Записки случайного гостя
ЕГО СЕМЬЯ И ДРУГИЕ ЗВЕРИ
В этом доме принимали всех. Кто-то пришел в гости и остался, а потом его вообще прописали - надо же человеку где-то жить? А без прописки не возьмут на работу. Место есть, и все равно он (она) тут живет... Сюда уходили от жен и мужей; здесь зимовали в ожидании лучшего поворота судьбы; здесь встречались, выясняли отношения "на нейтральной территории", беря в третейские судьи хозяина дома, Женьку Дрейера... В какой-то из вечеров, накрывая на стол, его растерявшаяся мама Ида Юльевна спросила сына: "Женя, сколько у нас тут сейчас народа? Я не могу всех посчитать, чтобы накормить!" Иногда после вечерних посиделок "забытые" гости обнаруживались только к утру, когда, проспавшись, выходили в кухню, отчаянно зевая. "А ты что, тут ночевал?" Нормальный вопрос. Нормальный для дома Дрейеров.
Ох уж эти ночные посиделки! Чудеса начинались в два часа ночи - то в в холодильнике обнаруживалась пачка чая, то разговор шел такой, что и запишешь — поутру не поверишь... Я сидела однажды в глубоком кресле на кухне - встать из него было просто невозможно. На коленях шелковая полосатая кошка Пуська, я ее глажу. И как-то само собой произносится: "Моется, моется... а чтоб я такая пушистая была!" Стоявший напротив старинный житель квартиры программист Андрей Мешалкин поперхнулся чаем: "А как бы мы, мужчины, до ваших прелестей добирались?" Надо сказать, что отношения у нас с Мэшем всегда были исключительно братские. Но как он мог смолчать? Старый гусар, неподражаемый комплиментщик...
Часто приходили не к Женьке, а к его родителям. Женька обижался — вроде бы его гости, а прятались в спальне родителей и говорили с ними, говорили... Ида Юльевна подсмеивалась.
Как у нее хватало терпения и мудрости на нас всех? На наши бурные споры далеко за полночь, на наши обиды, жалобы, неурядицы... Она была всеобщей мамой, нянькой нам и неподражаемому в своей рассеянности и бытовой неприкаянности мужу, профессору-скрипачу Матвею Рувимовичу... Настоящей еврейской мамой. Что многое скажет тому, кто понимает :)
Помню ; сижу, пью чай. На холодильнике Мешалкин стоя паяет портативный телевизор. Входит Ида Юльевна, пожимая плечами взглыдявает на него, потом на меня...
"Ты только послушай..." (мне) "Я никак не могу от него избавиться! Я договорилась с соседкой, чтобы она сдала ему квартиру. Он прожил там два дня. Прихожу утром, и ты представляешь, он в кресле спит под пледом! Я его спрашиваю - что ты тут делаешь? а он говорит - сплю, Ида Юльевна! Ну вот почему ты тут спишь? А уютно ему тут, видишь ли! Чаю выпил, никуда идти не хочется. И началось. Сначала он снова спит в моем кресле. Потом он опять паяет свои телевизоры на моем холодильнике..." [Мэш вмешивается: "Ида Юльевна, мне по росту тут удобно!"]. "Ты видишь, ему удобно!.. Потом он перенесет сюда свой компьютер и вещи..."
Но разве это все всерьез? Конечно, его снова приняли в семью. И он снова спал в кресле, паял телевизоры и оставлял кофейные чашки на шкафах. Мне приходилось ходить по дому с табуреткой и собирать их с верхотуры...
МИЛОРД И КОШКИ
Зверей в доме было много. Великолепный пожилой колли Милорд, маленькая трёхлапая собачка и кошачья пара - Люксик и Пуська. Время от времени кошки радовали Милорда потомством. Милорд кошек обожал, особенно котят. Котята были постоянно мокрые - он их вылизывал и таскал в пасти.
Похоже и к нам, обитателем странной квартиры, Милорд относился как к котятам - снисходительно и терпеливо. Не ожидая многого, прощая все. Стоило загрустить, и он приходил, клал голову на колени и стоял молча. Мы знали: если Милорд пришел, значит действительно человеку плохо. Мы могли не заметить, мы позволяли себе верить дежурным словам "Ничего, у меня все в порядке" Собаку не обманешь.
Натерпелся он от нас... Во время сессии или ночных разговоров кто-то вдруг решал проветриться, брал поводок и шел гулять с собакой. Не зная, в который раз в эту ночь будит горемычного Милорда. Тот тяжко вздыхал и шел гулять. Наверное, думал - ну что же делать? нужно же кому-то этих детей выгуливать? а то совсем плохие стали: сидят в сигаретной вони или спят, целыми днями из дома не выходят. А любил он друга своего хозяина, Веньку - больше хозяев, больше любого из многочисленных гостей. Как он его встречал, как провожал - отчаянно, словно боялся больше не увидеть... Венька говорил "Это потому, что тут его только кормят, а я с ним разговариваю". Что, конечно, было неправдой, но поди пойми тонкости собачьей души...
...А так как в доме принимали всех, то иногда и зверей без хозяев. Как-то, звоню Женьке из Киева, а он жалуется "Приезжай! А то все уехали, а у меня тут три собаки и двое кошек!" Помимо Милорда по длинному коридору трусила трёхлапая после аварии невесть чья дворняжка, похожая на пинчера, а третья собака был огромный нестриженый королевский пудель, которого оставляли на пару дней, но забыли надолго. Женька нянчил этот зоопарк и ныл. Обычно ЕГО дома нет, а тут НИКОГО нет, и звери, звери!.. никуда от них не сбежишь!
В одно прекрасное утро кошка Пуська не отозвалась на зов. Сзывала их Ида Юльевна громким криком "Ко-ошки! Ко-ошки!" На крик прибегали не только кошки, но и Милорд, который терпеливо ждал, на оставят ли они в своих мисочках что-нибудь вкусное. Ида Юльевна ушла на работу, а Женьке оставила записку "Найди Пуську". Женька пришел, поискал, но не нашел. Позвонил Матвею Рувимовичу: "Папа, Пуська пропала!" "А ты у Милорда спрашивал?" невозмутимо поинтересовался папа. А точно! "Милорд! Где Пуська?" Милорд помчался в кухню и залаял перед высоченным, под самый четырехметровый потолок, кухонным пеналом. Спала она там, ее было не видно. А Женька-то! Неужели неясно, кто точно знает, где кошка?!
РОЗАННА ПРИЕХАЛА...
Я спала, кажется, в комнате уехавшего в Москву Женькиного старшего брата Лёни и проснулась от того, что по всему дому хлопают двери, как будто по квартире гуляют сдуревшие сквозняки. Еще бы мне не проснуться!
Дверь нараспашку: "Как вы тут живете, *** вашу мать?!" - хлоп! кто там, за следующей дверью?.. "Что вы забыли в этой ****ой стране?!" хрясь!.. И так минут пятнадцать, ни разу не повторившись. Кто-то, давясь от смеха, заглянул в комнату, увидел мою обалдевшую морду, фыркнул и исчез. Мне хотелось потрусить головой, как собаке после купания, чтобы стряхнуть с ушей витиеватые словосочетания, но они сыпались и сыпались, кружились по длинному коридору старинной квартиры, оседали блесточками на паркет...
Голова в дверях появилась снова: "Тссс... Розанна приехала..." Я, закутываясь в простыню: "Ой... А кто это? а чего это она?.." "Выходи, увидишь!.."
Это был вихрь. Язык не повернулся бы назвать Розанну "старухой" несмотря на ее весьма почтенный возраст — а ей тогда перевалило за шестой десяток. Даже пожилой женщиной не назовешь. Розанна - и возраст? Да она была моложе каждого из нас! Невысокая, полноватая, но крепко сбитая, с крашеной прической “конский хвост”. Из нее сыпались искры, в любой компании она притягивала к себе молодежь, как магнит. Она зря предупреждала всех и каждого и том, что отчества терпеть не может. Ее просто не возможно было назвать иначе чем по имени. А если кто попробовал бы "Розанна Рувимовна..." стоило сразу заткнуть уши...
Розанна приехала!
А по вечерам за чашкой чая и бокалом домашнего вина собирались приличные друзья родителей, старые евреи с родословной. Мы, молодёжь, перемигивались и пинали друг друга ногами под столом. Мы предвкушали, что сейчас будет. Мы-то уже знали, что эта хулиганка слов не выбирает... Матвей Рувимович ежился, морщился и извинялся. Розанна: "****ь!" Матвей Рувимыч: "Извините..." Розанна: "****ь я хотела ваше правительство!" Матвей Рувимыч: "Извините!!!"
Старые еврейки "держали лица" и красноречиво молчали. Матвей Рувимыч после нескольких попыток одернуть разошедшуюся сестрицу, понял что рискует спровоцировать очередной всплеск нецензурной, воистину эпической брани, и стал всего лишь извиняться... И на лице у него томилось смущенное смирение.
"...Мотя! Сколько лет ты живешь в этой стране, *** твою мать! Что она дала тебе, эта страна?! Что ты хорошего видел от этой страны?"
И ведь права была. К сожалению.
МАТВЕЙ РУВИМОВИЧ - ЧЕЛОВЕК И ЛЕГЕНДА
Однажды по наитию наколотила в поисковой строке Яндекса - "Матвей Рувимович". Ну конечно же, он нашелся. Слишком для многих он стал легендой.
Случилось так, что Дрейеры всей семьей побывали у меня в гостях в Киеве. Ехали они не ко мне, а к своим давним друзьям, которые собирались уезжать. И я воспользовалась случаем. Моя мама была очарована... Правда, в тот раз отнюдь не Женькой. Мне было лень идти за стулом в соседнюю комнату, и мы с ним устроились — а что тут такого-то?.. - на одном стуле. Но как поразило это мою бедную маму!.. Она сказала мне потом фразу, которую я не забуду никогда: "При живой матери! На коленях у мужчины!"
А Матвей Рувимович с тех пор любую встречу со мной начинал с ритуального опроса: "Как здоровье Вашей уважаемой матушки? а как здоровье Ваших уважаемых соседей? А как себя чувствуют..." И так минуты три. Я уже боялась, он начнет спрашивать, не линяет ли мамин белый кот, но до этого, к счастью, не доходило. Я переминалась с ноги на ногу, но непотребно было прерывать ритуал...
Там же, в Киеве, добавились легенды в копилку.
Идут... нет ШЕСТВУЮТ через дорогу Матвей Рувимович с сыновьями. Идут на зеленый свет, но идут медленно. А куда торопиться? Все равно ведь зеленый свет. В какой-то момент Женька оглядывается - "Папа, машина!" Папа останавливается столбом прямо посреди дороги и изрекает "А что мне машина?.." Хорошо хоть водитель сориентировался... Потому что свет уже был красный.
Входим в лифт: та же компании и автор этих строк. Матвей Рувимович неплотно закрыл двери лифта... Ленька, старший сын (ну нет чтобы дверь поправить!), смотрит на папу, на двери... "Папа, МЫ НИКУДА НЕ ПОЕДЕМ!.."
Лёнечка сейчас в Москве, “иных уж нет, а те далече”. Надеюсь, из него со временем получится настоящий старый еврей. Как же мы без них? А если молодые уехали, откуда здесь взяться старым?...
Как-то в Ростове Женька пришел домой и заперся в туалете с книжкой. Любил он там заседать, чего греха таить... Меня поразило однажды, когда после очередного ремонта Женька провел телефонную сеть в туалет. Зачем там телефон?
"А вдруг будут звонить, а я выйти не успею?..."
Так вот, сидел там Женька в свое удовольствие, а в это время папа пришел стоит у порога, обозревает дли-и-нный коридор. То ли услышав открывающуюся дверь, то ли случайно именно в этот момент Женька вышел из туалета. Папа, сняв обувь, поднял глаза и, увидев сына, произнёс: "Евгений! Откуда ты появился и как твои дела?" Он всегда так разговаривал. Женька тоже встал в позу и начал отвечать: "Появился я ОТТУДА (большим пальцем показывая себе за спину)... в эту секунду из комнаты выглянул его друг Венька и продолжил: "А дела мои - ТУДА!"
Женька на карачках пополз в комнату, Венока ввалился туда же, папа, пожав плечами, отправился в кухню. А фраза до-олго гуляла в народе...
СМЕХ СКВОЗЬ СЛЕЗЫ
Они уезжали.
Квартира в развале, настроение... ну какое может быть настроение, когда разваливается на куски и на глазах невозвратно тонет в прошлом такой пласт жизни - дом Дрейеров? Квартира умерла не сразу. Были и старые жильцы, которые какое-то время питали ее дух. Были приходящие по привычке на огонек... Но ушло сердце.
В один из дней перед отъездом старшие Дрейеры пришли с таможни подавленные: сестра Иды Юльевны прислала откуда-то мебель, а в ней плохо спрятанное (а может, его и не прятали?)семейное столовое серебро, фамильные безделушки... Его, конечно, отобрали на таможне.
Наутро просыпаюсь от сдавленных рыданий в соседней комнате. Выбегаю - что случилось? Рыдала Ида Юльевна. От смеха. Показывая пальцем в какую-то заметку в "Комсомольской Правде". Ничего не понимая, читаю "Такого-то числа в аэропорту г. Ростов-на-Дону задержали контрабандную партию сахара в количестве..." Ида Юльевна, сквозь слезы: "Вот!.. Вот зачем ИМ была нужна наша СЕРЕБРЯНАЯ САХАРНИЦА!!!"
...Могли ли они остаться? Как мы могли их отпустить?! и что мы, любившие их, любимые ими, могли сделать, чтобы не топтались скоты по душе вечного ребенка -старого еврея Матвея Рувимовича, тыкая ему в лицо пятой графой; чтобы не пила валерьянку вечная еврейская мама ; наша общая мама, советница, защитница Ида Юльевна? Я не знаю, каково им было ТАМ. Но нам тут без них было ; хуже. Что за страна, что за удивительная страна Россия: научившиеся хранить свою культуру, пронесшие свою ментальность сквозь века, старые евреи подставили свои плечи и нам, родство свое забывшим...
...Мы и через много лет узнаем друг друга - те, кто был причастен в замечательному Дому, кто помнит, кто видел, кто никогда не забудет.