Я посвящаю эту историю созвездию белого Волка.
Если бы я был домом, у меня было бы несколько комнат. Обычные, хорошо обжитые, с вкраплением интересов для каждого конкретного человека. Думаю, их было бы трое. Очень разные, не похожие друг на друга люди, тем не менее успешно сосуществующие вместе. Эта тройка - словно три основные ноты духов, словно трезвучие для мелодии, или гармоничная икебана.
Трое людей живут в этом доме, иногда собираются на кухне, и там ведут тревожные разговоры.
Им мерещится, будто в квартире есть призрак. Хотя никакие внешние факторы этого не выдают. Предметы не движутся, половицы не скрипят, да и гулкого воя не слышно. А всё равно жутко.
Честно говоря, эти три человека правы. Потому что в доме есть четвертая комната, но войти в нее можно только сквозь стену. И там живет нелюдимый и странный тип, обладающий особыми способностями домашней мимикрии.
Присутствие его в квартире делает всё каким-то странным. Более того - апеллируя сферой неосязаемого, он может навести жуткий шорох в душе, не тронув ни одного волоса, ни одной пылинки в привычно устроенном беспорядке.
Другие дома и другие квартиры по своей планировке могут иметь сколько угодно комнат, но невидимые комнаты в стенах встречаются крайне редко. Так что этот парнишка - действительно кое-что исключительное.
У него, конечно, тоже есть свои интересы, привычки и характер.
Я рассказал это, как пример того, как чье-то молчание заполняет пробелы между словами в этих межличностных диалогах. Они чувствуют, они догадываются.. Но они никогда не рассказывают об этом гостям.
Гости привыкли к тому, что странным может быть только видимое - а значит, любой из трех, но не четвертый.
На самом деле видимое просто обнаруживает существование тайны.
Мне говорят, что я странный дом - странные три человека. Даже не представляя, насколько это поверхностно.
Когда четвертый человек идет погулять, его никто не видит, что дает ему особое право быть тем, чем ему угодно. Я бы сказал, что он - воплощение идеи, как таковой. Его способность к свободе - очень любопытная сила.
У четвертого человека нет друзей. Его замечают только дети, наркоманы, и психически нестабильные люди. От части по-этому ему бывает так тяжело.
Время от времени, как дым вычерчивает луч света - любовь обозначает его черты. О нем известно не так уж много: лицо преисполненное спокойствия, гладкое и ясное, словно высеченное из камня, короткие волосы, и не особо высокий рост.
Почему любовь? Потому что любовь цепляется за чудесные вещи. Особенно в самом начале - она наполовину иллюзия, она метафорична. Так что человек, созданный для кошмара, одинаково создан и для любви.
Не так давно мне встретился один парень. Казалось, будто он замечает четвертого человека четче всех остальных. Это было необычно. Тот парень часто курил на балконе, на завершении лета, в мелких брызгах дождя. И вот - дым вычерчивал контур, а вода, преломляя свет, показывала цвета. Так он и рассматривал четвертого человека, оставляя ему и осязаемость, и эфемерность.
И четвертому человеку было здорово рядом с этим парнем. Но жизнь идет там, где она видна. Собственно, четвертый человек никуда и не уходил. И используя свои детальные воспоминания, он отрастил в четвертой комнате идентичный прямоугольный балкон.
Так что иногда, в особо мерзкий Петербургский туман, люди видят на голой стене сталинского здания - одинокий полуразрушенный эркер. Но эта бархатная тоскливая иллюзия списывается ими на особенности городской архитектуры, которой естественны неподходящие вещи в неподходящих местах.
Не берусь судить, но думаю призраки в мире связаны как-то иначе.
Когда гости приходят в дом к троим совершенно разным людям, они невольно отмечают, что те выглядят странно: словно скучают чем-то несуществующим по чему-то незримому.
У них спрашивают: - Как дела?
И с улыбкой, в которой сквозит Джоконда, они кивают, и говорят: - Хорошо, очень даже хорошо, вполне нормально.