Я увязался за ней как заблудившийся щенок. Она пару раз отгоняла меня зонтом-тростью, но я продолжал путаться у нее под ногами и плутать за ней по городу.
Пошел дождь. Она раскрыла зонт и через пару шагов юркнула в маленькое кафе, прихлопнув меня дверью. Я закрутился у входа и растерялся. Она села за столик у окна, сняла накидку с капюшоном; тогда я впервые ее разглядел.
Когда я крутился за ней по улицам, то видел только её ноги и был уверен, что она - старая японская туристка, из тех, что ходят в белых нитяных чулках и сандалиях с толстенными подошвами. Потому что видел только ее мелькавшие узкие пятки и щиколотки, тонкие, как спички - в тех самых колготках и сандалиях. И ещё увесистую сумку, которая почти волочилась по земле.
Оказалось, что она очень молода и похожа на ребенка. Невероятно красива. Хотя и одета как японская старушка, в чёрное кимоно с большими оранжевыми хризантемами. Шея её обмотана чёрным шелковым платком с длинными кистями - явно подарок бабушки.
И еще дивный цвет лица. Румяные, как спелые персики, щеки. Темные, густые, слегка курчавые волосы цвета лесного ореха. Наверное, она - мулатка с сильно разбавленной негритянской кровью.
Девушка положила зонт на соседний стул, повесила плащ на спинку того же стула. Поставила на колени свою безразмерную сумку, погрузилась в нее с головой и начала вытаскивать из глубин слегка помятые листы бумаги.
Подошла хозяйка кафе. Девушка вынырнула из сумки, заказала что-то и запустила обе руки в недра своего саквояжа. Наконец она вытащила приличную кипу бумаг. Затем выудила старомодные очки. Нацепила их на кончик носа и начала раскладывать листки на столе.
Я ударился о стекло, пытаясь разглядеть их, и успел заметить, что они были исписаны круглым почерком старательной школьницы. Наверняка любовные послания далекому другу. Ооо, как это интересно! Увидеть бы этого друга!... Она услышала меня, подняла удивленное лицо. Дождь стекал по стеклу, я смотрел в ее глаза - светло-зеленые, слегка навыкате, обрамлённые нереально густыми ресницами, как у Лиз Тейлор. Она смотрела на меня, но, конечно, никого не видела.
Хозяйка заведения, похожая на молодую докторшу, принесла поднос с заказом, поставила острожно на угол стола блинчики с вишневым вареньем и кофе. Я уловил запах свежего топленного масла, на котором жарили блины, а также аромат корицы, добавленной в кофе. Девушка кивнула, благодаря и отпуская хозяйку, и сосредоточилась на своих бумагах.
Я отвлекся всего на мгновение, подразнив собаку, выгуливавшую даму в бледно-фиолетовом костюме.
- Фуй! - Крикнула хозяйка псины. - Какая ты глупая, Фаня! Перестань кусать воздух!
Когда я вернулся к окну, девушка помешивала кофе. Потом вдруг быстро застрочила на чистом листе бумаге. Стопку исписанных листков она передвинула на край стола. Тарелка с нетронутыми блинчиками стояла в центре.
В этот момент в кафе зашел новый посетитель - вальяжный, упитанный мужчина с усами, похожими на сардельки. Он так медленно закрывал за собой дверь, что хозяйка кофейни успела подбежать ко входу, чтобы принять солидного клиента.
В этот момент я рванул. Я влетел в кафе со скоростью звука, схватил как можно больше исписанных листков, в последний момент успел прихватить даже тот, на котором она писала (хорошо, что она отвлеклась на джентельмена с сардельками!) и кинулся обратно.
Я не мог унести свою добычу. Меня переполнял такой восторг, что я перемешал письма и неудачно рассыпал их по всей улице. Тот листок, еще недописанный, сделал кульбит и прилип к мокрому стеклу - как раз на уровне глаз хозяйки кафе.
Я впился в текст, стараясь прочитать любовное письмо. Буквы начали расползаться, но письмо ещё не сильно пострадало. Хозяйка кафе тоже забыла обо всем и с интересом читала:
"Я опять сижу в этом чертовой занюханной забегаловке со скудным меню и полулысой хозяйкой. Помнишь её? Она похожа на облезлую ежиху.
Но ты же знаешь, что остальные кафешки в этой дыре еще хуже. Сама не понимаю, как меня сюда занесло. Сегодня дует такой мерзкий ветер, что пришлось укрыться в этом отстое... Еда здесь чуть лучше, чем в других местах, но порции такие маленькие, что, когда я выхожу за дверь, испытываю страшный голод и думаю только об одном: надо срочно еще раз поесть..."