемики очень толко¬во изложила ей суть теории пунктуальной семьи, отчего впечатлитель¬ной старушке стало дурно, а ребятам в классе очень весело.
Алик не уловил, в чем соль анекдота, и Зоя, раньше получившая от Инки на этот счёт специальные разъяснения, рвётся поделиться своими знаниями с другом детства. Выслушав подробности семейных отношений в далёком прошлом, Алик заметно мрачнеет : видимо, они напомнили ему что-то очень неприятное.
- Забавная история, - грустно говорит он, допивает чай и прощает¬ся. Надя и Зоя выходят вместе с ним.
Глава 6
Во дворе их встречает холодный ветер, засыпающий лица колючей пылью. Воцаряется молчание, которое нарушает Зоя.
- Господи, когда эта несчастная Инка расстанется, наконец, со своим психом, - вздыхает она. - Двадцать лет женщина живёт, как в Белых Столбах. Она уже сама стала ненормальная. У него пунктик - измены. А у неё ж в мыслях никогда не было! С больными ногами, с та¬кой фигурой - нашел Клеопатру, идиот!
Надя жалеет, что нельзя толкнуть простодушную Зою, идущую от неё далеко. Обсуждать Инкину жизнь она считает совершенно неуместным.
- Наверное, были примеры! - живо откликается Алик. Странно, он, кажется, не прочь развить предложенную тему.
-Примеры ! Мало ли какие бывают примеры ! А ты верь ! - горячится Зоя.
- Иногда это трудно, если много примеров...
- Алик, вы любите лыжи ? - перебивает Надя. Оказывается, после сложного перелома ноги Алик больше не может ходить на лыжах.
- А есть у вас хобби ? - делает Надя ещё одну попытку завязать соответствующую случаю беседу.
- Книги, если их можно назвать хобби.
- Собираете или подписываетесь?
- Нет, просто читаю, - с еле заметной издёвкой отвечает Алик. - Приношу из библиотеки, читаю и уношу назад. Вот таким путём...
Разговор обрывается, потому что Алику нужно к автобусу, а Наде и Зое к метро.
- Будьте здоровы! - бодро говорит Алик, и в первый раз за весь вечер его лицо принимает довольное, даже радостное выражение.
В поезде метро Зоя начинает зевать. Она трёт глаза и щёки, чтобы не заснуть.
- Совсем я не высыпаюсь. Несколько раз засыпала в транспорте, уезжала на край города. Срам, честное слово... Ложусь после двенадцати, а в шесть нужно вставать, завтрак готовить... - Ложись пораньше.
-Не получается. На всех купить, сварить, убрать, постирать... Стирка особенно замучила - трое мужичков... Читаю только в отпуске, совсем одичала. В кино не помню когда была... Но ты, Надюша, обязательно должна выйти замуж, - заключает Зоя с очаровательной непоследовательностью. - И ты обязательно выйдешь. Ты ведь из нас самая красивая...
Зоя рассказывает о детях, о муже. Надя ненавидит Зоиного мужа. Нет, он не ревнив; пожалуй, было бы неплохо, если бы он когда-нибудь хоть немного поревновал. Это очень спокойный и даже добродушный человек. Он объявил Зое, что в наше время полного равноправия мужу и жене следует поровну вкладывать семейный бюджет свои деньги. Раз Зоя зарабатыва¬ет 120 рублей, он будет давать на расходы ту же сумку. Куда деваются остальные 100 рублей его заработка, можно только догадываться. У них двое мальчишек, которых нужно хорошо кормить и одевать и которые то теряют шапки, то ломают лыжи, чем держат Зою в вечной панике, что ей не хватит на расходы. Надя и Инка ненавидят этого холеного здоро¬вяка в дубленке за то, что никакие чрезвычайные обстоятельстве в семье ни разу не заставили его переступить через магическое число 120.
Зоя выходит, и дальше Надя едет одна. На душе у неё тяжело, она не¬довольна собой. К чему было это знакомство? Жить нужно естественно, не делая жалких попыток обмануть судьбу....
Поезд останавливается у площади Революции, против окна фигура пограничника. И сразу Наде вспоминается её вторая любовь.
Глава 8
В театр на дневной спектакль я попала случайно - по "лишнему билетику". Пьеса оказалась нудной, с бесконечными спорами из ничего, и я с жалостью смотрела на хороших актеров.
Какой-то мужчина с большой родинкой, напоминающей боб, несколько раз оглянулся; он сидел в переднем ряду и кого-то искал в зале. Его лицо, мне показалось, знакомим, особенно эта родинка, но я долго не могла вспомнить, где его видела.
В старом доме? до второго класса я очень дружила с Мишкой. Ещё в нашем дворе была толстая девчонка Радка, изгой двора, всегда гулявшая с бабушкой. Ни в какие игре её никогда не принимали, и даже разговаривать с ней считалось дурным тоном. Бабушка дипломатически заговаривала с нами, а мы в ответ сразу же разбегались, потому что знали : сейчас попросит принять в игру свою Радочку.
Но в наших играх с Мишкой Радка часто фигурировала : мы по очереди сочиняли о ней разные истории. Игра так и называлась: "про Радку", и придумал её Мишка.
- Чур, первая про Радку! - кричала я, увидав во дворе Мишку. И начинались длинные, ни с чем не сообразные сочинения, в которых Радка всегда сказывалась глупой, жадной, злой, вредной и трусливой, чего, кстати, в реальной Радке совсем не было. Когда я уставала, Мишка ме¬ня сменял. Гадкая Радка в наших историях под конец бывала наказана по всем правилам классицизма, о котором мы, конечно, не имели понятия.
В антракте я подошла к мужчине с родинкой и сказала:
- Первая про Радку ?
Невероятное изумление затопило его лицо :
- Надька ! Неужели ты ?..
Мы ходили по весенней Москве и разговаривали сразу обо всём. Как после долгого путешествия, мы торопились всё рассказать друг другу.
- Ты что, не замужем ? - спросил Мишка.
- Нет.
- Странно. Ты такая красивая, просто неузнаваемая. Очень странно. Как же так получилось ?
- А ВОТ так и получилось. А ты?
Мишка замялся.
- Ой, у меня всё получилось по - идиотски... Я женился на женщине
с ребёнком. Что есть девочка, узнал перед регистрации!: она скрыла, спрятала у родителем в Зеленограде... Вообще-то я её знал давно, но три года меня здесь не было, я уезжал. Откуда мне было знать, что здесь без меня делается?
- Ну ? И что же дальше ?
- Дальше я удочерил девочку. А потом понял, что жить с нем не смо¬гу. Понимаешь, умираю от тоски. Она такая пресная, вялая, голос ти¬хи, без выражения... Ну, не женщина, в какая-то... капа. Ушел. Сейчас я У брата обретаюсь. Ты помнишь моего Сашку? Вот у него я и живу. Ребёнку помогаю, конечно... Да ладно, давай о чём-нибудь по¬веселее...
Очень я тогда пожалела неосмотрительного Мишку....
За неделю до Мишкиного возвращения из двухмесячной командировки я объявила маме о наших с ним планах. Ошеломлённая мама сразу вызвала Инку.
Глава 10
- Я не понимаю, как ты можешь выйти за него замуж, если он женат? - начала мама разбор дела, притворяясь, что рассматривает через замёрз¬шее стекло наружный градусник.
- А он не женат, он живёт у брата, - ответила я с вызовом.
- Но ведь он не развёлся?
- Нет, не развёлся.
- А почему?
- Я же тебе объясняла: развод ему помешал бы по службе. Нельзя ему разводиться, понимаешь? Бывают такие положения.
- Но зарегистрироваться с тобой он не сможет?
- Да кому это нужно !
- Что ты скажешь на это? - обратилась мама к Инке.
- Хм, по крайней мере оригинально.
- Да, очень оригинально - быть пятым колесом в чужой телеге.
- Да нет же никакой телеги! Эта женщина с ним хитрила, скрыла от него ребёнка. Он её не любит, не уважает. Ошибся человек, что же, теперь делать? Можно подумать, что всё дело в бумажке. Формализм какой-то разводишь!
Мама посмотрела на меня с холодным интересом, будто в первый раз увидела, и сказала:
- Всё это мне не нравится.
- Мне тоже, - прибавила Инка.
- Инка, - разозлилась я, - как тебе не стыдно? Маму можно понять, но ты то почему не хочешь видеть вещи такими, как они есть ?
- А я не знаю, какие они есть, эти вещи. Я только знаю, какими их видишь ты. - Она сжала свои толстые губы и прошлась по комнате.
Мамины глаза следили за ней, и в них читалась последняя надежда - на Инкин ум и здравый смысл. То и другое мама всегда очень ценила в Инке.
- Не для тебя вся эта история, Надя, - сказала Инка. - Я ещё могла бы впутаться во что-нибудь подобное : я в своих корнях простая баба, плебс У меня наследственная закалка : мою бабку дед избивал, моя мать всю жизнь прожила с алкоголиком, и я могу перенести очень многое. А ты - потомственная интеллигентка, мимоза, нервы у тебя тонкие. Чуть что не так, ведь ты же изойдёшь переживаниями.
- дурацкая теория. Ты такая же интеллигентка, как я, а может быть и побольше.
- Я не о том. Я интеллигентка первого поколения, меня трудно сломил Может быть, даже невозможно. - Она повернулась ко мне боком, и я вдруг увидела в ней силу, которой раньше никогда не замечала. В Инке было что-то прекрасное, гордое и непобедимое, она была как земля, как сама жизнь. И даже её полнота показалась мне в этот момент красивой и нужной Я в удивлении смотрела на новую для меня Инку, забыв даже о теме нашего спора.
- Чем занимается Мишкина жена ? Что ты о ней знаешь ? - спросила Инка.
- Она инженер, работает на ГПЗ. Я вообще-то не очень расспрашивала.
- Вот-вот, так я и думала. Красиво, интеллигентно, а главное -удобно. Для Мишки, я имею в виду. А вот я, плебс, расспросила бы под¬робнейшим образом. Она Мишкину Фамилию носит?
- Кажется. Да какое всё это имеет значение?
Инка не ответила. Они с мамой обменялись продолжительным взглядом, значение которого я поняла через несколько дней, в тот памятный понедельник, который стал для меня таким тяжелым днём.
Глава 11.
Утром Инка позвонила мне в школу и предложила встретиться в метро, у Площади Революции, у фигуры пограничника. На все мои вопросы она отвечала, что всё расскажет при встрече.
Пришла она с опозданием, лицо у неё было какое-то красное, вообще не её лицо. Она начала издалека :
- Ты, Надя, поступай как хочешь, по нельзя жить с закрытыми глаза¬ми. По крайней мере нужно знать, на что идёшь.
- О чём это ты?
- Есть такое правило: чтобы понять, нужно выслушать обе стороны. Я ничего не понимала.
- Инка, ты что-то не в себе. Давай сядем, и расскажи толком, что случилось.
Инка рассказала толком: она разыскала Мишкину жену и вчера была у неё.
- Понимаешь,- Надя, я сразу, с порога увидала, что это его ребёнок.
У неё здесь (Инка ткнула себя в подбородок) родинка, она как меченая, никакой экспертизы не нужно. И глаза Мишкины - вишни...
Жена ни в чем не обвиняла Мишку, она всё время повторяла : Он хороший, добрый, я его знаю с детства. Только какой-то он не взрослый. Никогда не знаешь, что он сделает. Может все деньги ухлопать мне на подарок, а потом вдруг скажет: "Надоело мне все !" и уйдёт к брату. Он не подлец, просто очень не серьёзный".
- А девочку она скрывала, пока не поняла, что Мишка действительно намерен жениться. Он шибко свободолюбив, и она боялась, что он женится из-за ребёнка, а тогда уж ничего хорошего не жди при его-то характере. Понимаешь. Надя, это ведь меняет дело. Это не обман, это совсем другое. Тебе не кажется ?
Я кивнула. Что-то тяжелое медленно поворачивалось у меня в го¬лове, но это тяжелое ещё не было мыслью.
- А женщина вызывает доверие. Приятная женщина, образчик русской красоты, немножко на Татьяну Доронину похожа. Только имя экзотическое - Рада.
- Как ?! - закричала я. Это была последняя капля. Человека всегда добивает мелочь, деталь... Я чувствована, что у меня стали деревян¬ными губы.
- Надя, что с тобой ? Успокойся! Ну что ты. перестань, Надя. Она смотрела на меня с состраданием, славная, преданная Инка,
готовая для меня сделать многое, даже очень трудное, почти невоз¬можное, но сделавшая и то, чего делать не следовало. Полгода я почти ненавидела Инку за её вмешательство в эту историю. Ведь обманутый ни за что не отвечает, а узнавший правду, берёт на себя груз ответственности за каждый свой шаг. Может быть, и в самом деле "правду нужно закопать, как бешеную собаку", думала я. Но через полгода я поняла, что закапывать правду нельзя» как нельзя закапывать мину. Правду нужно разминировать, так она менее опасна...
Мы вышли из метро на улицу. Инка что-то говорила, но до меня до¬ходили только отдельные фразы :
- Не понимаю, что это за человек ! На подлеца совсем не похож, а всё-таки ведь предатель !
Я наконец смогла ей ответить :
- Нет, он даже не предатель. Просто он играет в жизнь. Знаешь, есть такая игра - "про Радку". Вот он и поиграл В последний раз.
Инка ничего не поняла и смотрела на меня с испугом.
Через полгода после этого черного понедельника Зоя встретила
возле "Детского мира" Мишку с дочкой и с коляской, в которой лежал совсем маленький ребенок. Он ждал жену с покупками, был очень весел, спрашивал про меня, передавал мне большой привет и хвастался, что у него родился сын. Так что, строго говоря, именно это следует считать эпилогом игры "про Радку"...
Глава 12
... Дома Надя принимает ванну и хочет лечь, но приходит соседка Аллачка. Завтра у неё будет Игорь; она для него собралась потушить мясо, а в доме не оказалось ни одной луковицы.
Игорь - Аллочкин любовник. Он женат, детей у него нет. По поне¬дельникам, как считает жена, он задерживается на работе, а на самом деле он бывает у Аллочки. Здесь у него есть и одежа, и журналы, и табак; это как бы филиал его дома.
Надя не поникает, для чего одному мужчине две семьи. Не понимает она и другого : для чего молодой, красивой, здоровой, уверенной в себе женщине полмужа. Но вот чего Надя уж совсем не в состоянии понять : как может не убивавший, не преследуемый законом мирный че¬ловек обречь себя на подпольную жизнь, на двойное существование . За что он себя так ? При реальной возможности развода, при наличии жилья - какая в этом необходимость ?
Однажды она спросила Аллочку :
- Вы, наверное, поженитесь ?
- Исключено, - ответила Аллочка. - Игорь не станет разводиться, лишать себя привычных удобств. У них дача, машина, ценная библиотека и прочее. Да и я, признаться, не горю желанием обзаводиться заботами. Стирка и возня на кухне - этс не для меня. Так что любовь любовью, а жизнь жизнью. Се ля ви.
И тогда Надя задумалась о жене Игоря, с которой она, конечно не знакома. Почему-то ей представилась молчаливая женщина с карими глазами, с небольшим строгим ртом. Наверное, она такая - женщина, олицетворяющая удобства. Ну а сама-то она довольна, счастлива, спокойна?
И однажды начав над этим думать, Надя теперь всегда, представляет себе эту женщину, когда видит Аллочку. Молчаливая женщина, как тень, стоит за спиной у Аллочки.
Когда Аллочка говорит с Надей об Игоре, Надя всегда чувствует неловкость, потому что не знает, как об этом говорить. А Аллочка любит поговорить об Игоре.
В старом доме у Нади была соседка по квартире, которую все, и взрос¬лые и дети, звали тётей Нюшей. Муж тёти Нюши был осуждён за участие в ограблении магазина. Тётя Нюша рассказывала об этом так, как будто грабёж - самое обычное житейское дело. Она охотно сообщала соседкам подробности этого неудачного предприятия, и если осуждала что-то, то лишь недостаточную умелость грабителей :
- Свет зажгли, дураки-то эти. Свет с улицы и увидали. Надя тогда спросила её :
- Разве вам не стыдно ?
Тётя Нюша ответила философски :
- Ах, девочка, ты ещё не понимаешь : жизнь прожить - не поле перейти.
Впервые тогда восьмилетняя Надя испугалась жизни. Испугалась, что жизнь может быть нечистой, жестокой, страшной. Выразить словами это она тогда ещё не могла, но это чувство иногда возвращалось к ней позже как приступ сердечном тоски. И всегда в таких случаях вспоминалась тётя Нюша - некий символ нечистоты и неразборчивости в средствах.. А теперь хорошенькая, добрая Аллочка, всегда готовая помочь непрактично Наде советом, покупающая для неё продукты, когда она болеет, иногда мучительно напоминает Наде тётю Нюшу. Это ужасно неприятно. Надя уговаривает себя, что просто не понимает реальной жизни, витает в облаках, и что виной всему - её молочные глаза... Часто ей удаётся убедить себя в этом, но бывают случаи, когда на неё находит почти отчаяние. Ну почему, почему эта се ля ви такая? Разве она не может, не должна быть другой? Такой, чтобы в ней легко радостно жилось Наде, Зое, Инке и всем молчаливым женщинам, а не тёте Нюше и Аллочке. От этих мыслей у Нади начинает болеть голова, на её тумбочке появляется бутылочка с рациональном, и она даёт себе слово больше никогда не думать о жизни, о той жизни, которая "се ля ви" и которую" прожить - не поле перейти"...
Снабдив Аллочку луком и закрыв за ней дверь, Надя включает тор¬шер, ложится и открывает книгу. Стихи любимого поэта успокаивают Надю, освобождают от неприятных впечатлений дня. Она снова верит, что жизнь прекрасна, раз есть в ней такие высокие мысли, правдивые слова. Потом она думает о том, что жизнь - это большая сюрпризная коробка, в которой упакованы наши дни. Что где-то в этой коробке лежит и её день...
И с этой мыслью она засыпает.