Ему это было вкусно. Это было его. То самое, что доставляло ему почти патологическое удовлетворение, осознание того, что он может, что он не зря, что он ого-го, а не вроде как.
Ему нравилось читать чужое и выискивать там нечто, что близко, понятно ему, что созвучно с тем, о чем он думает и что чувствует.
Помилуйте! Ведь сколько все написано! Не какую-нибудь гору, а хребты на планете можно выложить из бумажных творений, а если свалить их в мировой океан, то многие берега скроются под водой, хотя и образовав другие. Поди найди, кто чего у кого, да еще докажи, что это того оно и есть.
Да, он брал чужое. Но он пропускал это через себя, бывало, кое-что и правил. Ведь и у гениев далеко не все великое, а уж что говорить о массе сочинителей, из которых далеко и не все понимают, зачем вообще все это придумано.
Некоторые считают, что просто для самовыражения – такие и без претензий будут. Некоторые – для развития, высокого такого, душеподнимающего, светлоочищающего – с этими сложнее, но они как люди высоких моральных устоев далеко не пойдут. Хуже обстоит дело с теми, для кого сочинительство материально. Они это воспринимают так, будто вы залезли к ним в карман или в кубышку и вычистили содержимое без остатка.
Ему удавалось лавировать. Как он различал это все, неизвестно. Кому что дается свыше. Ведь каждому же дается, ведь не может быть, чтобы кому-то не далось! Нельзя же быть наказанным еще при рождении!
Мазок, другой – и это уже его. А еще добавить какого-то нового света – и вот уже как бы оно все иначе, с другой точки пронзительного зрения. Ну, разве не восхитительно! А всего-то и нужно, что мазнуть. Определенно, тут нужно что-то иметь для этого.
И он имел. Худо-бедно печатался и от тиража имел.
А что? Все же в жизни повторяется, и крутится все вокруг одного и того же: любовь и ненависть, война и дружба, семья и одиночество. Конечно, он имел списочек ходовых тем. А время что? Время меняет только антураж, аксессуары. Все это бижутерия.
Однажды он ошибся. Отчего произошел этот сбой, неизвестно, может, из-за болезни, а может, и время подошло. Ко всем оно подкрадывается, вначале его не замечаешь, оно не имеет значения, но вот оно приходит, думаешь, что вроде как еще, а на самом деле уже и нет. Бежишь по инерции, а ножки уже того, заплетаются, темпа не выдерживают, да и сердчишко сигнализирует, что напряг, тормози, мол, пора.
Его безжалостно тролили. Посмешище! Жизнь потеряла для него смысл, ведь он и не мог ничего больше. Страшно!
Выбора не оставалось – он сменил фамилию и продолжил свое дело, благо фамилий было неисчислимое множество, они так же представляли собой слова, составленные из букв. Как сказал Джонатан Свифт, «Превосходные слова! Любопытно, где вы их украли?».