Сквозь кроны нависших над поляной деревьев пробивается солнце, в промежутках между ровными гладкими стволами поблескивают блики на воде. До реки, получается, буквально рукой подать. Если прислушаться, можно уловить журчание ручейка, где-то невдалеке щебечут птахи. Уютная такая поляна на краю лиственного леса… Я лежу на груде мягких упругих веток. Одежда почти высохла, волосы тоже.
На пеньке, в нескольких шагах от меня сидит какой-то парень и перебирает гибкие стебли растений, которые лежат у него на коленях. Венок плетет, что ли, или корзину? У незнакомца довольно длинные волнистые русые волосы, лицо вполне симпатичное, но вот уши…Острые, звериные… Само лицо чистое, со светлой кожей, зато плечи и руки сплошь покрыты коричневыми пятнами, будто леопардовым узором. На ногах, которые видны от колен до ступней, такие же пятна. Что за странность?
На загадочном существе надет какой-то балахон или хитон. Еще бы дополнить образ свирелью и получится настоящий послеполуденный отдых фавна… Хотя сейчас, мне кажется, утро… Мы же не на съемках фильма и не в фотостудии. Или я что-то путаю?
Загадочный тип бросает на меня быстрый взгляд.
— Проснулась?
— Это ты меня вытащил из воды?
Он небрежно скидывает с колен на землю стебли, видать, занимался народными промыслами просто от скуки.
— Не мог же я допустить, чтобы ты утонула возле самого берега.
— Спасибо.
Разумеется, надо бы поблагодарить как-то эмоциональнее, теплее и душевнее, но подходящие слова куда-то упорхнули. Наверно, из-за стресса.
— Да не за что, Ада.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
Каким образом ему стало известно имя, в недобрый час выбранное родителями-оригиналами? Они тогда не подумали, что подобная оригинальность не всем по душе. Надоело с раннего детства по десять раз повторять собственное имя и выслушивать от чужих родителей, бабушек-дедушек, учителей, ровесников: «как необычно (странно, забавно, адски) тебя назвали». В сущности, ничего сверхъестественного, не какая-нибудь Атлантида или Конкордия… Однако имя я официально поменяла. Подружка настоятельно советовала сменить Аду на Раю, но я выбрала… Аиду, что в принципе, содержит тот же намек на адское пламя. Одна буква абсолютно ничего не меняет. Удивительно глупо получилось. Главное, собиралась именоваться простенько, стандартно, без лишних затей — Анна, и сама в последний момент все переиграла, некстати угодила накануне в оперный театр. Ладно, на обложке сочетание «Аида Брайт» смотрится вполне прилично, хоть это утешает. Имя по паспорту и вымышленная фамилия отлично сочетаются, мне кажется. Но как этот тип добрался до давно сгинувшей Ады?
— Я все о тебе знаю…
Вот так заявочки…
— Ты сам-то кто? Прости, конечно, но мне ведь о тебе ничего не известно. И (еще раз прости) ты немного странно выглядишь.
— Можешь звать меня Лэт. Полное имя тебе будет сложновато произнести. Я от межрасового союза. Мать эльфийка, отец фавн.
— По правде говоря, заметно. Примерно так и подумала.
Вроде бы не слишком бесцеремонно с моей стороны?
— Кстати, мы с тобой не совсем чужие, — произносит он.
— Что-то не припомню…
— Я помог тебе написать самую первую книжку.
— Еще чего! Я все сама придумала!
— Неужели? А помнишь, целые главы тебе снились по ночам? Например, встреча на рубиновом мосту. Что-то видела в виде строчек на бумаге, что-то слышала…
Похоже, не врет. Иначе откуда он может знать такие детали? Абсолютно никому не рассказывала тогда, боялась сглазить. Радовалась: вот оно, сладостное вдохновение…
— Получается, тот роман — чужой?!
— Не расстраивайся. Если бы у тебя совсем не было способностей — ничего бы в итоге не получилось.
— Я не расстраиваюсь. Тем более остальные книжки мне уж точно никто не диктовал и во снах не показывал.
— Не обманывай себя. Они почти полностью слабые перепевы той, первой. Самой удачной, которая хоть что-то из себя представляла.
И он еще предлагает не расстраиваться?!
Может, я капитально ударилась головой о воду и сейчас в больнице? И это никакой не эльфо-фавн, а обычный врач в белом халате, который опрашивает пациентку, но пациентке слышится всякий бред.
В памяти немедленно всплывает давняя комедия… Как уж она называлась? О вздорной миллионерше, у которой после падения с яхты начисто отшибло память… Кажется, спасенную утопленницу забрал к себе домой какой-то американский пролетарий и внушил ей, что они уже много лет женаты. Потом эксплуатировал несчастную миллионершу на хозяйственных работах не по-детски.
Потихоньку, чтобы врач не заметил, щиплю себя за руку. Больно. Еще как. Похоже, этот бред происходит в действительности.
Напрашивается вполне закономерный вопрос:
— А не ты, случайно, меня сюда забросил?
— Зачем мне это нужно?
— Вот я бы тоже хотела знать. Или какие-то высшие силы, которые тут правят? Смысл? Если у вас накопились претензии к сюжетам, я бы и так могла исправить, что нужно. Не обязательно было затевать такой тарарам. С твоими хозяевами можно связаться?
— У меня нет хозяев, запомни это хорошенько.
— Постараюсь. А если я упала за борт, сама яхта осталась в моем мире? Именно я вам понадобилась?
— Слишком много вопросов сразу. Настанет время — все прояснится.
— Что тебе от меня нужно, собственно?
Он пожимает плечами.
— Собственно, ничего. Но, раз уж ты угодила сюда, пожалуй, помогу тебе. Иначе ты тут сразу пропадешь. Чужакам возле Реки приходится несладко…
— «Река» это Волга?
— У нее много разных имен… Мир вокруг не совсем такой, как ты его расписывала в своих книжках, придуманных ради денег.
— Неправда, я пишу не ради денег. Ради денег могла бы копирайтером работать.
— Кем-кем?.. Тебе не помешает знать, что в Речном краю развелось множество всяких опасных существ…
— Здесь, наверно, еще и драконы летают?
— Врать не буду, драконов нет. Зато в Серном болоте водятся огромные ящерицы с острыми шипами. Ядовитые и очень даже злобные. В случае чего, сойдут за драконов. Если хочешь, можем на болото заглянуть…
— Спасибо, не стоит, наверное. А, к примеру, всякие орки поблизости водятся?
— Тоже найдется подходящая замена. Еще имеются русалки, эльфы, подземные жители и так далее. Учти, в Речном краю уже давно идет война. Левый берег воюет с правым, подземные жители с верхними, в общем, все против всех. Хотя время от времени наступает перемирие.
— Сейчас, надеюсь, тоже перемирие?
— Зря надеешься.
А ведь какая безмятежность царит вокруг… Тишину нарушают только птичье щебетание среди деревьев да негромкий шелест близкой воды.
— Послушай, Лэт, я очень хочу выбраться из вашего милого мира и вернуться домой. Ты вроде бы собирался помочь?..
— Вернуться возможно только по Бесконечной лестнице. Но она далеко отсюда и, к тому же, на другом берегу.
— Мне без разницы. Все равно лучше двигаться, а не сидеть здесь сложа руки. Сколько времени займет дорога?
— Может, неделю, может месяц. Это как обстоятельства сложатся, и кто нам по пути попадется…
— Такой роман-квест?
— Что?
— Неважно. Скажем, роман-путешествие. Что ж…
— Для женщины ты на редкость бесчувственная, — неожиданно произносит Лэт.
— Кто, я?!
— Других женщин поблизости нет.
Даже не определишься сразу: то ли оскорбиться, то ли проигнорировать это замечание.
— А что, нужно рыдать, заламывать руки и умолять о спасении? Не дождешься. Я вообще по жизни созерцатель, мог бы сам заметить еще раньше. Какой толк метаться?
Тут мне в голову приходит еще одна альтернативная версия. Это грандиозный, хоть и бессмысленный розыгрыш. Генка настолько разбогател, что в состоянии оплатить не только яхту, но и ночную сцену на реке? У богатых свои причуды. Что там для яхтокрушения понадобилось? Какие-то мощные насосы, наверно… Кажется, все встает на свои места. В школе я была еще Адой, а всякие книжные сны… Генка ведь меня знает, как облупленную, просто придумал наугад и случайно попал в самую точку. Кроме аренды насосов оплатил еще костюм, грим и гонорар актера, который сейчас вовсю придуривается передо мной.
Отличная краска, очень натурально выглядит. А уши-то, уши! Даже кончики шевелятся… Силиконовые накладки. Только недавно листала глянцевый журнал, где в подробностях расписывалась тяжкая работа киношных гримеров, создающих примерно такие вот шедевры.
Вскакиваю и, пока незадачливый комедиант не успел ничего сообразить, впиваюсь ногтями в его левое ухо, дергаю, пытаюсь отделить силикон. Не отделяется почему-то, зато ухо, которое я изо всех сил выкручиваю, краснеет и становится горячим.
В первую секунду владелец уха замирает, потом, взвыв от боли, отпихивает меня так, что отлетаю на прежнюю позицию и приземляюсь на кучу веток.
— С ума сошла?!
— Прости, я думала, у тебя уши искусственные.
Он смотрит на меня… так, вероятно, смотрят на внезапно взбесившегося хомячка.
Ухо прямо полыхает, больно, наверное.
Мне становится по настоящему стыдно.
— Не сердись, пожалуйста. Сама не знаю, что на меня нашло, честное слово. Думала, ты меня разыгрываешь. Очень больно? Хорошо бы лед приложить…
— Да, хорошо бы, — соглашается Лэт, прижав ладонь к пострадавшему уху.
У меня в кармане джинсов должен быть носовой платок. Точно, нашелся, причем во вполне приличном состоянии. Поднимаюсь со своего ложа и иду на звук ручейка. А это родник, который пробивается сквозь светлые камни в двух шагах от поляны. Вода ледяная, чистейшая… Только в детстве пила такую, когда с родителями ездила на дачу в глушь к их знакомым. Только сейчас понимаю, как, оказывается, хотела пить. Водяная струйка шустро бежит по плоским светлым камням, приходится лакать, будто кошка. Скоро губы сводит от холода. Теперь как следует смачиваю платок в воде, возвращаюсь на поляну.
— Вот, приложи. Мне очень стыдно, правда.
— Да ладно, — бормочет он, — ничего страшного.
Некоторое время молчим, потом Лэт, ухо которого постепенно приобрело свою прежнюю окраску, говорит:
— Сейчас пойдем в селенье эльфов. Прежде чем отправляться в путь, нужно кое-чем запастись. Да и босиком ты далеко не уйдешь.
Как бы пригодились сейчас мои замечательные балетки! Но они остались в реке…Если бы Лэт был не эльфо-фавном, а галантным джентльменом, он бы уступил мне свои сандалии, плетеные то ли из кожи, то ли из коры. Видно, что очень удобные. Впрочем, даже если бы ему это пришло в голову, я бы вряд ли смогла в такой обувке нормально передвигаться. Впервые жалею, что у меня тридцать четвертый размер, а не тридцать восьмой или тридцать девятый, как у некоторых элегантных дам. С таким размерчиком мужские сандалии пришлись бы почти впору. А так…
Лэт берется за полу своего балахона, дергает, но ткань не поддается. Тогда он заводит руку за бок, достает нож, который, значит, висел у него на поясе. Надрезает ткань и отрывает полоску, потом еще одну и протягивает мне.
— Обмотай вокруг ступней, иначе далеко не уйдешь. А после что-нибудь придумаем.
И не мечтала, что придется носить нечто вроде портянок. Ну, хорошо, будем считать ЭТО матерчатыми туфельками. Когда-то в туфельках из ткани светские барышни выпархивали из карет и отправлялись по визитам или танцевали на балах. В принципе, неплохо получилось, во всяком случае, когда наступаешь на мелкие веточки и камешки, практически не больно…
http://www.proza.ru/2016/09/16/1713