Дождалась на закате жизни: соседи устроили мне бойкот. Я отказалась подписать заявление с просьбой заварить мусоропровод. Теперь соседи со мной не разговаривают, считая, что из-за меня могут не осуществить их инициативу.
Меня удивило, что семидесятилетняя соседка подписала эту бумагу. А еще больше поразила восьмидесятипятилетняя Ангелина Васильевна. Я не выдержала, позвонила ей:
- Зачем вы подписали?
- Мне сказали, что запах идет.
- А вы его чувствовали?
- Нет.
- Я тоже. И у меня нет никакого желания выносить мусор на улицу. Контейнеры расположены далеко, все вокруг в кочках. У меня с детства больная нога, я с палочкой хожу.
- А у меня нога сломана. Как же я буду выносить?!
- Чем же вы думали, когда подписывали?
- Не знаю.
- Не думала я, что в нашем подъезде живут одни бараны. Вы уж извините меня. Я не столько о вас, сколько про молодых соседей. Они не понимают, что молодеть не будут. Никто им мусоропровод уже не восстановит.
Разумеется, его мгновенно заварили, несмотря на мой отказ. Юристы в домоуправлении ведь тоже продаются. А заварили мусоропровод по инициативе полковника милиции Шкробота. Он старший нашего дома.
Вскоре после того, как заварили мусоропровод, я ехала в лифте с этим полковником и мальчиком-соседом лет двенадцати. В руке у меня было помойное ведро. Мальчик принюхался и возмущенно произнес:
- Фу, мусор!
Я заметила, что от этих слов Шкробота передернуло. Видимо, слова мальчика он принял на свой счет.
Все-таки тяжело мне ходить вглубь двора с ведром, придется кого-нибудь просить. Хотя не люблю я просить, да и желающих помочь ближнему на свете не так уж и много.
Не успела я успокоиться после этой истории, как новая напасть. Общественность решила убрать скамейку перед подъездом. Чем она им помешала? Якобы наркоманы на ней колются. Словно для этого надо много места. Они с таким же успехом могут ширнуться и на ступеньках подъезда, и в лифте.
С мусором понятно: домоуправление экономит на мусорщике, а деньги с населения все равно собирают за вывоз мусора из контейнеров. А скамейка-то?
Оказалось, что инициатор этой глупости всё тот же Херувим Серафимович Шкробот. Не знаю, откуда у него такое странное имя? Родился ведь в советское время. Впрочем, я в его паспорт не заглядывала.
Вернусь к своей скамейке. Какое дело до нее этому Херу? Полковник милиции в отставке, большую часть жизни проводит в своем загородном коттедже. Сыновьям Херувим тоже построил коттеджи, да еще купил для них две трехкомнатные квартиры в столице. На какие деньги «мусор», пусть и с большими погонами, сумел это сделать, непонятно.
Сначала я хотела сходить к нему, объяснить, что я инвалид детства, гулять не могу, поэтому сижу на скамейке рядом с подъездом. Но потом подумала: черт с ним. Дурака не переубедишь. А для соседей это проверка на вшивость. Если они согласны отнять единственную радость у стариков и инвалидов, то и самим им нет прощения, а пастыри будут скручивать их в бараний рог.
Я оказалась права. Вскоре по инициативе того же Мусора все жители подписывали бумагу о том, что они хотят остановки лифта, так как в нем наркоманы ширяются. Потом жильцы отказались от пользования газом, поскольку он взрывоопасен. Потом настал черед электричеству, ведь от неисправной проводки может возникнуть пожар. Все соседи безропотно отказались от благ цивилизации и поставили в своих квартирах печки-«буржуйки» (словно они безопаснее электричества), выведя трубы в окна. Дом стал напоминать блокадный ленинградский дом. Ангелина Васильевна попыталась оставлять мешки с мусором в подъезде, надеясь, что найдется добрая душа, которая поможет ей. На первый раз ее оштрафовали, а затем за несоблюдение санитарных норм и вовсе выселили неведомо куда.
Я видела, что жильцы недовольны тем, как изменилась их жизнь, но всё свое недовольство они высказывали не Шкроботу, а мне, считая главной виновницей своих бед.
Но вскоре все их косые взгляды оказались вдали от меня. Жильцы нашего дома по собственной воле переселились в палатки, которые возникли на пустыре за контейнерами. Во всем доме осталась я одна. Я по-прежнему пользовалась всеми достижениями цивилизации, кроме мусоропровода. Что касается лифта, то я сумела обходиться без него, благо живу на втором этаже. А вместо скамейки стала выносить с собой табуретку.
С соседями всё понятно. Наш полковник их всех зомбировал, но мне было непонятно, какая ему от всего этого радость. Но скоро всё прояснилось. В освободившиеся квартиры он вселил мигрантов. Когда в палатках (купленных на собственные деньги жильцов) время от времени возникало легкое недовольство, полковник тыкал пальцем в мигрантов, как виновников всех бед: «Понаехали тут!»
Но я побывала однажды в квартире, где поселились новые жильцы из южных республик. Ох, не позавидовала я им. Жить в чужой стране в таких условиях! Никакой мебели в квартире не было (они сказали, что и в других то же самое), десятки людей располагались на полу на расстеленных матрасах.
Иногда бывшие жильцы пытались напасть на южан, но те старались не ходить по одному. Ворваться в подъезд местные тоже не могли, так как полковник поставил у всех подъездов по менту. Жильцы продолжали исправно платить за свои оставленные квартиры, а с гастарбайтеров деньги получал Шкробот, этакий бизнесмент. Пока жильцы не станут людьми, их будут стричь как баранов.
Шкробот хорошо усвоил давнюю мудрость властей: разделяй и властвуй. Он стравливал людей: местным он говорил, что вот нехорошие приезжие бесплатно заняли их квартиры. А мигрантам раскрывал глаза на то, что жадные местные за большие деньги сдают свои квартиры без всякой мебели, набивая в одну комнату по десятку людей.
Правильно гласит народная мудрость: «Если хочешь быть здоров, убегай от мусоров».
Жизнь в палаточном городке устаканилась. Его освятили, женщинам велели надеть платки и прикрыть пупки (у кого они были открыты). Мне было любопытно, как долго продлится эта ситуация. Я подолгу сидела у подъезда на своей скамейке. Было любопытно пройти ближе к палаткам, но я помнила, что жильцы меня ненавидят, считая главной виновницей произошедшего, поэтому наблюдала за всем издалека. Однажды у подъезда остановилась машина. Мент, охраняющий подъезд, подошел к водителю и потребовал убрать машину. Водитель показал ментовскую корочку и отказался убирать машину. Тогда ангел-охранитель подъезда сказал рассмешившую меня фразу:
- Давай снимем погоны и поговорим как человек с человеком.
Недалеко от палаточного городка возникла стихийная свалка. Однажды в конце августа к жильцам приехал полковник с группой подчиненных. Шкробот построил ментов и выступил с речью:
- Жильцы этих стихийных палаток развели свалку. Она опасна для нашего города, возможны эпидемии, которые унесут жизни тысячи людей. Очистим Россию от мусора. Приказываю действовать жестко! Это не люди, это мусор!
И мои соседи-бараны убрались как миленькие. Куда, я не знаю, наверное, стали бомжами.