Работа многих лесничеств того времени была связана с непосредственным тушением лесных пожаров. Тогда это было настоящее лесное хозяйство. Время, когда пожары случались чаще всего, обозначалось соответственно.
Оно и сейчас так же называется. Время, в которое пожары могут происходить вообще, называют пожароопасный сезон, а когда нет дождей и опасность пожаров повышается, то наступает пожароопасный период. Три лета подряд, которые я работал в Липовском лесничестве Свердловской области были сплошным пожароопасным периодом.
Лесные работы все нужно было выполнять в свои сроки. Только зимой относительно спокойное время наступало. Разве что в конце года могло потребоваться выполнить какие-нибудь рубки, если до этого не все объёмы были выполнены. Ещё продолжались рубки ухода, а лесничество начинало готовить технику к весенним лесокультурным работам. И противопожарным.
В первое лето мне, приехавшему сюда из центральной полосы России, пришлось привыкать к непривычному ритму, а, особенно, к большим объёмам проводимых работ. Малочисленное по штату лесничество, состоявшее из десяти обходов и двух мастерских участков, выполняло объёмы, на порядок большие, чем там, в европейской части. Из постоянных рабочих в штате состоял только конюх, выполнявший так же функции истопника и уборщицы. Других постоянных рабочих не было. Запомнилась цифра объёмов посадки лесных культур последнего года моей работы в этом лесничестве. За весну Посадили 132 гектара культур, получившие при приёмке оценку: культуры «хорошего» и «отличного» качества. Ни одного гектара не смогла забраковать проверяющая из лесхоза, придирчиво обследовавшая каждый участок. Добросовестно и добротно работали лесники того времени в этом лесничестве.
Гореть леса начинали сразу же вслед за посадкой лесных культур. У нас по плану разгар работ по уходу за этими самыми культурами, уходы в молодняках, отводы десятков тысяч кубометров сплошных рубок для леспромхоза и химлесхоза, отводы тысяч гектаров рубок ухода, мужикам на сенокос бы поскорее освободиться, а леса начинали гореть.
- Верховые пожары у вас бывают? – поинтересовался однажды у местных, зная о таких пожарах только из теории.
- Семнадцать лет назад был последний. С запада шёл, хорошо, река остановила. А до реки отсюда километров пятнадцать будет. Гул пожара задолго до приближения к реке слышали, а в деревне ещё месяца два было нечем дышать.
О низовых пожарах можно было не спрашивать. Почти повсеместно встречались деревья, закопчённые снизу метра на два. И это нагляднее всего показывало, где и какой интенсивности проходили низовые пожары.
Леса Липовского лесничества сплошь состояли из сосняка. Только маленькие пятнышки на окрашенном плане лесонасаждений показывали наличие участков других пород лесных деревьев, пихты и берёзы. Сами же сосняки были чистые, практически на 100% состоявшие из соснового древостоя. Его охраняли, его отводили в рубки ухода и для сплошных рубок.
Там, где сосняки были приспевающими, велась подсочка живицы силами химлесхоза. После нескольких лет подсочки почти от самого низа и до высоты метров 5 оставалась на стволе сплошная рана, залитая смолой – кара. Кара резалась специальным резаком – хаком. Прорезался центральный желобок, и две наклонные бороздки по обе стороны. Периодически наносились новые бороздки в течение летнего сезона, по которым стекала живица в прикреплённые внизу центрального желобка жестяные воронки. После прекращения работ по подсочке эти кары заплывали смолой и очень легко загорались, если пламя лесного пожара до них дотягивалось. Потому я так подробно их описываю.
Загорались леса стабильно по пятницам и субботам. Наступали выходные, местный люд валил в тайгу по своим рыбачье-охотничьим делам да грибным промыслам. Отдыхая на природе, разжигали костры, часто не окапывая кострище, не полностью его затушив, отправлялись домой. А потом ветерок раздувал из маленького костерка большой лесной пожар. И поднимались над лесом чёрные дымы, отличающиеся от дымов, которые даёт горящая луговая трава. От горения травы дым обычно белёсый.
Для обнаружения пожара в каждом лесничестве всё лето дежурили временные пожарные сторожа. Держали связь по телефону и рации, должны были регулярно залезать на вышки, которые стояли почти возле каждого лесничества, а также встречались в лесу. При центральной конторе лесхоза вышка была высотой 40 метров, там наблюдатель сидел весь день. На неё я не попал ни разу, а вот на свою вышку, высотой двадцать пять метров, лазить приходилось частенько, особенно по-первости.
- Кто на связи? – раздавался звонок из центральной конторы или из одного из лесничеств, - у вас лес горит, - и называлось направление в градусах из их точки наблюдения.
Всё, все остальные дела бросались, уточнялось место возгорания, в течение пятнадцати минут снаряжалась и выезжала бригада на тушение. Маленькие пожары тушили своими силами, на тушение большого пожара иногда приезжала техника из центральной конторы. Но большие пожары случались редко, обычно успевали локализовать пожар на небольшой площади. Некоторые пожары запомнились особенно.
- Кто на связи? – в трубке телефона услышал медленную речь нашего инженера по охране и защите леса.
- Помощник лесничего, - отвечаю ему.
- Ж-ди-те, Ва-ле-рий Па-вло-вич, мы сейчас на пожарной машине к вам выезжаем, - и называет квартал, в котором у нас обнаружено очередное загорание.
Инженер как человек был мужик хороший, но как работник, очень медлителен и доставал своим тугодумством. Что же, делать нечего, начальство приказало, ждём. Надежда на вторую бригаду, со второго мастерского участка, которая к месту загорания поближе, может они быстрее там окажутся.
Дождались , выехали колонной. На развилке остановились оглядеться. С нашей сопки были видны два купола дыма, один чуть ниже другого. Опираясь на опыт лесников, уточняю у бригадира, где вернее всего горит. Тот показывает на купол, который повыше, но инженер приказывает повернуть к куполу, что пониже.
- Там го-рит, я з-на-ю!
Даю своим команду приотстать и ехать к верхнему куполу, а сам сажусь в машину к этому «знатоку» и около часа мы ползаем по лесу в сплошном дыму, так и не обнаруживая очаг загорания. Когда инженеру стало очевидно, что пожар нам не найти, осторожно предлагаю вернуться и поехать туда, где уже вовсю тушат ручными ранцевыми опрыскивателями лесники нашего лесничества. Приехали вовремя. В том смысле, что лесники локализацию пожара уже заканчивали.
Пару раз за три этих лета, что я там проработал, были пожары, которые пришлось опахивать трактором, присланным из лесхоза. Мощным плугом, навешенным спереди, он проделывал глубокую борозду глубиной до пятидесяти сантиметров и шириной метра полтора. Нам оставалось только не дать перекинуться огню через эту борозду. Заправишь двухведёрный ранцевый опрыскиватель и бежишь вдоль горящей кромки, успевая сбить огонь на участке длиной метров в десять, пятнадцать. Потом вдоль кромки пожара бежит следующий человек. Заливая эту же кромку в тех местах, где огонь вновь появился, и успевая обычно сбить пламя ещё метрах на десяти. Если бегаешь туда-сюда один, день знойный, ветерок раздувает, то тушишь практически один и тот же участок горящей кромки. Сизифов труд!
Наконец пламя нигде не видно, пожар опахан или окопан вручную, что называется, локализован. Думаете, на этом всё? Как бы не так! В этих сосняках лесной подстилки, опавшей хвои, мха, который летом сухой как порох, общей толщиной сантиметров двадцать. И пока всё это не сгорит, как ни заливай водой, через несколько часов пожар всё равно разгорается. Потому часто приходилось оставаться ночевать в лесу, чтобы утром, когда подует свежий ветерок и снова всё разгорится, продолжить тушение, не давая пожару выйти за окопку-опашку.
Спали прямо в самом пожарище. Днём жара до плюс сорока, а ночью прохлада, ниже десяти градусов. Выберешь место, где куча побольше выгорела, ноги в кирзачах туда закинешь, а сам снаружи от этого кострища свежим воздухом дышишь. К утру нос замерзает, а ноги как варёные от жары, которой пышет пепелище.
Лежишь себе, день прошедший вспоминаешь. Завтрашний день планируешь. Кое-где огонь на деревьях потрескивает, смола на карах выгорает. Иногда разбудит стук упавшего дерева, в котором кара выгорела вместе со стволом.
- Все живы? – спросишь на всякий случай, получив утвердительный ответ, пробуешь кимарить дальше. Если часа четыре за ночь поспишь, уже счастье.
Солнышко встало, ветерок поднимается, и продолжение вчерашнего дня, как новый акт марлезонского балета. Обычно так все выходные и проводили, туша и дотушивая.
А в понедельник начиналась новая рабочая неделя, отводы, уходы и прочие работы. Никаких отгулов не полагалось. За всё небольшой дополнительный отпуск один раз в три года. При этом зарплата была самая низкая в народном хозяйстве. Оклад лесника в этой области был 80 рублей, лесничего – 120, да 15% уральских доплачивали. Тушение пожаров просто входило в обязанности.
Вспоминаю и один из самых нелепых моих пожаров. Это был первый год работы, жена ходила беременная младшей дочкой, числилась пожарным сторожем. Чтобы ей вольнее было, я ставил телефон на подоконник, так что она могла заниматься во дворе домашними делами, оставаясь на связи. Телефон в нашей квартире был спарен с телефоном в конторе, которая была за стенкой двухквартирного кордона, где мы тогда жили.
В этот день я пришёл домой из тайги под утро, оставив людей на ночь окарауливать пожар. Пришёл и просто упал посреди комнаты, не раздеваясь, пробуя хотя бы пару часов поспать. Жена ушла на огород, а меня разбудил телефонный звонок. Кто-то из местных сказал в трубку:
- У вас около конторы лесничества пожар!
Полусонный, вымотавшийся в за прошедшие сутки, я принял этот звонок за розыгрыш.
«Какой пожар может быть? Жена на улице, увидела бы!»
Но вскоре опять кто-то позвонил с таким же сообщением.
Собрался с силами, вышел на двор. Чистое ясное небо и никакого пожара. Решил сходить к жене на огород, а как только стал в промежутке между зданиями, как увидел …
Столб яркого огня, взметнувшегося выше леса, причём рядом с пожарной вышкой! На эту вышку пожарный сторож обязан периодически забираться! Вот это номер!
Схватил топор и, благо, что не раздевался, побежал к загоранию. Вскоре ещё народ набежал из-за реки, из деревни, кинулись мне помогать. Под руками только ветки, от которых проку мало. Вал огня высотой метра два начинает уходить вглубь леса. Куча хвороста на опушке, которая на ветру дала такой высокий факел, быстро сгорела, но усиливающийся ветер раздувал пожар дальше, не давая никаких шансов погасить пламя имеющимися силами. Ещё был риск, что налетевшая помогать пацанва попадёт в пламя, которое ветер крутит то в одну, то в другую сторону.
Спас меня лесничий межколхозного лесничества Рамиль. Я впопыхах совсем забыл, что он недавно пригнал себе пожарную машину и сам на ней разъезжал по лесным делам. Уже не спеша размотали рукава, пацаны с удовольствием ухватили ствол и стали заливать огонь. Рамиль, довольный происходящим, иногда увеличивал напор, отчего детей начинало мотать упругим рукавом.
Вылили тогда весь запас воды, окопали. А каждое утро после этого лесник обхода ходил и дополнительно заливал то, что к утру начинало дымиться. И пока всё до минерализованной полосы не выгорело, оставался риск повторного загорания.
Через неделю позвонил упомянутый выше инженер охраны и защиты леса. О загорании он знал из моего доклада в тот же день, но только сейчас вернулся к этому факту.
- Ва-ле-рий Пав-ло-вич, у меня и-де-я!
И предложил обратиться к Рамилю, у которого «есть пожарная машина, он тебе поможет». Чтобы я делал без такого заботливого начальника!
Много что вспоминается из того периода работы.
Лесной десантник однажды заявился, с просьбой сделать отметку в его документах. Ничего он у нас не тушил, наверное, домой хотел попасть побыстрее, потому и сиганул с парашютом в наши окрестности.
Мужика одного раз наши лесники сильно помяли. Тот ехал по лесу и для развлечения поджог кучку веток, встретившимся лесникам сам об этом сказал, вроде как чтобы не волновались. Ему казалось, что кучка сгорит и на этом всё, а мы потом три дня на этом пожаре «сидели».
Добыл для лесничества резиновую ёмкость для воды. Стало проще тушить загорания. А до этого приходилось на месте отыскивать водоём, снизу вверх бежать к огню, а потом опять вниз, водой заправляться. Теперь же, с ёмкостью, наполненной водой, машину ставили сверху, наполнив опрыскиватели, шли вниз и тушили, а заправляться поднимались вверх налегке.
А ещё тогда же родилась моя младшая, Наташа, почти в день лесника, который отмечается каждое третье воскресенье сентября.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2016/09/17/2028
Читать о Липовском лесничестве сначала:
http://www.proza.ru/2016/01/10/1336