16. СИМЕНС. ЛЕКАРЬ И ЭСКВАЙР
Ночь была сырой и промозглой. Тусклые газовые фонари на перекрёстках кривых улиц лениво отражались в подёрнутых ледком мелких лужицах.
Перед уходом дон Алонсо раздал всем соискателям деньги на ночлег и сопутствующие нужды, обозначив место и время утреннего сбора. Сир Тибальд вышел из-за стола не удостоив вниманием горсти монет, полагающихся ему по праву участия в предприятии, поскольку принял дурацкий обет не прикасаться к деньгам, но Сименс (не столь щепетильный в этом вопросе) украдкой от сюзерена сгрёб их в свою поясную суму под одобрительным взглядом таинственного нанимателя.
Он раздумывал: не задержаться ли в таверне ожидая, пока освободится от работы молоденькая служанка на которую он имел виды, но сир Тибальд недвусмысленно выразил своё мнение насчёт их дальнейших действий, в результате чего Сименсу пришлось поменять свои планы и следовать за благородным воителем на постоялый двор.
Одно лишь обстоятельство утешало его: скромная монахиня-весталка отправилась вместе с ними, поскольку тоже устроилась на ночлег в одном из дешёвых заведений у Северных Ворот. Вышагивая в ночной тишине по разбитым мостовым портового города Сименсу изредка удавалось украдкой бросить взгляд на её точёный полудетский профиль.
Сир Тибальд по обыкновению молчал, угрюмо зыркая провалами глаз сквозь прорези маски; весталка легко ступала не глядя под ноги, обратя лицо к размытым по весеннему небу пятнам далёких звёзд; Сименс же маялся скоропостижно свалившимся на него золотом, которое он так редко держал в руках с тех пор как поступил на службу к странствующему рыцарю, а также невозможностью потратить его в самый короткий промежуток времени.
Он втайне завидовал бродяге назвавшемуся Аль-Саади, который получив свой задаток тут же скрылся в ближайшей подворотне с видом человека, которому судьба отвалила желанный шанс, а тот, не будучи полным дураком, собрался этим шансом немедленно воспользоваться.
«Вряд ли мы ещё когда-нибудь с ним встретимся», - злорадно думал он.
- Кохо я вишу! – раздался вдруг из темноты глумливый, непомерно шепелявящий голос, заставивший Сименса вернуться к реальности.
От покрытых мохнатой плесенью и ржавыми потёками стен отделились три скособоченные фигуры в живописных лохмотьях и нагло встали поперёк дороги, перекрыв путь. Ещё двое вынырнули из ближайшего закоулка, а четверо, сливаясь в многоголовую и многоногую косматую фигуру, торопливо возникли сзади.
Один из заступивших дорогу шагнул вперёд, проявившись в мертвенном свете газового фонаря. Его тонкие растрескавшиеся губы растянулись в кривой усмешке, обнажая кровящие дёсны с редкими пеньками зубов.
- Это ше наша курошка! А ш нею тва петушка! Пошабавимша парни?!
Стоящий рядом с ним долговязый заморыш с бледным отёчным лицом и длинными пегими патлами ловко выхватил из-за пояса тонкий стилет и, поднеся его к жабьему рту, похабно провёл по лезвию острым кончиком подрагивающего влажного языка.
Остальные душегубцы, поблёскивая редкозубыми ухмылками, потащили из-за поясов и отворотов просторных рубах широкие мясницкие тесаки, самодельные буздыганы [9] с литыми кособокими навершиями и тяжёлые цепи с расклёпанными кольцами кандалов.
- Не будет ли угодно господам объясниться? - холодно уронил сир Тибальд, откидывая в сторону край накидки, чтобы стали видны широченные, окованные почерневшей медью ножны, суженный конец которых болтался в дюйме от пошарканных булыжников мостовой.
- Иди своей дорогой, дедуля, - ласково прогнусавил жаборотый. – Нам нужна лишь девка. А к тебе претензий нет. Железяку вот токмо свою оставь: поди и поднять-то уже не сумеешь. Нам она скорее пригодится… Эй, Могила! Помоги благородному сиру разоружиться.
За спиной одобрительно засопели и, отделившись от тёмной четырёхглавой фигуры, к сиру Тибальду направился здоровенный амбал в просторных мешковатых штанах и короткой кожаной жилетке на голое тело.
Сименса охватило головокружительное и пьянящее предвкушение драки – то самое, из-за которого он до сих пор не бросил свою службу у старого воина. Он напрягся как сжатая до упора пружина, готовый в любой момент броситься на врага.
Случайно его взгляд упал на монахиню. Та, с прежней отрешённой улыбкой глядела на звёзды, упрятав кисти рук в широкие рукава рясы.
«Блаженная», - мелькнуло в голове у Сименса.
Амбал тем временем, подойдя к сиру Тибальду, пробасил добродушно:
- Извольте отдать оружие блаародный сир…
Тот не удостоил его ответом глядя на шепелявого с жаборотым.
- Боюсь, что я не смогу уступить вам свой меч, господа, - тем же бесцветным голосом заговорил он. – Вещь эта фамильная и не подлежит передачи в чужие руки. Что же касается девушки, то она пойдёт с нами, поскольку мы отвечаем за неё благополучие. Вам же, господа, я настоятельно рекомендую расступиться и дать нам пройти.
Жаборотый нехорошо улыбнулся.
- Значит по хорошему вы не хотите… - подытожил он. – Хохмач! Бородуля! Хватайте девку! А мы пока потолкуем с этими господами…
Сименс понял, что время пришло. Увернувшись от просвистевшего из темноты обрывка цепи, он кинулся под ноги набегающим сзади. Прижимая локти к рёбрам и прикрывая ладонями лицо, он прокатился по мостовой, булыжники которой немилосердно прошлись по его бёдрам, спине и плечам, но зато нападавшие повалились как срезанная косой трава.
Вскочив на ноги, он тряхнул головой, прогоняя головокружение.
Трое, сбитых им с ног, силились подняться, и Сименс, одного за другим, успокоил их ударами по затылку тяжёлым каменным пестиком, который обычно применялся им для растирания в ступке лекарственных трав, семян и кореньев.
Теперь можно было оглядеть поле битвы.
Двое, бросившихся на весталку, уже потеряли своё оружие, чему Сименс был несказанно удивлён. Сейчас они, вжимаясь в стену и закрывая головы руками, пытались увернуться от града сыплющихся на них ударов боевой колотушки.
Амбал в жилетке, судя по его болезненно согнутой позе, вылезшим из орбит глазам и перекошенному рту, успел получить от сира Тибальда рукоятью меча в солнечное сплетение, и теперь судорожно пытался сделать вдох.
Сам же благородный воитель вовсю теснил жаборотого и ещё одного негодяя, орудующего кривым кинжалом, легко отбивая ножнами меча их стремительные подлые выпады. Даже в бою с этим портовым сбродом он придерживался своего главного обета, который не уставал повторять Сименсу: «Не обнажай клинок без самой веской причины и всеми силами старайся избегать смертоубийства».
Но шепелявый главарь не был столь благороден: укрывшись за спинами своих подельников, он яростно целился в сира Тибальда из длинноствольной пистоли.
С застрявшими в горле запоздалыми словами предостережения, Сименс бросился к старому воину в стремлении оттолкнуть его с пути смертоносного свинцового шарика. Но в этот момент стилет, выбитый из руки жаборотого, отлетел далеко в сторону; тот скрючился, прижимая к животу вывихнутые пальцы; а шепелявый, воспользовавшись открывшимся просветом между спинами, выстрелил в упор - прямо в грудь благородному воителю.
__________________________________________________
9. Буздыган - разновидность булавы, навершие которой усеяно шипами.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2016/09/18/1710