Каких только трудностей не бывает в нашей жизни! Порой они неожиданны, порой фантастичны и самым непостижимым образом влияют на все жизненные события. Убеждаюсь в этом постоянно.
На этой станции поезд стоял всего одну минуту и мы с Галкой, моим секретарем, спрыгнули с подножки вагона на заснеженную платформу как совсем в другой мир. Теплый вагон, хлопнув дверью, умчался.
Мы стояли на пустом перроне в каком-то нереальном тумане, морозном до того, что было трудно вздохнуть. Нас никто не встречал и мы озирались в поисках выхода к цивилизации из этой снежной мути.
Спустя несколько минут, когда мороз уже бесстыдно начал трогать коленки, послышался неопределенный оклик и появился человек в теплой камуфляжной куртке и надвинутой на самые глаза шапке-ушанке, а "уши" шапки завязаны были под подбородком.
- Это вас я встречаю? - спросил человек, подходя.
- Ну не знаю, - ответила я, а смешливая Галка хохотнула.
- Судейских мне надо. Это вы будете или как? Вроде больше никто не прибыл.
- Если судейских, то это мы будем. Встречайте быстрее, а то замерзли совсем, - сказала я и человек подтвердил: "Недолго и замерзнуть. В эту рань мороз-то за сорок, а то и поболе. Идем по быстрому".
Он повел нас по скользкому хрусткому снегу и за несколько минут, отделявших нас от дряхлого газика, мороз успел прохватить меня до самых костей. У машины встречавший остановился, оглядел нас и присвистнул:
-Э-э, - сказал он. - Да я вас не довезу, деушки. В такой одежке, а особливо обуви поморозитесь, это точно. Айда в дежурку!
Он повернул и зашагал обратно и мои возражения, направленные в его спину, остались без ответа. Пришлось проследовать за ним.
В помещении милиции нас встретил заспанный и недовольный дежурный, который несколько подобрел, узнав, что мы не задержанные правонарушители, с которыми возись ни свет ни заря, а прибывшие "судейские".
Наш встречающий велел нам отогреваться и стал обсуждать с дежурным, как нас утеплить, чтобы доставить в районный суд хотя бы без потерь конечностей.
Мы с Галкой пытались вмешаться, говоря, что наша обувь называется зимняя, но мужчины дружно хмыкнули.
Ну и чем нас могли утеплить в дежурке? Дежурный принес откуда-то теплые оранжевые жилеты, а наш спаситель, назвавшийся милицейским водителем Мишей, достал стопку старых газет, велел разуваться и помог сделать газетные портянки, на которые мы и натянули свои городские сапожки. Попытки возразить Миша не принял и разъяснил, что машина у него холодная, печки нет, ехать нам часа полтора, а то и два и то, если не прихватит морозом радиатор.
- Береженого Бог бережет, - подытожил он свою разъяснительную работу и пришлось с ним согласиться.
Миша был кругом прав, но когда мы подъехали к зданию суда, видок у нас был аховый. В пути водитель еще напугал нас тем, что такой мороз продлится еще с неделю, не меньше и в милиции половина кабинетов промерзла, так же, видимо, и в здании суда.
Высадив нас, Миша укатил, пообещав забрать оранжевые жилетки позже.
Вот в таком виде мы вошли в здание районного суда и хорошо еще, что в этот ранний час оно было пустынным. Но в глазах Ивана Сергеевича Куклина, председателя суда, прыгал трудно скрываемый смех, когда он выскочил к нам навстречу.
В кабинете председателя было тепло, но он быстро нас разочаровал.
- Не знаю даже, как размещать вас, - смущенно сказал он. - Морозы лютые вторую неделю, зал заседаний совсем не отапливается, работать возможно лишь в канцелярии, да здесь, у меня в кабинете.
Он развел руками, а я поняла, что газетные портянки ничто по сравнению с тем, что нам с Галкой предстоит.
Уголовный процесс в канцелярии отметается. Из-за обилия расставленных там столов, шкафов, сейфов и прочего имущества свободного места практически не было.
Оставался кабинет председателя. Он не был так захламлен.
С грехом пополам и с помощью подошедших сотрудников в кабинете был размещен судейский стол, места для прокурора, адвоката и прочих участников процесса.
К счастью, подсудимый был на свободе и места ему, без конвоя-то, потребовалось немного.
А вот свидетелям по делу, которым в заседании быть не положено, открыли зал, где холод стоял собачий и в углах потолка висел снежный куржак.
Председатель снова развел руками и смущенно промолвил:
- Пускать будем в канцелярию погреться. По очереди.
Иван Сергеевич, большое ему спасибо, предусмотрительно принес из дома огромного размера пирожки с капустой, надо сказать очень пушистые и вкусные. Девчата из канцелярии заварили чай. Мы позавтракали и, как я предвидела, пообедали одновременно.
Пора было начинать. Я переждала в канцелярии, пока Галка утрамбует в кабинете участников процесса и по холодному коридору сквозь тесный строй людей в громоздких теплых одеждах пробралась к определенному судье столику. Началось рассмотрение уголовного дела.
Надо сказать, что дело было простое, очевидное и не сказать что страшное, с последствиями, которые в данной ситуации я бы тяжкими не назвала. Последствия эти были уже очень заметны под распахнутой мохнатой шубой потерпевшей и их все прикрывал полой сидевший рядом с девушкой подсудимый. Потерпевшая при этом ласково ему улыбалась.
Итак, предстояло судить парня за изнасилование несовершеннолетней. Ей шестнадцать, он чуть постарше.
Потанцевали в сельском баре, пошли провожаться, вот и случилась такая оказия. Явилась девица домой с синяком и без нижнего белья.
Родители бегом в милицию, ну и завертелось.
Парня оставили на свободе и теперь они с потерпевшей живут вместе, подали заявление в ЗАГС, получили все разрешения.
Родители парочки, как сообщила мне вездесущая Галка, уже дружбаны навек и собирают свадьбу.
Вот такое предстояло судебное разбирательство. Я не предвидела никаких дополнительных сложностей, но не тут-то было!
Прокурор оглашал обвинение, я листала дело, когда послышались легкие смешки. Оглядела лица людей, заметила непонятные, не по случаю улыбочки, осуждающе покачала головой и снова уткнулась в бумаги.
Однако смешок не утих, а стал еще явственнее. Пришлось мне еще более явно показать свое неудовольствие, но веселье продолжалось, а потерпевшая откровенно прикрывала ладошкой смеющийся рот.
Секретарь Галка, сидевшая чуть сбоку от меня, делала страшные глаза, показывая куда-то вниз, на пол. Я глянула. Прямо передо мной, внимательно на меня глядя, на полу сидел огромный рыжий кот. Потерпевшая пыталась пихнуть его валенком, но кот лишь перекинул на другую сторону длиннущий пушистый хвост и даже не шелохнулся. Он восседал спокойно, я бы даже сказала с достоинством, как равноправный участник процесса и только чуть поворачивал голову, переводя взгляд с меня на прокурора, который невозмутимо продолжал зачитывать свое обвинение.
В отдаленных судах приставы не водятся. Как мне избавить процесс от хвостатого зрителя? Рассматривать дело в таких веселых тонах мне еще не доводилось.
- Объявляется перерыв, - говорю я серьезно, но внутри меня тоже копится смех.
Да еще я заядлая кошатница. При этом обожаю не породистых - лысых там, вислоухих и прочих, а именно таких - дворовых, умных и с достоинством. У меня дома серый полосатый "дворянин" Кузя, которого мне подбросили на даче крохотным блохастым полумертвым комочком. Ничего, выходила, блох вывела и теперь он любящий, преданный, умный, в общем, всех мер здоровенный красавец. Правда, куда меньше по размеру, чем этот рыжий посетитель. И как его убрать из кабинета?
На помощь приходит Галка. Кот ей в руки не дается, отпрыгивает в сторону, но не уходит. Опытный, чертяка. Видно и раньше ловили, научился маневрировать. А народ уже в голос хохочет. Надо что-то делать, а что?
Шум привлек внимание председателя, временно переместившегося в канцелярию. С трудом протиснувшись через толпу, он подкрался к коту, схватил его в охапку, сказал: "Извините" и унес, наконец, нарушителя порядка.
Слава Богу, процесс продолжается. Все путем, все по порядку, все по закону. Но время от времени я поглядываю на пол перед моим столом и с облегчением отмечаю: кота там нет.
Однако вскоре улавливаю прежнее оживление в зале. Подозрительно оглядываю свободное от людских валенок пространство - чисто, как говорят омоновцы при отработке территории. Чисто-то чисто, а смешки усиливаются. И что мне прикажете делать? Кабинет до отказа заполнен людьми. Есть такое свойство у процессов в маленьких городках. На суд являются не только фигуранты, но и родственники, кумовья, сваты, соседи, знакомые. А как же: важное событие. Ну а если зима и вся эта рать приодета по-зимнему - толпа утраивается в объемах. Раздевалок-то сроду не было и, думаю, не будет.
Дверь кабинета открыта и откуда-то из-за спин наших зрителей я слышу приглушенный голос:
- Коллега! Коллега!
Поднимаю голову, чтобы понять, кто и кого зовет. Вижу девочку из канцелярии, которая утром приносила нам чай. Она осторожно проталкивается к моему столу и громко шепчет: "Коллега! Коллега!"
Я недоумеваю: она меня зовет что ли? Зачем? Что случилось? Объявляю перерыв и слышу уже откровенный хохот людей. Девочка ныряет под мой стол и выныривает с рыжим котом в руках.
- Я хотела его выманить потихонечку, а он никак, - смущенно оправдывается она. - Мы его Коллегой зовем, это имя его, а вообще-то он послушный.
Прекрасно. Коллега - это кот. И он сидел под судейским столом, а я повелась на его кличку. Люди расступаются и девушка с Коллегой уходит в канцелярию. Я двигаюсь за ней.
В канцелярии царят смущение и веселье. Причем, я вижу, что веселье настоящее, а смущение напускное. Специально для меня.
Иван Сергеевич встает мне навстречу, разводит руками. Похоже, это его привычный жест.
- Извините ради Бога. Ну что с ним делать? Это наш кот, судейский, здесь и живет. Холодно кругом, вот он к теплу и жмется.
А я уже отсмеялась свое и теперь мне не до смеха. Еще не хватало, чтобы рыжий кот Коллега сорвал мне процесс. Всякое бывало в судебных заседаниях - грозное, страшное, даже стрельба. Но чтобы кот! Эдак наделаешь смеха на все судейское сообщество.
- Иван Сергеевич, - сурово говорю я Куклину, - ну что за ребячество - держать в суде кота? Без кота не получается правосудие?
Председатель опять развел свои руки:
- Да, пожалуй, что вы и правы, не получается. Без него мыши все уголовные дела сожрут. Вы здание наше видели? Дыра на дыре, нора на норе. Кабы не кот...
Ну да, ну да. Я заметила, конечно, что новой в суде была только вывеска. Бордовая и буквы золотом. Все остальное, включая здание - рухлядь.
- Иван Сергеевич, хоть процесс дайте закончить без кота, заприте его где-нибудь.
- Да куда я его запру? В зале холодрыга и ваши свидетели. Кабинет Суворовой заперт, она простыла. В канцелярии и в моем, то есть в вашем кабинете двери открыты.
- Ну в шкаф его, - подала я негуманный совет.
- Пробовали, - горько ответил председатель. - Орет, хоть святых выноси.
Помолчав, он огласил единственное возможное, на его взгляд, решение.
- Людмила, - он обратился к девочке, которая так и не выпускала кота из рук, - ты иди с Коллегой в мой кабинет, сядь в уголок и с рук его не спускай. Возьми колбаски, подавай ему, если бузить начнет. И чтоб было мне все тихо.
- А нельзя в канцелярии его оставить? - вмешалась я.
- Нельзя! - отрезал Иван Сергеевич. - Не удержим, он к моему кабинету привык.
Ну что, надо соглашаться. Другого выхода нет. Не откладывать же процесс из-за рыжего кота. Решаю, кому первым выйти в зал - мне или Коллеге.
- Чего ждешь, Людмила? А ну, быстро на место! - распорядился за меня председатель.
Людмила уносит кота, загрузив карманы куртки колбасой. Иван Сергеевич выходит за ней, я слышу его приглушенный голос, но слов не разбираю.
Молча пробираюсь к своему столу, люди почтительно меня попускают и все очень серьезны. Наверное, председатель провел воспитательную работу.
Мы продолжили довольно споро и продуктивно. Дело пошло ровно, без конфликтов, сплошное раскаяние и прощение. Что тут огород городить, понятная картина. Хоть здесь-то было успешно, но я все время поглядывала в угол, где сидела Людмила. Рыжий Коллега то засыпал у нее на коленях, то вскидывался, в основном, от громких покаянных воплей подсудимого. Бодрствуя, он спокойно переводил взгляд своих зеленых блестящих глаз со свидетелей на меня, на прокурора, адвоката - кого он лично, видимо, считал важнее в данный конкретный момент.
Дошли до прений сторон, сделали перерыв, который наградил меня новым, еще более потешным эпизодом, о котором надо рассказывать отдельно, но только в очень узком кругу.
Разные пакости - мелкие и большие обычно приходят ко мне целой компанией. Посещение зимнего ледяного дворца, украшенного причудливыми сталактитами и сталагмитами я посчитала достаточным для подведения итогов неприятностям.
В перерыве я все же не удержалась и приласкала рыжего Коллегу. Он был такой теплый, мягкий и пушистый, так зажмуривал глазищи, нежась под моей рукой, что я все ему простила. В конце концов он не даром ел свой хлеб. Может быть, он спас от мышей и уголовное дело, которое мы сегодня рассматриваем.
Странно, но мне кажется, что присутствие рыжего кота сделало наш процесс каким-то беззлобным, я бы сказала, не карающим, а больше воспитательным.
Прокурор задал подсудимому очень правильный вопрос: "А зачем же бить девушку?" Подсудимый, потупив взгляд, ответил: "Да мы оба друг друга тузили. У меня фингалов побольше было, чем у нее!"
Я заметила улыбку на лице потерпевшей и поверила, что бывает и так.
Заканчивалось рассмотрение дела. Все фигуранты, включая прокурора, просили парня свободы не лишать. В последнем слове подсудимый просил о том же, а рядом, взяв его за руку, стояла глубоко беременная потерпевшая.
Думаю, что принятое тогда решение было правильным.
После оглашения приговора народ стал расходиться и, к моему удивлению, все, даже посторонние зрители вежливо и дружелюбно прощались со мной, выходя из тесного кабинета.
Держась за руки, ушли потерпевшая и осужденный. А четверо их родителей подошли и пригласили меня на предстоящую свадьбу.
Ну, дай Бог вам счастья, ребята. Начали вы не совсем чтобы ладно, но без прощения не состоится ни одно счастье.
Иван Сергеевич Куклин зашел, наконец-то, в свой кабинет. Следом с охапкой дров появился истопник, но Куклин строго сказал ему: "Подожди, проветрим сперва, потом затопишь. Я тебя позову."
Истопник с грохотом сбросил дрова возле печки и вышел. Иван Сергеевич попытался открыть форточку. Не смог - примерзла к раме - и он опять развел руками.
За окном стояла непонятная морозная муть. Ранняя темнота не сопротивлялась объятиям ядреного колючего мороза и этот синтез создавал нереальную, сюрреалистическую картину. Оконные стекла в кабинете растаяли и потекли от теплого дыхания людей и я с опаской смотрела в окно, боясь даже думать, как нам с Галкой выбираться отсюда.
Иван Сергеевич опять раскинул руки:
- Хотите в гостиницу? Ну..., - он замялся, - собственно, это бывший Дом колхозника. Ну... без удобств... Но зато близко! - нашел он, наконец, хоть одно смягчающее обстоятельство.
- А как бы уехать сегодня? - поспешила я прервать страдание председателя.
Он откровенно обрадовался:
- В половине двенадцатого скорый останавливается. Я, если честно, два билета забронировал.
Камень упал с моих плеч. Не придется ночевать в отеле "Дом колхозника" с удобствами на сорокаградусном морозе.
А повеселевший Куклин продолжал радовать меня:
- Я сам вас отвезу на своей машине. Судебная-то замерзла, а у меня теплая.
Вот так закончилась наша командировка. Отъезд обошелся без оранжевых жилетов и газетных портянок. Уходя, я потрепала по холке рыжего Коллегу, который сладко спал на кресле председателя, прикрыв нос пушистым хвостом. "Счастливо, Коллега!" - шепнула я ему на прощание.
Когда мы с Галкой очутились, наконец, в теплом уютном купе, она глянула без улыбки и протянула: "Ну и дела-а!"
Я только кивнула в ответ, соглашаясь. Да уж, дела так дела.