1
Стоило подойти к двери, как она отъехала в сторону. Мне доводилось только слышать про такие. Это ж антиквариат. Это ж представить сложно - мимо люди ходят, а она все время впустую открывается. Да еще и требует кучу места, чтоб сдвигаться в сторону. Сейчас таких уже не делают: гораздо удобнее, когда дверь "исчезает" - скукоживается тем или иным способом. Минимализуется. И, естественно, открывается только если ей приказать, а не просто пройти мимо.
Здесь старомодная дверь была частью оформления интерьера. За ней оказалось бистро в стиле ретро. С бумажными меню и живым человеком за стойкой...
[...]
...Интересно, раньше эти электрические двери тоже казались людям фантастикой? Теперь это никакая не фантастика.
Настоящая фантастика - что я до сих пор жива...
[...]
2
-Дальше снова лакуна. Носитель примитивен, и дневник поврежден серьезнее, чем мы думали. Но это, знаете ли, как раз самое интересное, - Али взглянул на своих студентов и продолжил довольным голосом: - Это значит, что мы будем...
Он сделал паузу, вопросительно разведя руками.
-Копать, - вздохнули его подопечные со смесью воодушевления и усталости.
-Археологи! - раздался звонкий голос снаружи, - Пойдемте смотреть, что мы откопали!
На самом деле, рыть землю в поисках находок приходилось очень редко. Как археологам, что разбили лагерь у моста, так и палеонтологам, расположившимся неподалеку.
В прошлом ученые были вынуждены, фактически, разрушать исследуемый объект в ходе раскопок. Теперь их труд выглядел иначе, но все так же вызывал в душе смесь восторга и тоски. Ибо работа по-прежнему ставила непростые задачи. Несмотря на то, что она перестала быть физически тяжелой, да и цена ошибки снизилась. Ведь при просвечивании один и тот же слой можно исследовать повторно.
Однако здесь, возле рухнувшего моста над сухим руслом, археологи копали - в прямом смысле этого слова. Им нужен был оригинал дневника, а время поджимало.
Палеонтологической экспедиции, напротив, повезло - не только со сроками работ, но и с находками. Можно было неспеша просвечивать грунт и дистанционно моделировать кости. Физически трудиться не приходилось даже ради полных скелетов высокой сохранности.
Древний ящер висел в воздухе, почти касаясь земли длинными задними лапами. С виду скелет был неотличим от настоящего: темный, ожелезневший, местами чуть поврежденный. Но на самом деле, это был лишь временный макет.
-Мне бы жалко было растворять такого красавца в конце сезона, - улыбнулся археолог, когда группа уселась под навесом у соседей.
-В полевых условиях мы делаем временные трехмерные модели. Чтобы легче было интерпретировать находки. Примерно, как и вы, - объяснила студентам та самая девушка, которая звала группу смотреть находки.
Вскоре археологи поспешили обратно. Их внимание привлек необычный громкий шум, доносившийся от раскопа. Над развалинами моста поднимался сизо-оранжевый дым. Примерно в том месте, где нашли рюкзак с дневником и отлично сохранившийся детский трупик.
-Прививки у всех есть? - спросил Кочевник студентов, остановив группу на безопасном расстоянии. Все энергично закивали.
Руководитель практики отлично знал, что прививки всем сделаны, но спросил на всякий случай. Он уже догадался в общих чертах, что происходит.
3
Когда солнце уже третий месяц клонилось к закату, Лера решила бежать.
Тем утром ей залезли в мозг глубоко и грубо, тщательно извлекая нежные детские воспоминания и неспеша возвращая их на место. В тот момент, когда это стало невыносимо, Лера из последних сил подумала: лучше пусть уже этот извращенец использует ее, как нормальный клиент. Извращенец только и ждал такого приглашения, поэтому у его жертвы стала болеть не только голова.
Придя в себя, Лера легла на спину и уставилась в низкий потолок своего "загона". Слез не было - она выплакала их все еще во время "дрессировки"...
-Напоминает дрессировку! - шепотом крикнула она самой себе.
И вот в этот момент проснулась мысль о побеге. Мысль, которая всегда сидела где-то в сознании, но была загнана в дальний угол. Загнана как раз в ходе "дрессировки", которой подвергали всех, кто сюда попадал. Процесс этот очень напоминал сегодняшние издевательства: одной из самых характерных пыток было "стирание пыли" с детских воспоминаний. Именно "пыли", но не самих картинок. Пугала именно возможность, что твою память вычистят страшным железным скребком. Но дрессировщик не спешил этого делать. Он лишь рассматривал сокровенные сюжеты из чужой жизни - безразлично или с легкой насмешкой - и аккуратно вклеивал обратно.
Именно вклеивал, ведь сначала он их вытащил, вырвал беспощадной своей стерильной клешней. Но боль от такого вмешательства - это еще пол беды. Следом за болью, в тот момент, когда кусочек твоего прошлого находится в чужих руках, приходил страх: а что, если вот это воспоминание тебе не вернут? Или если изуродуют его, а то и вовсе подменят чужим?
Но Лера и ее соседки были уверены - в их памяти всё настоящее. Никто из 72ух девочек не сомневался в этом. Ведь при "дрессировке" личность стараются сохранить в оригинальном состоянии, чтобы потом клиентам было интересно - насиловать живую душу, настоящую. Впрочем, не исключено, что эту веру в непокалеченность собственной души девочкам просто внушили, когда ломали нежную психику.
Надо было вставать, и Лера уперлась рукой в стену, плавно переходящую в потолок. Теперь нужно было оттолкнуться, повернуться, присесть на корточки. Затем найти в себе силы и выпасть в коридор - здесь можно было выпрямиться в полный рост, чтобы топать в санузел-кладовую или столовую-процедурную. Другие помещения, если они вообще имелись, девочкам были неизвестны.
Никаких средств личной гигиены в "комнатах" не было. Через весь коридор надо было тащиться, чтобы смыть с себя слезы, сопли, кровь и тому подобное. Лера высморкалась в руку и вытерла ее об матрац, который немедленно самоочистился, издавая легкий неприятный шелест. Этот звук был омерзителен. Он напоминал обо всей той грязи, что вырывалась из организма в процессе общения с клиентами.
Лера плелась по коридору, а навстречу шло такое же несчастное существо, только после регенерации. Девочка похожа была на куклу: ничего не выражающие глаза, механические движения, идеально гладкая кожа. Видимо, накачана "улыбкой-плюс" - теперь эти запредельно положительные эмоции ее не отпустят, пока клиент не подключится.
Лера испытывала отвращение к "улыбке" и прочим суррогатам счастья. И многие из соседок придерживались того же мнения. Те, чей дух не сломила ни дрессировка, ни ежедневные издевательства - они тоже сначала ревели перед каждой регенерацией, но со временем перестали. Часть из них, быть может, смирилась с судьбой или сошла с ума. Так или иначе, гипнонаркотики им были ни к чему. Равно как и другой добровольный облегчитель страданий - частичное стирание памяти.
Лера ни с чем не смирилась и пребывала в здравом уме. Она просто отстранилась - словно смотрела на себя со стороны. Словно не ее душу насиловали и не ее тело билось в судорогах, повинуясь сигналам истязаемого сознания.
Физического контакта не было - кроме редких спецзаказов, всё происходило только через мозг. И контакт с клиентами, и регенерация. Но и то, и другое почти всегда было больно. Организм травмировал себя по-настоящему, а затем восстанавливал.
После регенерации, как всегда, чуть полегчало. Вернулся интерес к жизни, хотя вместо таковой было лишь странное существование. На обратном пути Лера даже смотрела по сторонам. В каждой камере-конуре лежал или сидел человек. Кто-то спал - положенные 6 часов. Кто-то корчился от боли, сочась страхом и рвотой - матрас всё стерпит, переработает, аннигилирует. Кто-то отдыхал - очень короткая передышка между регенерацией и новым витком мучений.
Кроме сна девочкам полагался еще час на прием пищи и отдых. В эти короткие минуты можно было перекинуться парой слов или пообщаться в сети. Однако доступ ко всем благам, включая еду, зависел от личного вклада конкретной "куклы" в доходы хозяина.
Хозяин? Странный апатичный человек, который даже сам себе никакой не хозяин, на самом деле. Обычно его было не видно и не слышно - система отлажена, работает на автомате.
Хозяин. Он шел навстречу. Он остановился возле лериной камеры и ждал. Или пришел похвалить или - что куда более вероятно - наказать.
4
-Бензопила - так это принято называть в нашей галактике, - Али Кочевник поднял вверх палец и широко открыл глаза. Последнее случалось с ним только в моменты крайнего воодушевления.
Возле раскопа сидел один из молодых специалистов, слегка обалдевший от произведенных им шума и общественного резонанса. Никак не ожидал, что вся экспедиция проявит интерес.
Бревно, которое он пытался распились было, конечно, временно-полевым макетом. Да и инструмент тоже - хотя и из другого слоя, из более поздней эпохи. Однако копии эти, полученные по результатам просвечивания, обладали физическими и химическими свойствами оригиналов. Именно поэтому бревно оказалось недопилено - оно столько пролежало в земле, что стало твердым, как камень. Инструмент же перегрелся: пусть и был скопирован при помощи высоких технологий, но весь вопрос - с чего скопирован.
-Если быть точным, это никакая не бензопила, - продолжал археолог, - Двигатель здесь пневматический, а источник газа для него - вот...
Кочевник осторожно приоткрыл какую-то крышку, и оттуда вырвалась струя разноцветного дыма. Такого же, какой устройство выплевывало при работе.
Дым был довольно вреден. Одно только многообразие его оттенков подсказывало, сколько удивительных примесей содержится в топливе. Но врачи придумали от этой напасти средство, зная, с чем примерно ученым придется столкнуться. И назвали для простоты - прививка.
Кочевник аккуратно положил агрегат рядом с бревном и заключил:
-Признаю эксперимент удачным! Доказано: позднейшим местным технологиям не по зубам древнейшие местные бревна!
5
Хозяин пришел наказать. Но не Леру. Соседку напротив. Леру он ждал, чтобы исполнить свою волю ее руками. Точнее мыслями.
Почему ей выпала такая сомнительная честь и расплатой за какие преступления станут предстоящие пытки - никто не объяснял. Было понятно только, что хозяину просто необходима помощь в небольшом эксперименте. Он хотел совместить обычные страдания "куклы" от чужих фантазий и контакт иного уровня - куда менее технологичный, зато куда более непосредственный. За первую составляющую отвечала Лера, за вторую - понятно кто.
Хозяин объяснил, что он "начнет", а дело ассистентки - постепенно добавлять подопытной соседке "острых ощущений". Затем этот любознательный экспериментатор залез в конуру к своей жертве - в коридоре не работала аппаратура для дистанционных пыток. На самого хозяина Лера не могла воздействовать, у него было какое-то защитное устройство. Однако прежде, чем садистская забава началась, Лера легким изящным движением завладела этой штукой. Затем она включила "дверь" камеры - полупрозрачный и почти незаметный, но неприступный экран. Теперь можно было закачать целое ведро "острых ощущений", но вовсе не в голову маленькой беззащитной девочки...
Когда Лера остановилась, последствия были необратимы. Хозяин сидел в углу, обхватив голову руками.
-Что ты с ним сделала? - спросила соседка, когда Лера растворила дверь.
-Знаешь такое ощущение, когда нужное слово вылетело из головы? Вот у него все слова вылетели, он их ищет.
Солнца уже не было, когда Лера сделала первый привал. Она оглянулась и убедилась, что ее тюрьма осталась за горизонтом. Раньше девочка никогда не видела снаружи это здание, похожее на лежащую на земле половинку огурца. Будущих "кукол" всегда привозили в бессознательном состоянии. Поэтому, когда мать продала сюда Леру, той не довелось увидеть ни здания, ни дороги к нему. Второй момент был очень неприятен сейчас, так как нужно было найти путь к станции. Лера была совершенно одна - за ней никто не решился последовать. Многие убеждали ее остаться. Но оставаться категорически не хотелось. Во-первых, она уже давно решила убежать, а во-вторых, разочарование достигло предела.
Сначала все было хорошо. Хозяин нейтрализован. Клиентов можно блокировать. Ешь, пей - не хочу. Потом оказалось, что припасов не так уж и много, а идти некуда. И приближалась холодная полярная ночь.
Коллектив собрался и решил возобновить обслуживание клиентов. С ограничениями по силе издевательств, конечно, но... Но. Но - это было по сути неправильно.
Затем коллектив совершенно демократическим путем возобновил наказания за опоздание с обеда. При хозяине за этот проступок переводили временно на принудительное кормление. Через зонд. Девочки-подростки не придумали ничего умнее, как применять ту же меру пресечения. Лера пыталась наложить вето. Но к ее грозному президентскому голосу не прислушались, намекая даже, что устроят перевыборы.
Последней каплей стало растерзание того безобидного существа, которое было для Леры своего рода талисманом - бывшего хозяина.
Лера чувствовала и вину, и гордость за то, что лишила его рассудка. Варварское групповое убийство показало ей всю звериную душу коллектива. И решение о побеге оформилось окончательно.
Теперь Валерии было холодно и страшно, а пустота вокруг угнетала своей непривычностью. Здесь не было боли и унижений, но страх не давал заснуть. Или не страх?
Лера вдруг поняла - ей мешал свет. В Лютокрае была полярная ночь, но на небе светились - не хуже солнца - огромные газопылевые скопления ближнего космоса. В здешних школах, да и в институтах никто не изучал астрономию. За ненадобностью. Если бы изучали, то должны были бы удивиться: пригодный для жизни мир находился в центральной области галактики. Чуть менее необычно было то, что планета лежала на боку относительно плоскости своего вращения вокруг звезды. Именно из-за этой особенности дни и ночи были по полгода не только в приполярном Лютокрае, но и ближе экватору.
Ночи были светлые, но космическое свечение ни капельки не грело. Именно это сочетание раздражало теперь Леру. Она привыкла засыпать в тепле, в темноте и после регенерации. Но в палатке был неисправен обогрев, свет она пропускала - затемнение стен работало вполсилы, а для регенерации не было ни оборудования, ни источников энергии.
Вспомнилось детство. Холод. Мать, которая нигде не работала, но сваливала на нелюбимую дочь все домашние дела. И отчим, который "благодаря" своей супруге сгинул, добывая деньги.
Впервые за долгое время Лера заплакала не в чужих пошлых мечтах, а в реальности. В этот момент с ее плеч словно свалился тяжелый камень, и она смогла, наконец, заснуть.
Несмотря на усталость, Лера проснулась уже через пару часов от холода. В старой палатке были проблемы не только с обогревои, но и с теплоизоляцией спальных коконов. Впрочем, хорошо еще, что хоть такое снаряжение удалось достать: не будь кронштейнов для подвесного спальника - пустынная живность могла обглодать человека до костей.
Вылезая из кокона, юная путешественница с непривычки выпала на пол. Высота была небольшая, а ушибы смешные, но Лера чуть не разревелась. От осознания того факта, что если вдруг вместо синяка был бы укус местного паука - то шансов выжить не было бы. Ведь она была совершенно одна посреди Небелой пустыни - огромной малонаселенной территории, начинавшейся в Лютокрае и тянувшейся через Пустоместо до самого Центра.
Лера сделала палатку прозрачной, чтобы осмотреться. На горизонте обнаружилась небольшая возвышенность, на которую стоило непременно подняться. С такого холмика ровная поверхность пустыни должна была отлично просматриваться. Но прежде Лера решила посмотреть на себя. Вообще-то, собственную внешность она любила. За исключением носа, который считала слишком толстым и прямым. В зеркале ее ждал неприятный сюрприз - без регенерации даже подростки не могут идеально выглядеть после блужданий по пустыне и недосыпа.
Но регенерация - только вопрос денег, а их было предостаточно. По крайней мере, на первое время.
С холма Лера увидела станцию. Это было здорово, плохо было другое: туда как раз подошел рейсовый вездеход, а быстро добежать не было шансов. Следующий приползет не скоро. Но в любом случае, нужно было двигаться в путь - на станции можно было поесть и даже заночевать.
Вездеход, именуемый в просторечии "шнек", выпустил в небо фонтан разноцветного дыма и двинулся вперед, вгрызаясь в почву. Лера, дойдя до станции, узнала, что следующий рейс до города, действительно, не скоро. Настолько, что ей проще будет топать пешком до ближайшего пересадочного узла.
Насчет еды и ночлега девочка не ошиблась. Она боялась, что в такой глуши к оплате принимают только наличные, но опасения оказались напрасны. Правда у Леры не сразу получилось найти в своей уставшей голове те кредиты, которые она выжала из памяти хозяина, когда рвала его мерзкую душу. Мозг совсем не хотел соображать, но потом встрепенулся и заплатил за гостиницу.
С едой возникла чуть более серьезная проблема. Сначала Лера подумала, что дело снова в ней. Но этого быть не могло: голова была в полном порядке, а заодно и тело - Лера регенерировалась, едва вселившись в номер, и только потом пошла искать пищу.
-У вас ведь кафе в стиле ретро? Значит мыслеоплату здесь еще не изобрели, - попыталась пошутить Лера, чтобы скрыть беспокойство.
Хозяин кафе посмотрел на нее серьезно. Лера улыбнулась, но внутренне сжалась. Он был похож на типичного клиента-педофила из "прирожденных". И этот взгляд тоже - так они смотрели на девочек-подростков... Да и на всех уроженцев Лютокрая, которых презрительно называли неграмотными. Ведь на языке прирожденных лютокрайцы, в большинстве своем, не говорили, а уж тем более не читали. Значит, неграмотные. Леру это всегда задевало. Она говорила на двух языках и грамоте была обучена, но прирожденным достаточно было ее больших глаз и светлых волос, чтобы отнести ее к людям второго сорта. Тем более, что женщин они считали таковыми по умолчанию.
-У тебя точно жетонов нет? - вежливо спросил мужчина из-за стойки.
Лера решительно мотнула головой - наличных не было. Отпустят ли ее обналичить часть краденого богатства, что хранилось в голове? Или сразу начнут требовать оплату "как-нибудь по-другому"? Или...
-Ладно, это моя проблема, - услышала она неожиданно, - Мыслеоплата не работает по моей вине. Заплатишь в другой раз.
Лера не ожидала такой щедрости. Она поблагодарила хозяина и пообещала себе, что непременно вернется отдать долг. После этого она вышла из кафе, напоследок еще раз удивившись старинной автоматической двери.
6
Под навесом было тепло. Ни сухой снег, ни колючий ветер не могли пробить невидимые экраны, защищавщие полевую кухню с четырех сторон. Ника из палеонтологической экспедиции сидела рядом с Али Кочевником и пила горячее молоко. Сезон недавно закончился - с наступлением ночи обе экспедиции собирались перебазироваться на солнечную сторону.
-Я сейчас, наверно, очень оправдываю свой позывной, - улыбнулась Льдинка, отрываясь от молока и все еще дрожа от холода.
-На этой милой планете всегда уместно носить с собой волшебную палочку, Ника, - отозвался Кочевник: - Ночью тут даже в скафандре можно замерзнуть. Удивительное место, знаете ли. Я помню, пожалуй, одну-две обитаемых планеты, где не было ночи, но там не было таких перепадов температур.
Археолог замолчал и достал из ящика очередной макет для переплавки:
-Этот надо материализовать во всех музеях! И не в миниатюре, а в натуральную величину.
Ника взглянула на макет и узнала тот рухнувший мост, возле которого нашли рюкзак. Али добавил, что находка интересна не только с исторической точки зрения, но и с инженерной. Роль дорожного покрытия моста выполнял глубокий слой грязи, удерживаемой по сторонам высокими и прочными бортиками.
7
Валерия оглянулась, покидая станцию, и только теперь прочитала название. Ни много, ни мало - Лютокрай. То есть сейчас она находится в самом центре одноименной провинции. Своей родной провинции.
То есть место, где ее держали не так уж далеко от дома.
Но дома у Леры больше не было. Она шла совсем в другую сторону.
Цель ее нелегкого перехода показалась на горизонте только через два дня. Точнее, после двух привалов, проведенных в новой палатке, что удалось купить. Теперь было гораздо теплее и надоевший вечный свет не проникал внутрь.
Было еще не очень холодно. В середине зимы здесь бывали куда более сильные морозы. Лере, в некотором смысле, даже повезло - грунт покрывала промерзшая корка, и ноги не вязли в грязепесках.
Шнекоходы, конечно, легко проламывали тонкий верхний слой и добирались до той незамерзающей жижи, которая была необходима им для передвижения. Такая техника не могла ездить по твердой поверхности, но нужды в этом и не было: большая часть территории империи представляла собой бездорожье. Поэтому даже мосты здесь строили в виде вместилища для грязи - по таким вездеходы успешно преодолевали крупные неровности рельефа.
Хотя случались и аварии: стоило шнековездеходу наскочить одним из роторов на борт моста, как машину разворачивало. И, зачастую, она падала вниз, убивая пассажиров.
Мост, к которому вышла Лера, давно обрушился и пересох. Так что она легко прошла бы по нему даже в короткую пору между ночью и днем, что заменяла здесь весну и осень. Отдельного слова для обозначения этих времен года не было в большинстве языков планеты - они мало отличались. Зато зима и лето были совсем разные. Но объединяло их кратковременное отсутствие распутицы: в середине лета грязь ненадолго пересыхала, а в разгар зимы - замерзала. В иной год даже приостанавливали из-за этого движение "шнеков".
Сейчас, в начале зимы, можно было пересечь пешком даже вчерашний след рейсового вездехода, не то что пересохший мост.
На середине, однако, девочку ждал сюрприз. В конструкции недоставало центральной части, а толщина сооружения не позволяла слезть вниз даже при том, что оно лежало на земле. Лера повернула назад, ругая себя, что не заметила проблему раньше.
Однако с берега пересохшей реки недостающую секцию было не видно. И того, кто устроил здесь засаду, тоже не было видно. Он прятался до того момента, пока жертва не оказывалась в западне. Затем неспеша догонял.
Лера остановилась. Низкорослое существо в плаще с капюшоном было вооружено и не скрывало своих намерений. Девочка положила рюкзак на землю и жестом радушной хозяйки пригласила злоумышленника забрать все свои ценности. Однако того больше интересовала сама юная путешественница, а особенно - ее голова.
Грабитель бросил рядом с рюкзаком толстую веревку, которая тут же зашевелилась и образовала аккуратное кольцо. Дальше понятно - вставай внутрь, а лучше ложись, свернувшись. Все равно упадешь, поскольку будет больно, когда кредиты из головы будут доставать. Да и не только их. И не только из головы...
Сопротивляться было бесполезно, Лера знала. Знала слишком хорошо, чтобы еще раз допустить насилие над собой. Именно поэтому она всегда держала под рукой то устройство, которым завладела в последний миг своего рабства. Оно лежало не в рюкзаке, а в кармане.
Капюшон съехал назад, когда грабитель падал. Лицо у него было очень удивленное. Возможно, парень просто не знал, что существует защита от его веревки. Или не ожидал наличия такого дорогого устройства у миловидной девчонки, идущей пешком. Или...
Конечно! Старый бластер должен был вызывать страх. Включишь защиту - и тебя просто пристрелят. Лера об этом как-то не подумала. Однако моментально среагировала на такой поворот событий. Она подхватила рюкзак и ударила им мерзкое существо, успевшее уже приподняться.
Но замахнувшись, Лера рассмотрела лицо грабителя по-лучше.
-Совсем мелкий, - констатировала она, непроизвольно снизив силу и точность удара. На нее напал ребенок - этот факт отвлек внимание на секунду. И в эту самую секунду оружие тихо щелкнуло.
Что-то ударило Леру в лицо. Она провела по щеке рукой и увидела на ладони кровь. Тем временем, вооруженное дитя вскочило на ноги, но тут же с воплем неловко повернулось и куда-то сгинуло. Лера не поняла куда. Но примерно сообразила, что произошло.
В момент выстрела нападавший обхватил излучатель левой рукой. Возможно, горе-стрелок раньше и не применял свое грозное оружие никогда. Или всё еще не отошел от шока - защита, не пустившая его в чужой мозг, работала жестко.
Так или иначе, пальцы грабителю оторвало и бросило прямо Лере в щеку. Ее это не особенно напугало - с ее лицом и не такое случалось - но от неожиданности она сначала зажмурилась, а потом впала в легкий ступор при виде крови.
Тем временем, нападавшего накрыла волна острой боли, и он дернулся в сторону, забыв обо всем на свете. Никаких перил на мосту не было, так что несчастный полетел вниз, в ту самую ловушку, куда загонял других. Высота была относительно небольшая - мост ведь лежал на грунте - но толщины его конструкций вполне хватило, чтобы человек при падении сломал себе шею.
Лера нервно засмеялась, глядя на валяющиеся в грязи окровавленные фаланги. Она не заметила, что грабитель все-таки лишил ее рюкзака, зацепив его ногой при падении и утянув за собой. Часть вещей, конечно, не разбилась, но их владелица элементарно про них забыла.
Даже про новую палатку.
Даже про дневник, который недавно начала вести.
Лера просто поспешила прочь с этого места. Она продолжала глупо хихикать, пока не пришло новое яркое впечатление. Впереди были постройки непривычного вида. Валерия стала тереть уставшие глаза, но в правой руке обнаружился предмет, который этому мешал. На мосту она неосознанно подобрала оружие. И тащила его с собой довольно долго - сколько точно прошло времени, трудно было понять.
Не менее трудно было определить свои координаты. В рюкзаке остались всякие полезные штуки, которые помогли бы отыскать нужное место. Но с голыми руками Лера ориентироваться не умела. Поэтому оставалось только двигаться вперед, в сторону непонятных домов. Таких девочка никогда не видела: скопление обычных зданий, но у части из них крыши были обращены вниз, а не вверх. Лера спрятала бластер и пошла дальше. Впереди ждал еще более непонятный сюрприз.
Здания пропали. Лера решила не менять направления, и вскоре они появились вновь. Только теперь девочка догадалась, что впервые в жизни видела мираж.
Станция оказалась не частично перевернутой, а абсолютно нормальной. Очень большой, безусловно, но без архитектурных странностей. Она состояла из нескольких пролетов: словно кто-то взял пустые бочки, разрезал вдоль и сложил половинки параллельно. Так строили повсеместно - хоть склады, хоть дома, хоть бордели. Немного варьировался размер элементов, а их число могло быть любым: скажем, Лютокрай имел 2 таких, а здесь было 4. Явно, крупный пересадочный узел.
Еще издалека Лера увидела, как под своды станции заползают навстречу друг другу два вездехода. Ширина рейсовых "шнеков" была чуть больше их немалой длины, поэтому далеко не везде они могли так разъехаться.
К радости Леры, она пришла именно в то место, куда стремилась попасть. Здесь можно было не только сесть на нужный ей рейс, но и купить кучу тех незаменимых мелочей, которые были так глупо потеряны.
Девочка немного увлеклась, как это бывает с подростками, укравшими приличную сумму. Но даже после покупки билета оставшихся денег хватало, чтобы вернуться в Лютокрай с максимальным комфортом. Или еще попутешестовать. Но ни то, ни другое в планы Леры не входило.
Вездеход, отбывающий в южном направлении, уже заглушил двигатели, избавляя пассажиров от своего радужного выхлопа. Посадка, как и везде, осуществлялась сверху, а дым именно туда и поднимался.
Очередь двигалась медленно, и Лера от нечего делать считала вагоны, сцепленные параллельно друг другу. Их было 14, что показалось ей добрым знаком, поскольку совпадало с ее возрастом.
Те из пассажиров, кто прорвался внутрь первыми, спешили занять места в передней части вагона. Там было единственное окно, в которое можно было что-то рассмотреть снаружи. На боковых стенах вместо этого показывали рекламу - по всей их поверхности, даже на дверях, ведущих в соседние вагоны. В хвосте располагались туалеты - там окна тоже были, но большинству пассажиров долго смотреть в них не нравилось. Имелись окна и в крыше, но сквозь них было видно только небо, согревавшее путников своим неровным вечным светом.
Едва шнекоход тронулся, Лера отправилась искать вагон-ресторан. Она не поела толком на станции да и просто было интересно.
Ресторан оказался даже не один. В каждом из двух боковых вагонов их было несколько, и они отчаянно конкурировали между собой. Лера выбрала самый дешевый, который только назывался рестораном. В остальных ее пугали не столько цены - экономить путешественница еще не пыталась - сколько незнакомые блюда в меню. Еда богатых людей.
Лера заглянула за перегородку, отделявшую забегаловку от прохода. Интерьер - проще некуда. Маленький узкий стол с барными стульями вдоль окна да еще один в углу - вот и все посадочные места. Никаких особых украшений, но уютно. Благодаря большому окну, какие встречалась только в боковых вагонах.
Обслуживал посетителей, как и в ретро-кафе на станции Лютокрай, сам хозяин. Тоже типичный мелкий бизнесмен из прирожденных, предпочитающий автоматизации труд собственных рук. С первого взгляда было понятно, что это не наемный работник: сытое лицо, ухоженные усики, уверенный взгляд. И само кафе очень характерно организовано. Ничего лишнего: вкусная еда, вид из окна и вежливое обслуживание.
Лера села у окна и сделала заказ. За стеклом проплывала бесконечная блеклая пустыня, освещенная обманчиво-теплым звездным сиянием. Девочка была приятно удивлена не только качеством еды, но и неожиданным подарком от хозяина кафе. Это была ее фотография, сделанная только что прямо здесь. Лера очень понравилась себе на этом снимке. Она просто великолепно выглядела в купленной сегодня футболке на фоне ночного пейзажа.
-Могу я сохранить себе копию? - вежливо поинтересовался прирожденный.
Лера молча кивнула. Пусть ей, мягко говоря, не импонировали усатые прирожденные средних лет, но льстило внимание. Впрочем, как оказалось, у мужчины с усиками было к Валерии чисто деловое предложение. Для привлечения клиентов ему нужна была симпатичная приманка, и за исполнение этой роли он готов был платить наличными. Плюс легкий перекус.
Так Лера неожиданно нашла подработку на время пути. Делать не нужно было практически ничего, даже строить глазки посетителям было не обязательно. Правда деньги за последний день она так и не получила, ибо со стороны работодателя проявилось желание вступить в более тесные отношения.
Лера ненавидела даже намеки такого рода, поэтому просто сошла на ближайшей станции. Иного выхода не было: жаловаться некуда, использовать оружие - себе дороже...
Населенный пункт под назвнием Пустоместо, где оказалась девочка, был не так велик, как ей хотелось. Лера думала, что в крупном городе будет проще нормально трудоустроиться, а если повезет, то и научиться чему-нибудь. Насколько это вообще возможно у прирожденных для женщин, да еще и из неграмотного народа.
Но и здесь, на полпути между Лютокраем и Центром, нашлась неплохая работа. Хотя и совсем не такая легкая, как подработка в дороге.
Ровные ряды вытянутых ангаров местные жители называли, по привычке, фабрикой. Но там давно ничего не производили - под крышами черного цвета с желтыми полосками находились автоматизированные склады.
Кроме безлюдных пространств для хранения грузов, на территории располагались и обитаемые помещения. Диспетчерские, где Валерия и ее коллеги работали по восемь стандартных часов. Столовые, где они питались три раза в день. И - самое главное для Леры - жилье, плата за которое была почти символической.
Рабочее место отдаленно напоминало тот загон, где Леру держали в рабстве. Визуально разница была только в наличии более-менее удобного кресла вместо матраса. Встать в полный рост было можно опять же только в проходе. Похожую планировку имело и общежитие, что не удивительно - местная архитектура не отличалась многообразием форм.
8
По сути, вся архитектура позднейшего периода представлена здесь одной формой - вытянутыми арочными конструкциями, - рассказывал Кочевник, вертя в воздухе макет черно-желтого ангара, - Строительство и транспорт сильно отстали от других отраслей... - Он вдруг сделал предостерегающий жест и невозмутимо, не меняя выражения лица, проговорил: - Льдинка, не надо. Стакан местный.
Ника как раз допила молоко и собиралась заесть его. Она забыла, что в руках у нее несъедобная копия находки. Кочевник, тем временем, подбросил свой стакан и съел его практически на лету. При этом остатки воды повисли рядом каплей, как в невесомости, и были в таком виде допиты археологом.
-Предпочитаю, знаете ли, запивать пищу, а не наоборот, - обосновал он необходимость своего фокуса и вернулся к теме: - Не правда ли, странно - такой отсталый транспорт при таких огромных расстояниях?
Льдинка кивнула:
-Да. Зато одноэтажное строительство на таких просторах вполне объяснимо.
Кочевник погасил изображение ангаров и заговорил чуть быстрее и энергичнее, чем обычно:
-Я всё не решался спросить, Ника, почему Вы решили оставить медицину?
Льдинка вернула собеседнику стакан и с улыбкой проговорила:
-Я немного устала от людей. С динозаврами мне сейчас легче.
9
Сначала работа показалась несложной. Никто не лез в мозг. Не нужно было, как в Лютокрае, раз за разом превращаться из девушки в женщину, а затем регенерироваться обратно.
Но голова все равно гудела к концу рабочего дня.
И клиенты попадались неприятные.
И физической боли было отведено достойное место. На утреннем построении во всех отделах назначали дежурных "белок", которым в этот день предстояла простая работа. Им не нужно было принимать заказы и выслушивать жалобы клиентов, чем изо дня в день занимался отдел, где трудилась Лера. Дежурным вместо рутины поручали не срочные дела - скажем, проверку и систематизацию информации. То есть то, что не мешало выполнению главной задачи "белки". Крутить колесо, вырабатывая электричество.
Понятно, что уровень развития техники позднейшего периода вполне позволял обойтись без людей-генераторов. Ток, что они производили, шел на питание сигнальных лампочек над рабочими местами. Красная загоралась, если работник не справлялся - по количеству клиентов или качеству обслуживания. Можно было обойтись и без лампочек - вся информация передавалась по локальной сети. Но это был символ, оставшийся с незапамятных времен. К тому же, наглядно и публично - все видели...
Если же сам дежурный не выдавал положенную норму, то получал приказ сделать паузу. Работа ведь была та, что позволяла прерваться в любой момент. Колесо останавливалось, и часть запасенного в системе тока подводилась к ногам "белки". И так каждый раз, когда темп падал.
Руководство изобрело "беличью должность", заботясь о поддержании физической формы работников. Поэтому электрошок работал только через ступни, не причиняя вреда сердцу. Да и норма не была запредельной. Ее определяли индивидуально - так, чтобы работнику не хватало совсем немного. Чтобы был стимул улучшать свои показатели. Чтобы током било не чаще двух-трех раз в день.
Валерия и ее соседки по диспетчерской даже иной раз завидовали дежурным - кроме тех дней, когда сами крутили колесо. Также завидовали беременным, пока сами не попалали в жернова Отдела размножения.
Во всем есть свои плюсы. "Белке" целый день не нужно было общаться с клиентами, а беременность освобождала от этого на несколько месяцев. Ибо работа нервная, а дети должны получаться здоровые. Им ведь потом тоже здесь работать.
Разумеется, для тех, кто соглашался принести корпорации "особую пользу" были еще и особые доплаты.
Лера соскребла с себя короткую юбку и выдавила из тюбика теплый халат. Одежда отправлялась на переработку ежедневно - для компании так получалось дешевле. Из тех же соображений длина юбок и шортов была минимальной. Меньше сырья. Меньше перерабатывать. Меньше размер тюбиков (хотя они и так были крошечные).
Халат, надо сказать, был вполне себе длинный, но и тут был свой резон: отопление в общежитии работало в пол силы.
Сотрудникам, особенно рядовым, никто причин не объяснял. Им просто указывали на правила и инструкции. И они принимали как должное принцип: "юбка - чтоб на заду сидеть, а не перед прикрывать".
Однако новеньким было поначалу тяжело. Валерия особенно долго не могла привыкнуть к прозрачным стенам в санузле и отсутствию замка на его двери. Даже личная гигиена была, так сказать, общественной.
В служебных квартирах для начальников и специалистов туалеты были такие же. Про это рассказала Лере Алина и привела свое объяснение:
-Если сделать непрозрачные стенки - клаустрофобия будет. Знаешь, я когда комнату получила - так у меня было такое даже от комнаты. Привыкла к большому бараку, а тут - тесно.
Алина работала переводчиком. Она программировала говорильные автоматы и даже участвовала в приеме разных прирожденных начальников. По статусу ей уже была положена большая квартира. Но без доплаты их предоставляли только семейным.
Доплачивать не хотелось, но в решении этого вопроса Алине как раз могла помочь ее новая подруга. Определенный процент однополых браков был нужен корпорации по ряду причин. Например, для передачи на усыновление некоторых детей. Так что свадебные разрешения выдавали без особых проблем. Особенно для высококлассных специалистов.
Брак с Алиной сулил Валерии замечательное будущее. Переводчица неминуемо заберется на следующую ступень карьерной лестницы уже скоро. И это повышение даст особый статус не только ей самой. Ее супруг или супруга получит право жить в служебной квартире без всяких условий - то есть даже если не работает на корпорацию.
Но ни для Алины, ни для Леры будущий союз не был браком по расчету. Они действительно друг другу понравились с первого взгляда. Впрочем, для осуществления грандиозного замысла нужно было сначала выписаться из больницы, где они и познакомились.
Девушки попали в лазарет по совершенно разным причинам, но несмотря на разные диагнозы и статус, оказались на соседних кроватях. Здесь не было разделения на палаты ни по медицинским показаниям, ни по половому признаку - больница просто была слишком мала для такой дифференциации. Но большей и не требовалось: от тяжелых больных избавлялись, а легкие сами выздоравливали.
На момент появления Леры в санитарном бараке лежали всего две пациентки. Всех разместили рядом, прямо возле входа, чтобы медработникам и роботам не приходилось совершать лишних движений. В другой ситуации подобное соседство нигде на территории не встречалось - ранг слишком сильно отличался.
Валерия только начинала свою карьеру - даже испытательный срок не закончился еще.
Алина относилась к тем профессионалам, что стояли в табели о рангах чуть выше мелких начальников.
Марьяна, их соседка, вообще никогда здесь не работала. Но ее сын добрался до такой позиции в руководстве, что получил две служебных квартиры.
Соседки по лазарету отличались не только по социальному положению. Даже внешне: единственным сходством были светлые волосы, да и то только если не присматриваться. На самом деле, только Валерия была натуральной блондинкой. Алина очень рано поседела. У Марьяны были от природы черные волосы. Она перекрасила их много лет назад, приняв фантастически эффективную таблетку местного производства. Однако теперь прятала большую часть своих волос под платком, оставляя на виду только белые кончики.
Марьяна была смертельно больна - из-за этого даже чудо-краска перестала действовать, и естественный цвет возвращался, выползая от корней. Он сохранился, несмотря на возраст и болезнь, иссиня-черным, как грозовое небо.
Впрочем, в здешнем климате гроз не бывало по многу лет.
Марьяна была, по местны меркам, уже не молода, но умирать от старости было все же очень рано. Однако здоровье было сильно подорвано - большая часть воспоминаний была совсем не такой безоблачной, как нынешняя бесхлопотная жизнь.
Марьяна перекрасила волосы после смерти первого мужа, известного режиссера. Точнее говоря, после того, как она его отравила, боясь за свое финансовое будущее. Муж, фактически, ушел к другой. Та была более молодой. Более красивой. И из прирожденных, к тому же.
Последний факт говорил о многом: женщин из Центра все мужчины обожали. И не просто за принадлежность в своего рода высшей касте. Женщины у прирожденных были послушны и скромны. С другой стороны - видимо, как раз из-за этого многие мужчины-прирожденные предпочитали жениться на представительницах неграмотного народа. Не говоря уж о педофилах, стоявших в очереди к девочкам-подросткам вроде Леры.
Прежде чем выйти замуж второй раз, Марьяна подумала дважды. И не ошиблась в своем выборе: избранник был классическим представителем прирожденных - работящим, упорным и пронырливым. Жаль только, прожил недолго.
Отравился чем-то.
Денег матери-одиночке более-менее хватало, но сыну нужно было учиться. За всякие работы да приработки платили гроши - так в Империи издавна повелось. Различных процентов-дивидендов, оставшихся от покойных супругов, для оплаты достойного образования было недостаточно.
И Марьяне пришлось сесть в тюрьму. Не за кражу или мошенничество. Ничего подобного она и не думала совершать - тут ведь смекалка нужна или хотя бы некая смелость. Но был верный способ обменять свою свободу на деньги: отсидеть срок за кого-то богатого.
Прирожденные, точнее их далекие предки, практиковали такое с давних времен. Еще до того, как на месте независмых Лютокрая, Пустоместа и Центра образовалась Империя. Впрочем, тогда подобные комбинации считались незаконными, и приходилось богатам осужденным подыскивать себе двойников. Теперь в ухищрениях не было необходимости. Всё делалось официально. С подписями и печатями.
Тюрьмы у прирожденных тоже были, мягко говоря, не курорт. Но ближе к полюсу нравы были еще жестче. Теперь отсидка за деньги сложилась с теми порядками, которые повсеместно распространили неграмотные.
Марьяна пыталась бороться против попыток смешать ее с грязью. Одолеть ее грубой силой сокамерницы не могли. Даже исподтишка. Даже группой.
Но были и другие средства для несговорчивых новеньких. Марьяне, например, просто бросили в лицо полотенце, обильно испачканное тем, что моментально понижает статус заключенного. Исполнительница этого мерзкого дела получила по заслугам - Марьяна сразу поймала ее и искалечила. Но остальных это уже не заботило, а администрация посадила мстительницу в карцер.
Газовые карцеры были известны далеко за пределами пенитенциарной системы. Почти сразу Марьяна перестала видеть, затем легкие отекли, воздух словно застревал в глотке. Вдохи стали столь же частыми, сколь и бесполезными. Но сознание еще не угасло - специальное оборудование очень точно поддерживало концентрацию газа. Даже когда из желудка лезла наверх непривычно желтая и вонючая масса, автоматика не снижала подачу химиката.
Марьяна держалась долго. Так долго, что реагенты в системе подачи газа почти "прогорели". Начиналась реакция их превращения в куда более опасные вещества. Этого автоматика могла и не заметить...
Марьяна никому не рассказывала потом, откуда у нее проблемы со здоровьем. Зрение вернулось сразу, а вот состояние легких со временем только ухудшалось. Ни врачи, ни молитвы тут помочь уже не могли, но Марьяна почти все свое время проводила в лазарете и в молельне.
По сравнению со злоключениями старшей соседки, жизнь Алины складывалась просто замечательно. Она попала на станцию Пустоместо примерно в том же возрасте, что и Лера. Поработав немного, уехала учиться, а затем вернулась и добилась достойного места в компании. Были, правда, и в ее биографии моменты, о которых она не рассказывала даже близким друзьям.
Лере, например, она могла бы поведать, что происходит по окончании испытательного срока. Если бы Алина рассказала, то ее новая подруга скорее всего потащила бы ее регистрировать брак, не дожидаясь выписки из больницы. Чтобы сразу переселиться к ней и никогда не возвращаться в общежитие.
Но Алина надеялась, что они и так успеют пожениться раньше, и ее подруге не придется даже узнать, что такое белый фонтан. Ведь встречались счастливчики, которым удалось избежать обряда посвящения. Но таких было мало, и сама Алина к ним не относилась.
Когда пришло время, соседки по бараку поймали ее в душе и заставили пить молоко до тех пор, пока организм не выбросил всё обратно. Наблюдать происходящее могли все желающие. Стены-то прозрачные. Но неловкое чувство отодвинулось на второй план. Еще больший стыд вытеснил его, когда Алина увидела сквозь слезы и сопли, что ждет ее дальше. Обряд посвящения начинался с желудка, а заканчивался промывкой кишечника.
Алина была в шоке от унижения и даже не сопротивлялась...
Постеснявшись рассказывать Валерии о местных традициях, Алина поделилась с ней опытом другого рода. История была куда более грустная: о счастливом браке, глубоко верующем муже и двух выкидышах.
Не только карьера у Алины складывалась удачно. В личной жизни поначалу тоже всё было хорошо. Но неудачные попытки завести ребенка сильно повлияли на обоих супругов.
-Муж сначала стал еще больше молиться, а потом - раз... Знаешь, говорит - нет, мол, никакого Грына, не слышит нас никто наверху!
У самой Алины тоже изменилось отношение к религии. Она верила, не ударилась в атеизм, но в душе у нее словно что-то сломалось.
Здоровье тоже стало ухудшаться - ведь, если проблема в душе, то регенерация не работает. Но с тех пор прошло много времени. После развода Алина почти стала прежней.
Да и здоровье постепенно пришло в норму. В лазарет же переводчицу привело обычное плановое обследование.
Валерию тоже должны были обследовать: она согласилась родить корпорации ребенка. Собственно, поэтому между пациентками и зашел разговор о выкидышах и прочем - Лере предстоял аборт.
Медики не нашли никаких проблем, но решали вопрос не они. Планы компании изменились, и часть уже зачатых детей необходимо было уничтожить. Для Валерии это означало, что будет очень больно.
Компания оплачивать обезболивание не собиралась - пациентке по рангу не положено. Собственные деньги Лера обналичила и спрятала в нескольких надежных местах. Вне территории фабрики. И бластер тоже спрятала - так что даже банк грабить нечем. На внутреннем счете у нее были сущие гроши. Наркоз стоил дорого, ибо делался очень мудрено: мозг ведь, как и при регенерации, правит собственное тело, нельзя просто взять и отключить важнейший канал информации...
-Знаешь, это очень быстро делают - испугаться не успеешь! - рассказывала Алина, но Леру это как-то не обнадеживало.
-Давай сбежим отсюда, - тихо предложила она, - Или лучше откопать мой бластер?
10
-Кстати, история местной медицины тоже удивляет. Полное пренебрежение обезболиванием на фоне относительно неплохих достижений. И прочие неравномерности развития, - Ника посмотрела в небо, словно слова ее были обращены к звездам, к далеким цивилизованным планетам и к самому Совету Галактики.
Али некоторое время молчал, тоже глядя вверх. Над головой был прямо учебник астрономии: туманности, облака газа, отдельные звезды.
Раздался легкий шелест, и археолог махнул рукой в направлении источника звука:
-Пожалуй, мы слишком увлеклись прошлым, а жизнь продолжается.
Рядом снова зашелестело: еще один многоэтажный дом вырос, словно из-под земли. Технология была примитивна, но подходила к местным условиям. Собственно, ее и разработали на базе здешних куполов и ангаров. Добавили всего несколько деталей - появилась возможность строить плоские перекрытия. Быстро и эффективно.
Универсальные домики, разработанные для обитаемых планет пока плохо тут приживались.
Словно продолжая тему прогресса, к раскопу подъехал шнековый вездеход, в облике которого тоже угадывались черты местных транспортных средств. Хотя он не был таким громадным и не дымил.
Али Кочевник помахал гостям и, стряхнув с плеч свою извечную дремоту, объявил:
-Сезон удался! Не зря оригинал откапывали!
В его руках тут же появился предмет, найденный возле моста.
Та самая находка, ради которой археологи отложили сверхточные приборы и взялись за лопаты. Роботы и прочие достижения науки и техники временно оказались не у дел.
Сильно углубляться в грунт не пришлось: находка была покрыта лишь небольшим слоем песка, принесенного весенними бурями. Но никто не стал бы расчищать даже этот тонкий слой, так как просвечивание позволяло увидеть оригинал и воссоздать в мельчайших подробностях. Если бы не одно "но". Это был оригинал дневника.
Дневника Леры.
-Он настоящий? - Лера все еще не верила своим глазам, - Ой, спасибо!
-Настоящий, - улыбнулся Кочевник, отдавая ей дневник, и добавил: - Но местами поврежден. Мы не успели его полностью восстановить, хотя и очень старались успеть к вашему приезду.
Лера робко улыбнулась и посмотрела на Алину, стоящую рядом.
-Да вы садитесь! - спохватилась Ника, - Расскажите, как добрались.
Добрались гости без особых приключений. Дорог, правда, пока еще не было, равно как и регулярного воздушного сообщения. Поэтому передвигались местные жители всё по той же грязи, что и раньше.
Медленно получалось, зато в пути можно было много увидеть. Станция Лютокрай еще существовала, но рейсовые чадящие громадины остались в прошлом. Благодаря новым небольшим вездеходам не было больше нужды подолгу ждать на пересадочных пунктах. Пассажиры останавливались здесь только чтобы отдохнуть.
Гостиница почти не изменилась, а вот ретро-кафе оказалось закрыто. Судя по внешним признакам, закрыто навсегда. Разорилось, видимо.
Долг Лера вернуть так не смогла. Хозяина ретро-кафе она даже толком не запомнила - как теперь его искать?
Недалеко от станции был жилой район, где Лера и Алина остановились еще раз и вышли прогуляться. По привычке они называли это место "у Марьяны". Хотя никакая Марьяна здесь уже не жила. Она нигде уже не жила. Даже врачи из экспедиции Совета Галактики не смогли ей помочь - по той же причине, что и местные. Она не хотела жить. Марьяна приняла болезнь, как наказание свыше, и потеряла волю к жизни.
У Алины, напротив, появилась надежда. Создать семью и завести детей.
Валерия и подавно была полна оптимизма. Невозможность вернуть долг еще раз убедила ее в правильности выбора жизненной стратегии. Не откладывать ничего на потом. Спешить жить. Действовать.
"Солнце не будет ждать!" говорила она, решаясь на новые дерзкие поступки. Пусть жизнь стала куда спокойнее, но иногда еще требовалось чуть-чуть героизма. Чтобы, например, расшевелить Алину, уговорив съездить в Лютокрай. Хотя, конечно, это было не так сложно, как убедить ее бросить навсегда тихую и спокойную жизнь в рабстве у корпорации.
Вскоре компания, владевшая гигантским складом в Пустоместе, перестала существовать. Вроде бы - без всякой связи с решением Валерии сохранить ребенка. Возможно - без всякой связи с побегом...
Быть может, не так велика заслуга одной рано повзрослевшей девочки в искоренении неравенства и бесправия.
Быть может, вмешательство Спасателей именно тогда было простым совпадением.
Но можно сказать с полной уверенностью, что если просто сидеть сложа руки, то не спасет и Совет Галактики.