Сертификат на идеал

Самолёт из Парижа прилетел в Москву ранним  утром. Семён Маркович отпустил такси у контрольного пункта  при въезде в элитный посёлок и по берёзовой аллее зашагал к загородному дому.


Колокола церкви, недавно построенной на деньги мецената-грешника, словно желая прорваться через пелену смога, издавали  резкие пронзительные звуки. Они на куски резали весеннюю утреннюю прохладу и вызывали чувство такой безнадёжности и тревоги, что некрещёный Семён Маркович перекрестился. На мгновение показалось, что вернулся он с другой планеты, причём вернулся зря.

 
Скромный певчий берёзовой аллеи, скворец  попытался вставить свой тоненький   голосок  в какофонию резких звуков. Не получилось. Недовольно чирикнув, он скрылся в скворечнике. «Прилетели…» - Семён Маркович проводил скворца ласковым взглядом. Вздохнул, позавидовал. С каким удовольствием  поселился бы он по соседству с ним в старом скворечнике, а душу свою заложил за подснежники!


Дом, как всё неизбежное, неожиданно появился за ближним поворотом. На первый взгляд, деревянный, простенький, на самом деле терем в русском стиле 19 века,снизу доверху украшенный резьбой. На высокой крыше, заканчивающейся шпилем, искусно выполненные мастером муляжи лошадиных голов с развевающимися гривами,  балконы и балкончики, почти золотое высокое крыльцо… Сказка. Вот только входить в неё не хотелось.


Преодолев последнюю ступеньку, Семён Маркович оглянулся и  с высоты крыльца обречённо, словно в последний раз, взглянул на небо. Серое, безликое, мрачное, оно оживлялось стаей каркающих ворон. Их было много, так много, что казалось,  они прилетели сюда, чтобы предупредить о грядущей беде. «Накаркают!» - раздражаясь, подумал Семён Маркович  и  решительно вставил ключ в замок тяжёлой резной двери. Тихонько охнув, она, почувствовав хозяйскую руку, открылась. Сняв обувь, на цыпочках хозяин прошёл в свою спальню, в одно мгновение сбросил одежду и,  растворившись под одеялом на огромной кровати, затих.


- Семён, ты? - в дверях появилась жена Алиса. - С приездом, дорогой.


Она сделала несколько шагов к кровати, на ходу развязывая пояс халата.


- Нет-нет, не сейчас… Я устал.  Позже… Я не готов…Ты должна понять… - в несвойственной ему манере залепетал Семён Маркович и натянул на голову одеяло.

 
Алиса… Личико круглое, как шанежка, как сияющее солнышко. Не говорит - поёт. На щеках улыбка прячется в милых  ямочках. Родинки, как в сдобной булочке изюминки. Увидев Семёна  впервые, она, как пушкинская Татьяна,  смутилась «и в мыслях молвила: «Вот он…». Девушка Алиса   поставила цель познакомить с собой Семёна.  Мама избранного тоже её приметила: «Не какая-нибудь вертихвостка с улицы, а проверенный кадр -  коллега». В ЗАГСе, надевая кольцо на пухленький пальчик  Алисы, Семён понял, что перешагнул порог в другую жизнь. Характер у Алисы оказался жестковатым,  да и старше Семёна она на несколько лет. «Так в этом есть  свои  плюсы!» - успокаивал он себя. И  вот уже тридцать лет  прячется Семён за широкой спиной Алисы, поддакивает, улыбается робко и смущённо.

 
И отец, и  мать Семёна  - замечательные люди. Папа учил удивляться миру. «Это, - считал он, -  важнее любых практических навыков, необходимых для  жизни». Мама всегда подставляла сыну своё мягкое удобное плечо.


Как Семён Маркович, он состоялся к сорока годам. Дедушке и бабушке спасибо за наследство, маме  за диплом, тестю   за машину, папе за карьеру, жене за нежность и заботу. Развернув крылья и взмахнув всего несколько раз, он сразу оказался на верхней жёрдочке куриного нашеста. Высокая должность вполне устраивала, хотя ничего общего с полученной профессией не имела. Так не Боги горшки обжигают…

 
Всё хорошо. Семён и Алиса – идеальная пара. Но со временем Семёну Марковичу стало чего-то не хватать. Выйдет он утром на резной балкончик, втянет носом отвратительный воздух,посочувствует маленьким ребятишкам, которые вдыхают вредные элементы, скопившиеся на высоте семидесяти сантиметров, позавидует своему высокому росту, вниз плюнет, нервно закурит и решение примет: «Нужно отсюда линять, и чем быстрее, тем лучше!»


Полистав медицинский справочник, Семён  и болезнь себе выберет, и  страну, где её успешно лечат:  может,  деревенскую  Англию, может, сонную Голландию или экстравагантную Францию.  Перечислит он  Алисе симптомы и, не медля,  отбудет на лечение, напутствуемый добрыми пожеланиями. А работа – не волк, в лес не убежит. Если бы от неё что-нибудь в его жизни зависело…


***
В этом году Семён выбрал Париж. Город  встретил неприветливо, хмуро. Ноябрь устало сгонял с небес  дождь и, как озябший человек,  всё ещё надеялся хотя бы на минутное тепло. Увы!


 Дружные воробьи собирались  на зимовку в Израиль. Сбиваясь в стаю, они становились похожими на жидкую массу, которая парит в небесах, меняет форму, создавая причудливые рисунки, перемещаясь, как единый живой организм. Танцуют! «Можно только позавидовать их единству!» – подумал Семён.


Париж.  Мелькают дома с открытыми террасами, в окнах витрин красуются стильные наряды, навстречу спешат изысканные француженки…


Почувствовав необыкновенную лёгкость, Семён захотел сбросить ответственность за ожидание, нереализованное в семейной жизни. Пришлось  обвинить всех, оправдывая себя, пусть не совсем справедливо оценивая личный вклад в собственную жизнь. Родители сделали его инфантильным. Жена была не «его размера», поэтому приходилось подстраиваться, чтобы лишний раз не раздражаться.


И вот теперь он выпустил себя на свободу, присвоил исключительность и стал таким, каким хотел быть всегда. Одежда от Версаче, дорогие часы, проживание в отеле, поражающем воображение необыкновенной роскошью. Всё, что нужно человеку, здесь. Казалось, отсюда вообще можно не выходить.  Однородная среда для богатых важнее, чем пульс обычной жизни.

 
Однако через несколько дней взгляд Семёна, уставший от роскоши, захотел отдохнуть на зелени Булонского леса. Лес не удивил таинственностью, хотя  седые сумерки, сгущаясь,  на глазах приобретали холодный синеватый оттенок и пытались настроить на романтический лад. Обычный парк, как везде: лоточники расхваливают «яблоки любви», заткнув уши плейерами, шуршат шинами велосипедисты, кучи мусора лежат  возле урн, туда-сюда снуют толпы праздного народа, работают аттракционы, бегают собаки всех мастей, цветочные клумбы раздражают засохшими цветами, навязывает запахи восточная  кухня. Измайловский парк? Или Сокольники?


Прогулка  вглубь леса ещё больше разочаровала Семёна. Типы нетрадиционной ориентации, блуждающие здесь,  делали пошлые намёки.  Орехи, которые он припас для белочек, пришлось съесть самому. К тому же туча, ускорившая наступление сумерек, разразилась напористым мелким дождём.


Дождь расшевелил людской муравейник -  народ поспешил к выходу. Предусмотрительный Семён нажал на кнопку зонта.  Напружинившись,он вырвался из рук и ударил в грудь женщины, не вовремя оглянувшейся назад.


- Пардон, мадам… - Семён бросился к ней с извинениями. – Это хороший знак, мадам, - успокаивал он. -  В русской сказке Иван-царевич так искал невесту. Стрелой, которую он выпустил из лука, завладела лягушка, которая потом стала его женой.


Женщина рассмеялась:


- О! У меня своя история, она сложилась  под влиянием Бальзака. Вы читали его роман «Блеск и нищета куртизанок»?


Семёну, наконец,  удалось справиться с зонтом, и он жестом пригласил незнакомку под его крышу.


- О чём  спрашиваю… - засмущалась она. – Эту книгу Вы не могли не читать. Напомню, красавица-куртизанка была вынуждена скрываться от преследования и только в сумерках могла себе позволить тайную прогулку по  Булонскому лесу. Там её увидел граф и влюбился. Девушке удалось ускользнуть. Встреча состоялась, но финал  печальный. Вот и я решила пройти по  маршруту, где когда-то ходила она, одинокая, в белом платье, как призрак в надвигающихся сумерках… Я ищу своего графа… И вот… Вы… Надеюсь, наш  финал будет другим?


Вдвоём под зонтом тесно. Косой дождь заставил прижаться друг к другу. Её мокрые волосы коснулись его щеки. Минимум косметики, сияющая кожа, сочный румянец и, конечно же, блеск  глаз. Особый шарм создавался настроением и неуёмной энергией. Белый плащ, сумка небольшого размера, подчёркивающая элегантность. Распущенные по плечам  светлые волосы. Игра контрастов в аксессуарах.  Семён  почувствовал волнующий натуральный цитрусовый запах парфюма – последний аккорд, завершающий образ.


- Вы француженка?


- Нет,  русская. В Париже живу  давно. Обстоятельства… Мари, - она протянула руку.


- Семён, - осторожным рукопожатием ответил он. - Это прекрасно, что мы говорим на одном языке.


- Когда Бог изгонял Еву и Адама из рая, наверно, говорил на немецком языке, - предположила Мари.


- В таком случае  Змей искушал Еву наверняка по-французски. Мужчинам необходимо знать этот язык. Надеюсь, Вы мне поможете в этом.


- Думаю, Семён, этот язык Вам не пригодится. Хотя, на всякий случай, нужно владеть, как минимум, тремя. Предполагают, что в раю говорят по-немецки, в аду по-французски, а в чистилище по-русски… Кто знает, куда нас забросит судьба? - она рассмеялась, прикрывая ладошкой рот, наполненный   безукоризненными зубами.


 На щеках Мари заиграли очаровательные ямочки.


- Алиса! – осенний дождь захлебнулся ветром.


Семён звонил жене каждый день, подробно рассказывая о состоянии здоровья, а вечером умирал в объятиях Мари, которая по-прежнему оставалась для него загадкой.


 С деревьев сыпались золотые листья -  мир засиял. Началась «французская» зима с вечной сыростью – мир сиял. Пришла весна, тёплая, ласковая – мир продолжал сиять.
Елисейские поля -  знаменитая парижская авеню, воспетая знаменитыми шансонье, Монмартр с его тайнами и секретами, Нотр-Дам де Пари – духовное сердце Парижа… Мари и Париж приучали  его к красоте.


- Я скоро приеду.  Осталось совсем немного, - обещал Семён жене, разговаривая  по телефону.


Двойная жизнь тяготила. Позвонить? Нет, лучше написать. Бумага, ручка, два конверта. Бумага вытерпит всё. Рука впервые в жизни выводила неумелые строчки:


«Доверимся любви. В ней наше сердце. Оно знает и понимает, что нам нужнее всего. Оно подсказывает, без кого мы не можем жить. Как я хочу тебя обнять, быть всегда рядом, наслаждаться каждым мгновением жизни! Жду встречи. Люблю. Скучаю». Это письмо  Мари...


Другое письмо давалось с большим трудом: Семён писал, зачёркивал и снова писал:
«Спасибо, что была со мной. Прости за грех, за лицемерие, обиды. Я не люблю тебя. Прощай». Это письмо  Алисе...


Семён разложил письма по конвертам, но не успел подписать адреса: раздался телефонный звонок. Звонила Алиса -  Семён не ответил. Она звонила несколько раз. На фоне звонков, волнуясь, он подписал адреса на конвертах, вызвал дежурную по этажу и попросил опустить  письма в почтовый ящик.


Он ждал Мари. Она не пришла и на другой день,  и на следующий... На телефон не отвечала. Семён отправился к ней домой – двери никто не открыл.  Он ждал неделю, другую... Наконец решил возвратиться  домой.

 
***


Алиса плакала. Раньше супругов разделяла только стена между спальнями, теперь, похоже,  возникла стена непонимания. Может, Семён неизлечимо болен и по-своему, по-мужски, переживает страшную трагедию? Может, виновата она? Кажется, он отдалился в тот момент, когда она с неухоженными волосами  перестала ощущать себя женщиной. Семён - идеальный муж. Виновата, виновата только она…


 Из спальни  Семён Маркович, молча, переселился в кресло у телевизора. Он  смотрел футбол, который ненавидел, и мысленно готовился к серьёзному разговору.


- Алиса Петровна! Почта! – послышался в прихожей голос охранника.


В комнату вошла Алиса с письмом в руке. Конверт Семён  узнал сразу. Он сжался в комок, закрыл глаза...  Наконец услышал  голос жены:

 «Доверимся любви. В ней наше сердце. Оно знает и понимает, что нам нужнее всего. Оно подсказывает, без кого мы не можем жить. Как я хочу тебя обнять, быть всегда рядом, наслаждаться каждым мгновением!  Жду встречи. Люблю. Скучаю».