Отшельница с Того Света

Тереза Пушинская
На опушке леса, утопая в тумане, стоял бревенчатый дом. Сложно было понять, то ли сумерки сгустились над опушкой, то ли предрассветный час. Не было слышно пения птиц и шелеста листвы, деревья стояли почти голыми, только мхи и лишайники буйно разрастались кругом стволов, ползли по фундаменту и бревенчатым стенам избы.
В это безмятежное время суток покой одинокой обители нарушил рослый ирландец в тунике и кожаных сапогах. Он ступил на крыльцо, и оно под его ногами жалобно заскрипело, грозя раскрошиться на щепки.

– Эй, Таиса! Просыпайся!  За тобой пришли! – постучал в дверь великан.– Слышишь, душенька? Тебя хотят того... казнить. Выходи!

Скользя рассеянным взглядом по резной двери, пришелец барабанил костяшками пальцев так мелодично, будто в приглашении на казнь не было ничегошеньки трагичного.

– Открывай по-хорошему, Таиса!

В ответ овальная дверь даже не скрипнула, занавески на окнах не шелохнулись. Похоже, грохот и угроза предстоящей казни не волновали хозяйку.
Ирландец оглянулся. За его спиной стояли два копьеносца. Уютный дом не пробуждал в них ни капли эстетического удовольствия, и они решительно направили копья на декорированную дверь.

– Оглохла, шельма? – ирландец стукнул кулаком сильнее. – Не заставляй достопочтенных гостей ломать твои красивые двери!

Дом гордо молчал, только ветви старого бука заунывно скрипели над крышей. Один из вояк отодвинул ирландца в сторону и просунул наконечник копья под дверь. Его напарник повторил эту нехитрую манипуляцию. Оба надавили на древки, дверь со всхлипом приподнялась, сорвалась с петель и рухнула на пол террасы. Теперь доступ к хозяйке был открыт, но та, опережая вероломных гостей, сама явилась на пороге – чудесно стройная, с острыми, как у подростка, плечами, чувственной грудью и не сильно выраженными, но красивыми бёдрами. Её каштановые волосы в милом беспорядке падали на плечи, и одежда была весьма незатейливой: джинсовые шорты, чёрная футболка, спортивные мокасины. Одного из мужчин девушка знала – это был её сосед, охотник Ройг.

– Чем могу служить добрым людям? – спросила она с показной учтивостью, скользнув гневным взглядом по искалеченной двери.
– Мы не люди, – сурово прозвучало в ответ.

Без женского смущения Таиса оценила копьеносцев: клетчатые брюки, завязанные на лодыжках, поверх туник – шерстяные плащи, в руках – щиты, покрытые шкурой, и древки с листовидными железными наконечниками. «Кельты», – отметила она. Её давно перестала удивлять разномастность здешнего мира. Сама Таиса пришла сюда, преждевременно покинув карпатский городок с очень удобным географическим положением: в сорока километрах от Венгрии и в ста – от Румынии и Польши. Несмотря на провинциальность и даже скучность своего городка, Таиса ни за что не променяла бы его на это гнусное место. Но мнения её никто не спрашивал, и однажды она оказалась на «том свете», где-то между адом и раем.

– Первый раз вижу этих молодцев. Откуда они? – шепнула она Ройгу.
– Верные слуги закона, – моргнул жёлтыми ресницами ирландец.
Таиса язвительно улыбнулась:
– А ты что здесь делаешь? Заскучал без оленей, маленький мой? – она пощекотала подбородок громилы. Для этого ей пришлось встать на кончики пальцев.
– Доигралась, Таиса. Пришёл твой смертный час, – не глядя ей в глаза, пробубнил Ройг.
– Смертный?! Что за ноу-хау: убивать мёртвых? – не скрывала иронии Таиса.
Воин в изношенном зелёном плаще, молча наблюдавший за преступницей и её соседом, ответил сквозь зубы:
– Тебя будут судить.

Какое-то мгновение девушка соображала, что к чему. Не найдя объяснений, выразила скуку на подвижном лице и демонстративно вернулась в дом.
Готовясь брать силой непокорную хозяйку, воины наклонили копья, а Ройг только хмыкнул. Ему не понаслышке был знаком нрав этой красавицы.

– Я не виновна ни в чём, – Таиса была уже на подоконнике, с гребнем в руке. Её загорелые бёдра проступали сквозь туманную пелену, и Ройга как подменили: вместо злости в его груди вдруг забулькала нежность.

Таиса умела играть на мужской чувственности. Правда, с ирландским темпераментом она столкнулась лишь после смерти, но это нисколько не умалило её дара. Бережно расчёсывая кудри, девушка исподлобья наблюдала за растроганным Ройгом и невозмутимыми кельтами.

– Я ведь бессмертна, – между прочим напомнила она. – Разве мы не на «том свете»,  а, мальчики? – рука с гребнем медленно прошлась от корней до кончиков пышных волос.
– Следуй за нами, – отозвался воин в коричневом плаще. Он казался страшнее и угрюмее своего напарника.
– Лучше послушайся их, Таиса! – посоветовал Ройг.
– Ладно, – вяло согласилась девушка. – Доем мюсли и пойду с вами. Натощак казнили только королеву Марию-Антуанетту, – она сделала вид, что обиделась на необразованных представителей индоевропейского племени и скрылась за густой занавеской.

Незатейливое условие Таисы вылилось на лицах кельтов в идиотскую гримасу. Они впервые слышали о правильном питании перед казнью. Сложив щиты и копья, конвоиры уселись на выбитую дверь, а Ройг умостился на бревне, поросшем приятным сереньким мхом. Он ухмылялся: дерзкая девчонка издевалась над всеми тремя.
Корявые буки поскрипывали, наводя на кельтов тоску. Наконец хозяйка предстала перед конвоем в том же одеянии, только теперь её волосы были аккуратно причёсаны.

– Вуаля! Так сойдёт явиться в достопочтенный суд?

Воины не одарили преступницу ни единым взглядом, а Ройг соскочил с бревна, как ужаленный. Стройные ноги Таисы слепили глаза, и нежность в варваре теперь булькала наперебой со злобой.
Наконец процессия в лице обольстительной пленницы и трёх громил двинулась с места. Таиса подняла голову: всегда хмурое небо казалось теперь равнодушным – ни чёрной тучки, ни светлого проблеска.

– За что меня хотят казнить? – спросила она таким тоном, будто интересовалась погодой или датой в календаре.
– Узнаешь, – бросил ей в спину тот, что пострашней.
– На тебя подала в суд шайка духов, – зашептал Ройг. Он следовал за девушкой, как одержимый олень за самкой. – Говорят, ты изрядно подпортила им качество жизни!
– Это мужчины? Они мертвы? – уточнила Таиса.
– Ну да!
– Хм… И чего же требуют несвежие покойники?
– Возмездия, – буркнул Ройг и уткнулся взглядом в свои пыльные сапоги.

Таиса не удивилась. В этом временном аду нравы заметно страдали и больше всего – человеколюбие. Срок очищения для каждой личности отводился разный, и сама душа не ведала, сколько продлится её исправительный путь, в том-то и таилась тоска горожан. Души здесь предоставлялись сами себе и проверялись в непомерной скуке и безделье. Чтобы занять себя, обыватели потешались друг над другом. Например, когда Таиса явилась сюда, не понимая, где она и что с ней, старожилы устроили новенькой такой «торжественный» приём, в результате которого она оказалась раздетой и осмеянной. Спустя некоторое время Таиса научилась спокойнее относиться к особенностям местного менталитета, но подстроиться под умонастроение живых мертвецов так и не смогла.
Конвоиры вывели её на пустырь. Единственной достопримечательностью этого места была торговая лавка, возраст и архитектурный стиль которой мог определить разве что дьявол. Таиса поставила руку козырьком: чуть поодаль, сквозь белёсую дымку, виднелась часовня. Из лавки, ругаясь, вывалился человек в форме неизвестной армии. За ним – дама с коробкой. «В три дорога дерёт, жмот!» – жаловалась она офицеру и вдруг оба, позабыв о тарараме, уставились на пленницу с конвоирами.
Ирландец отреагировал быстро: заслонил девушку от ротозеев своим огромным телом.

– А ты добрый малый, Ройг, – прошептала Таиса. – Странно, почему и тебе приспичило меня казнить?!
Парень издал звук, похожий на мычание.
– Разве я была плохой соседкой? Как минимум адекватной. Чего молчишь? Я заботилась о твоём духе, потому что ты его совсем запустил, – Таиса подняла глаза и увидела, что с ирландца вот-вот лицо сползёт. – Понимаю, дух развивать трудно. А вот бодибилдинг в самый раз для тебя, Ройг. Знаешь, что это такое? – Таиса с напрасной надеждой заглядывала в глаза ирландца, они были пусты. – По правде говоря, ты и без всей этой чепухи красивый.

Если бы покойники покрывались румянцем, парень покраснел бы сейчас до самых плеч, но ограничился приятным бульканьем в груди.
Неожиданно копьеносец в коричневом плаще подобрал с земли большой камень и всучил в руки пленницы:

– Заткнись, бестия!
У Таисы подкосились коленки, и она умоляюще посмотрела на Ройга. Тот отобрал у неё ношу и рявкнул кельту:
– Пусть надышится перед казнью! – размахнулся и бросил камень на обочину.
Таиса споткнулась при слове «казнь».
– Сколько там… мстителей собралось?
– А сколько их было при жизни? – съехидничал ирландец.
Таиса не обратила внимания на его тон.
– Думаешь, помню? Лет шестьдесят прошло.
– Шестьдесят четыре, – поправил Ройг.
– Откуда такая арифметическая точность? – Таиса едва успевала уклоняться от веток, норовящих оцарапать лицо. Её вели через сосновый бор, пряча от любопытных глаз.
– Ты поселилась тут шестьдесят четыре года назад, с тех пор я хожу вокруг да около. Разве ты не замечала, бесчувственная шельма? Ты не лучше того бревна. У тебя сердца нет! – злился Ройг.
– Мёртвый, но ревнивый. Какая прелесть! – Таиса томно заглянула в голубые глазища. – Ах, Ройг, весь мой темперамент остался в прошлом…
– Не скажи, – мотнул головой парень. – Я видел, как ты с кузнецом сюсюкалась и танцевала на опушке свои «джанки-манки».
Таиса прыснула. За шестьдесят лет ей так и не удалось научить соседа правильно выговаривать модные слова, которые она принесла в этот древний мир.
– Ладно, посмотрим, чем обернётся ваша нелепая революция, – пожала она плечами. – Вижу, мы пришли. А где гильотина?

Копьеносцы тотчас проявили рвение. Вплотную подступили к девушке и принялись подталкивать её в здание суда, на котором живописно трепетал флаг Справедливости. Таиса недоверчиво оценила взглядом этот символ и вошла. До сих пор она не интересовалась пристанищем лорда Мэртона и не слышала, чтобы здесь кого-то судили и совершали казнь.
Здание суда было выполнено из камня и отличалось от других сооружений чистилища монолитной целостностью и торжественной силой. Таиса поёжилась, осматривая мрачный зал. Через узкие оконца сюда едва пробивался свет. Всё было блеклым, но отполированные скамейки сияли, как новенькие. На дубовом столе горела единственная свеча. Лорд Мэртон, британец лет семидесяти, с бледным лицом, утопающем в напудренном парике, был одет в чёрный убор, напоминающий пилеолус католического духовенства, и пурпурную мантию, сомнительно символизирующую «всепокрывающую силу Божию». Он крутил на пальце кольцо и был мыслями так далеко, что не заметил вошедших. Глаза Таисы привыкали к полумраку: она уже различала на столе молоток, стопки бумаг и ожиревшего кота. Старик не спешил начинать церемонию, и Таиса громко объявила:

– Я здесь.

Мэртон посмотрел на неё с некоторым удивлением:
– Так это вы та самая роковая женщина?.. – лицо его вдруг утратило всякое выражение: – Я бы вами не увлёкся.
 Таиса не поняла, зачем ему эти мысли, но охотно согласилась:
– Точно. Ведь я нравилась мужчинам, которые ценили сияние живых глаз, а не драгоценных камушков.
Мэртон слушал бесстрастно.
– Мы раньше встречались? – так же бесстрастно спросил.
– О да, – с охотой отвечала Таиса. – Когда-то в таверне вы лицезрели меня абсолютно голой и не увлеклись. Не помните? Ну да! Вы и тогда разглядывали бриллиант.

Лавка под рыжим ирландцем скрипнула. Он вспомнил розыгрыш в таверне, растерянную голую танцовщицу и её загадочное слово «трындец», – наверное, заклинание древних предков.

– Подсудимая, по дороге сюда вас должны были осведомить, что называть меня следует не иначе как «Ваша честь».
– Звучит амбициозно для покойного, – заметила Таиса. – Давайте приступим к дознанию, Ваша умершая честь.
– Усадить её, – велел судья и стал наблюдать, как увесистые ладони конвоиров вдавливают Таису в скамью. Затем поставил свечу поближе к себе, подцепил со стола пенсне и начал читать: – Те, кто некогда были мужчинами, повторюсь: мужчинами…
– Я хорошо помню это слово, – перебила Таиса. – Не будем терять время. Кстати, а где присяжные?
Отсутствие последних демонстрировало абсолютную власть судьи и связанный с этим беспредел.
Лорд не реагировал на возмущения подсудимой.
– Сикофанты заявляют...
– Кто-о?
– Обличители, – пояснил судья,– заявляют, что вы погубили их безразличием, но прежде обольстили и раздули жар в сердцах, словно в средневековых печах.
– Они так и сказали? – смутилась Таиса.
– Их нетленные души так заявили, – уточнил Мэртон.
Таиса опустила голову. «Да-а, в майке и шортах отстаивать свою честь будет нелегко. И всё-таки попробуем…» 
– Любят добровольно, часто даже вопреки разуму. И я не обязана о таком отчитываться. Тем более вам, Мэртон.
– Что ж, увидим. А вы, собственно, что делали на Земле, не помните?
– Я? – растерялась Таиса. – Как «что»? Жила…
– А танцевали зачем? Искушали неопытных и слабых?
Таиса закатила глаза:
– Кошмар… Да у нас многие танцевали! Это искусство, стиль жизни, работа!

Если бы старый лорд попросил Таису рассказать о её «греховном» творчестве, она проломила бы консервативный мозг судьи всего несколькими лозунгами. Джаз-модерн – это контраст «чёрного» джаза и «белой» классики. Джаз-модерн – это импровизация. Джаз-модерн – это изломы движений тела. Но, глядя на непробиваемый лоб Мэртона, Таиса только вздыхала.

– Лучше блесните своими талантами, милорд.
– Говорите мне «Ваша честь», – напомнил судья. – Итак, обличители заявляют, что вы с умыслом распаляли в них страсть, обжигали сердца, туманили разум, манили сладостью голоса и открытостью души…

Таиса вслушивалась в устрашающую речь судьи-самозванца и по витиеватому слогу узнавала кое-кого из своих бывших друзей.
Будто истомившись непосильным трудом, старик вдруг снял пенсне и объявил:

– Суд подозревает, что вы ведьма.
В этот момент свеча на столе потухла, и Таиса вскрикнула.
– Зажечь факелы, – распорядился блюститель закона и, воспользовавшись кромешной тьмой, чуть-чуть поёрзал на стуле. Старика начинал тревожить фантомный геморрой, и судьба танцовщицы теряла для него интерес. А предстояло ещё выслушать пострадавших. От такой перспективы лорду становилось нестерпимо скучно и больно сидеть на жёстком кресле.

Стражники с факелами встали по обе стороны судьи. Таиса внимательней всмотрелась в своих мучителей: на их лицах лежала печать отрешённой мрачности и чего-то нечеловеческого. Мэртон пугал непоколебимостью, и Таиса посерьёзнела, вспомнив, как беззащитен человек перед продажной Фемидой.

– Какая же я ведьма, опомнитесь! – привстала она с лавки. – Не путайте искусство с магией, милорд! Почему меня взялись судить за преступление, которое я не совершала? И почему у меня нет защиты? Не суд, а балаган!
Мэртон, бесстыдно демонстрируя полную безучастность, почёсывал пальцем кота.
«Да тут говорить не с кем!» – отчаялась Таиса.
– Милорд! Прошу вас, подумайте: была бы я ведьмой, сразу угодила бы в ад. Но я живу здесь!
– Подтверждаю! – выкрикнул Ройг. Он пожирал глазами красивую подсудимую, и желание казнить её куда-то улетучивалось.
– Я скромная отшельница, – продолжала защитную речь Таиса. – Теперь у меня нет и доли тех проблем, которые одолевали в прошлом…
– Что вы имеете в виду? – заинтересовался Мэртон.
– Чувства и страсти, – честно отвечала Таиса, радуясь, что сумела зацепить истукана. – Стрессы, нервы… Всё было таким живым, таким настоящим! А теперь я мертва, и мне хорошо. Странно, да? В самый раз не на том, а на этом свете обвинить меня в равнодушии к местным героям. Да вот, хоть у Ройга спросите! Я так много молюсь, что не замечаю великана под носом. О-о, как исступлённо я молюсь, Ваша честь! – возвела очи к небу Таиса, а заодно и руку – для большего эффекта.
– То есть… – запнулся судья. – Вы заявляете, что в загробной жизни стали ещё холоднее? Следовательно, виновны.
– Какая ж это вина? Это закономерность, установленная Господом, а мы всего лишь его служащие. Да и что удивительного? Мёртвые холоднее живых.
– Не заговаривайте мне зубы, – одёрнул её старик. – Пытаетесь убедить суд в своей безупречности? Тщетные старания. Высочайший орган обсудил дело с обличителями и готов вынести приговор.
– О! – только и вскрикнула бедняжка. – Откуда же взялись ваши обличители? Кто они, сэр?! – Таиса огляделась по сторонам. Никого, кроме Ройга и стражников, в зале не было. Мрачные стены, мрачные двери, мрачный высокий потолок и узкие оконца с грязными потёками.
– Прошу сикофантов в зал! – объявил лорд, измученный фантомным геморроем и нравом девицы.
– Что ж, – сникла Таиса. – Это даже душещипательнее, чем встреча с одноклассниками.

Она была вовсе не такой храброй, какой хотела казаться, и когда двери второго зала скрипнули, быстро закрыла глаза.
Послышались шаги. Много тихих, тяжёлых шагов. Что-то шуршало и тёрлось, как кошки трутся о ножки стульев. Нет, это не кошки, это шёлк… Таиса больше не могла терпеть, открыла глаза и пошатнулась. Чья-то рука поддержала её: это был Ройг.
Вдоль судейского стола выстроились закутанные в плащи фигуры. Их лица прятались в складках чёрных капюшонов. «Что за одеяния адские?» – содрогнулась Таиса и опять сильная рука обняла её. И тут Таиса презрела себя за то, что на минуту поверила в это глупое предтавление. Каким образом самозванец из Англии, такой же грешник, как и все остальные, способен распоряжаться её судьбой, душой её?! Нет, это возмутительно! Она повторила свой вопрос вслух.
Мэртон с нескрываемым удовольствием сообщил о «тончайших нюансах» в этой «прачечной душ». Таиса впервые услышала, что воля одной личности здесь не имеет никакого преимущества перед волей другой, а вот волеизъявление сообщества, при доказанной виновности судимого, реализуется в течение короткого периода.

– Я вам не верю, – обрубила Таиса и на удивление твёрдой походкой направилась к выходу.
Ответ Мэртона заставил её остановиться:
– На вашем месте я бы задумался. Против вас выступает не сумасшедший маргинал, а добропорядочное сообщество. Советую хотя бы взглянуть на обличителей.
Таиса всё ещё не хотела принимать парад плащей за серьёзный бунт, но, вздохнув, поплелась обратно.
Судья велел первому «манекену» снять капюшон.
– Показ мод от инфернального кутюрье, – ещё старалась дерзить Таиса.
Но на неё уже смотрела настоящая голова…
– Ты?!.. – ироничная улыбка сползла с лица подсудимой.

Голова молчала… Седые волосы, бледные губы, изгибы которых Таиса когда-то помнила наизусть. Брови, сросшиеся на переносице, отчего серые глаза с едва заметными зелёными точками казались злыми. Прошлое вдруг приоткрыло для Таисы старые двери, и на неё пахнуло давно пережитыми страданиями. Стараясь не замечать уничтожающий взгляд Мэртона, она рассматривала постаревшего Яна.

– Да… это ты… Поразительно… А я больше не держу зла...

Таиса обманывала себя. Ей было больно вспоминать этого человека. Раньше она не могла объяснить, чем именно он купил её: дьявольским умом, необычным сердцем, или гипертрофической потребностью быть любимым, при этом ничего особого не делая для других? Теперь она знала: Ян подсадил её когда-то на боль. Сладкую и опасную, как чёрная магия… 

– Ты пришёл жаловаться? На меня? А как же… как же твои заумные теории? Не ты ли учил меня страдания превращать в алмазы? Эй, вы, слышите? – обернулась Таиса к остальным. – Страдания – в алмазы! Надо же было такое придумать! Упражнению счастья учил, помнишь? – она пристально смотрела на Яна. – Встать спиной к стене, расставить руки, терпеть пятнадцать минут и при этом улыбаться, – Таиса изобразила стойку и оскалилась, как требовалось в упражнении. – Где же плоды твоей науки, Ян? – отмахнулась она разочарованно. – Одному рада: дожил до преклонных лет.
– Я хотел тебя видеть, – заговорил мужчина спокойно, как и подобает мертвецу, но в глазах его сверкали живые зелёные точки.
Таиса помнила, что означают эти искорки. И Ян, действительно, произнёс гипнотическим тоном:
– Я в ту ночь читал «Военное дело чукчей» и ни о чём не подозревал…
– Военное дело чукчей действительно важнее всего! Извини, что ушла по-английски, – скривилась Таиса. – Вернее, отправилась на «тот свет»!
– О да, – наигранно вздохнул Ян. – Но я нашёл тебе замену. Пожалуй, она была даже лучше.
Таиса хмыкнула.
– Сам сначала не верил, – улыбнулся Ян.
– Поздравляю. Как ты уже понял, мужчины спасаются не йогой, а девками.
В этот момент лорд Мэртон громко ударил молотком, на что спящий кот отреагировал более хладнокровно, чем великан Ройг.
– Она не виновата! Она погибла! – забасил ирландец.
– Без сантиментов! Вы не на свидании. Здесь торжествует справедливость, а не либидо.
– Вот именно, – ответила Таиса. – Справедливость. И где же она? Где революция?
Таиса шла ва-банк. Она устремила взор в потолок в надежде ощутить присутствие Вездесущего, однако кроме каменных сводов не увидела ничего.  Тогда Таиса перевела взгляд на вторую фигуру – с головы той падал капюшон.
«А-а! Вот кто составлял текст заявления!» Таиса кошечкой прыгнула к низкорослому лысому мужчине:
– Жаждешь моей казни, предатель?! – губы её задрожали, как у обманутой девочки. – Я хочу собственными ушами слышать, в чём меня обвиняет Влад Дегулис. Прикажите ему говорить!
  – Мне не нужно приказывать, – произнёс мужчина тёплым голосом, но Таисе показалось, будто на неё брызнули водой из Ледовитого океана. – Я хочу, чтобы ты смыла мой позор.
– Какой ещё позор? – не поняла Таиса.
– Когда я умолял тебя, – поморщился Влад.
Таиса разглядывала лицо с глубокими складками:
– Прямо уж: умолял! Ты ведь женат был.
– Был.
– Тогда какие ко мне претензии, Влад?
– Я полагаюсь на совесть и ум лорда Мэртона, – уклончиво ответил мужчина.
– Как тебя расквасила вера в авторитеты, Владик! – возмущалась Таиса. – Всю жизнь проработал адвокатом и до сих пор рассчитываешь на справедливость главного судьи?!
– Я думаю, что здесь, – обличитель по-особому выделил это слово, – исключительно всё и вся опирается на Высшую Справедливость.
– Высшая Справедливость не на этом этаже, Владик! – Таисе не верилось, что такой образованный человек, пусть даже мёртвый, путается в самом очевидном. – Послушай, – вкрадчиво прошептала она, – я не хочу забывать твоих слёз. Они мне до сих пор нравятся.
Глаза мужчины сверкнули ласковым огоньком, но он опустил веки:
– Ты должна забыть мою слабость, женщина.
Таису изумлял его тон.
– Тоже мне – «венец творения»! У меня всё, Ваша честь! – Она повернулась к шеренге обличителей: – Вам не стыдно? Что вы тут устроили? Загробный терроризм?!
Меланхоличные фигуры молчали, а Таиса теряла терпение.
– Послушайте! Если среди вас есть «король Артур», я больше не буду защищаться, – она плюхнулась на скамью и скрестила руки.
– Почему? – вытянул шею Мэртон.
– Полностью разуверюсь в справедливости, Ваша… хм… честь.
– Я спрашиваю: почему «король»? Разве в двадцать первом веке, – с лёгким презрением выговорил судья, – были титулованные особы?
Таиса обиделась за свой век:
– Вы так брезгливо, потому что мы гей-парадами и шоу-бизнесом грешили? Согласна, Ваша честь, но один Кипелов перекрывает целый сонм прохиндеев. Он легендарный вокалист и очень порядочный чело…
Судья шарахнул молотком так, будто перед ним лежала говяжья вырезка:
– Вернёмся к делу, а именно – к запрашиваемому Артуру.
– Да… – согласилась Таиса.
Мэртон натянуто помолчал:
– Его здесь нет.
– А кто ещё есть?
– Я, – раздалось во мраке.
На сей раз Таиса сама стянула капюшон с «пострадавшего»:
– Покажи стриптизик, говорящая голова… Вау!
Её пронзили два серых глаза.
– Девушка, у вас так волосы прикольно развеваются! Это от ветра в голове?
– М-а-а-а-р-к…
– Помнишь меня? Что ж, приятно. Очень и очень при…
– Подожди… – остановила Таиса, с волнением всматриваясь в лицо своего танцевального партнёра.
– Ты почему молодой?
– Так получилось.
– Жаль, Марк… Хороший ты был, – обиду Таисы как водой смыло. – И кто же после моей смерти стал твоей партнёршей?
– За кого ты меня принимаешь, девочка? – Марк дотронулся пальцем до её лба. – Давно ли ты проветривала череп? После твоей… – он не смог вымолвить нужного слова – …я ушёл из группы.
– Ого. Не ожидала такой верности!
– Как «галантно» ты льстишь, Полонская, – по-доброму усмехнулся Марк.
Глава правосудия прервал их ударом молотка:
– Перерыв!

В кармане его мантии лежала пара индийских карбункулов – вознаграждение за процесс над вульгарной девицей. Этих карбункулов хватило на первое заседание, и теперь лорд с облегчением удалялся в спальню. Он видел, как в пострадавших бурлят воспоминания о жизни. Ждать от них весомых показаний было бессмысленно. Уж что-что, а старый и опытный Мэртон умел чувствовать не только свой геморрой.
Идя через залу, он объявил стражникам:
– Свободны, джентльмены.

Закутанные обличители стояли, словно марионетки.
– Эй! – не выдержала Таиса. – На самом деле я рада вас видеть! Даже тех, кто не рад мне!
Понимая, что сейчас, возможно, начнётся то, ради чего все собрались, Ройг посинел. Под одобрительные возгласы Марка, Яна и Влада мужчины снимали капюшоны. Таиса переводила взгляд с одного на другого и чувствовала, как от волнения что-то сжимается в её груди. Призрак сердца? Один Бог знает, что с людьми творится в этом чистилище!

– Зачем нам Мэртон?– воскликнул изящный человек с волосами до плеч.
Таиса узнала в нём рок-гитариста Оскара, хотя теперь он был седым и ещё более чудаковатым. Наверное, из-за наркотиков.
– Ты тоже пришёл?
– И это ужасно, Таиса! – Оскар окинул взглядом присутствующих. – Люди, мы совершили ошибку! Кто такой Мэртон? Я, например, не знаю. Если хотите поговорить с Таисой, идёмте отсюда подальше. Здесь происходит какая-то чихня.
– Конечно чихня! – подхватила девушка. – Что с вами сделали в этом храме «справедливости»?! Оскар, ты ребят травой угостил? Как ты её называл, не помню?
– «Шмаль», – с досадой ответил гитарист. – Ну какая тут марихуана, Таиса? Здесь и без травы  крыша едет.
Таиса с тоской смотрела на тёмные фигуры.
– Я действительно вас всех обидела?.. Честное слово, я не хотела! Жизнь моя была короткой, а характер скверным, – она оглядывалась на всех, ища если не понимания, то хотя бы сочувствия.
– Не оправдывайся, – остановил её Оскар и шепнул: – За Кипелова спасибо, душа моя. Твои вкусы не портятся даже среди трупов.
Заразившись его пылом, мужчины продвигались к выходу, и лишь одна фигура по-прежнему пряталась под капюшоном. Кто-то потребовал:
– Пусть лица откроют все!

Таиса дала знак Ройгу, и тот, повинуясь обожаемой и ненавистной пассии, приблизился к неизвестному в капюшоне. Через несколько мгновений ирландец снова сопровождал Таису.

– Поражаюсь тебе, шельма! Мертвец предпочёл удалиться. Даже твоя долгожданная казнь его больше не прельщает.
Пропуская мимо ушей слово «казнь», Таиса с сочувствием произнесла:
– Значит, это профессор Анатоль...
Ройг заворожено смотрел вслед исчезающему капюшону:
– Что ты с ним сделала?
– Да так, – призадумалась Таиса. – Взорвала его мозг...
Ройг моргнул, а Таиса повернулась к мужчинам. Они теперь толпились у пригорка, собираясь превратить его в трибуну.
– Ладно, парни, я поняла, что это не розыгрыш. Но хочу напомнить: я уже мертва. Вы, кстати, тоже. А ещё… наступит постнаркотический синдром, и вы раскаетесь.
Таиса стала слишком покладистой, потому что помнила: обиженные мужчины хуже детей.
– Мы накажем тебя по-другому, – объявил Влад.
Таиса с трудом узнавала в нём искреннего и любящего друга.
– Тебе больше всех невтерпёж, ангел мой. Кто же будет исполнителем?
– Бог, разумеется, – воздел руки адвокат.
– У тебя прямая связь с Богом? – наигранно удивилась Таиса.
Мужчины оживились, и только Оскар, бросив плащ на траву, сел поодаль ото всех. Он с недовольством ждал выступления оратора.
– Говори, Влад! – подбадривали того.
Спикер взбежал на пригорок, и его лакированные туфли (умер с блеском стервец!) погрузились во влажный мох.
– Таиса не могла принадлежать нам всем, – начал адвокат.
– Это дела не меняет. Пусть ответит за свою стервозность! – перебили его.
– Прямо говори: за фригидность! – поправил кто-то.
Таиса не увидела, кто.
– Пасть закрой! – вступились за неё.
«А-а, и Белов здесь!» Это была давняя виртуальная страсть Таисы.
 Обстановка накалялась. Мужчины с азартом выбирали наказание для своей жертвы.
– Надо девочке карму подправить! – нашёлся советчик.
– И гордость вылечить! Гордыня – грех!
– Тихо! Таиса умерла молодой и не успела познать настоящую страсть, – блистал адвокат.
– Много ты знаешь, – буркнула девушка.
– Учитывая все обстоятельства, Таису нужно приговорить… – перешёл Влад к самому интересному.
– …лишению бессмертия? – опять перебил кто-то.
– Мы такое не решаем! Давай к изгнанию! – крикнул какой-то умник.
– А  лучше к пыткам!

«Где они взялись на мою мёртвую голову?» – негодовала Таиса.

– Мы приговорим её к жизни! – с пылом объявил Влад. Глаза его сияли от возбуждения. – Пусть снова живёт на Земле и там пройдёт через страсть! Пусть поймёт то, что испытали мы! За такой суд нам не будет стыдно! Согласитесь: это не наказание, а шанс для Таисы!
– Ты гениален, Влад! – воскликнул кто-то.
– Влад, ты гениален! – вторили мужчины.
– Значит, утверждено, – объявил адвокат. – Таиса, поздравляю! – улыбался он, показывая неровные мелкие зубы. – Ты будешь любить, дорогая.
– Опять? – она недовольно прищёлкнула языком и отвернулась.
– Изысканная казнь, – пробурчал довольный Марк.
– Превосходный выход из ужасающей ситуации, – согласился Ян. – Рад за тебя, Таиса. Только не забудь перечитать «Золотую книгу йоги».
– Да пошёл ты! – бросила девушка через плечо. – Ненавижу тебя! Ты был костью поперёк моего горла! – Она сделала пару шагов и оглянулась: – И самым искусным любовником, – её левый глаз подмигнул, а губы собрались в бант.
Ян ухмыльнулся:
– Я знал, что ты запомнишь, любимая.
– А как привести приговор в действие? – спросил кто-то.
Истцы забеспокоились, но Влад утешил всех:
– Ключник Фадей подскажет, какую дверь выбрать Таисе.
Мужчины зашептались, а Ройг подошёл к девушке так близко, что в её спину упёрлась застёжка его пояса.
– Можно ли верить Фадею? Он всего лишь ключник, – усомнился Ян.
– Можно! Я наводил справки, – ответил Влад, спустился с пригорка и тихо сказал Таисе:
– Согласись, это лучший финал для всех.
– А может, не надо? – несмело попросил Ройг. Он уже с нескрываемым сожалением смотрел на свою «богиню».
– Почему бы нет?! – вмешался Марк. – Выберем Таечке жизнь поинтересней, с жареными куропатками и белым вином. Только не забудь помолиться о моей пропащей душе, девочка, – в глазах танцора плясали искорки.
– Почему пропащей? Во многом ты был великолепен… – у Таисы подкашивались ноги, и она схватилась за деревце.
– Пообещай в этот раз прожить на все сто, девочка.
– Будешь молиться за меня? – провокационно ухмыльнулась Таиса.
– Не поверишь, но я всё ещё атеист, утюг мне на язык!
Марк коснулся губами её прохладной скулы. Таиса взялась за щёку:
– Здесь торжествует справедливость, а не либидо! – передразнила она Мэртона.
– Таиса! – окликнул Влад, он седлал коня. – Подойди!
Влад потянул поводья, и жеребец послушно опустился перед девушкой на колено.
– Откуда у тебя конь, Владик?
Адвокат засиял:
– Выиграл. Я всегда выигрываю процесс, любовь моя. И знай: без тебя мне было хреново.

Обречённая на жизнь испытывала бурю чувств, но затягивать сцену не хотела. Её мокасины замелькали в грязно-серой траве, унося девушку подальше от этого места.

– Таиса-а-а! – закричал кто-то. – Таиса-а-а!
Она нехотя остановилась.
– Таиса!
– Да, Оскар? – ответила, не оборачиваясь. Это был его голос.
– Скажи, душа моя, кого бы ты казнила за свою сердечную боль?
Таиса повернулась, убрала с лица волосы, открыв всем глубокие карие глаза:
– Его здесь нет.
– А-а, всё тот же король, – иронично улыбнулся Марк. – Раз сюда не явился, значит, лишь один и получил твоё сердце со всеми клапанами и предсердиями. Верно, девочка?

По лицу Таисы пробежала гримаса боли, но она быстро овладела собой, послала всем воздушный поцелуй и пустилась в путь.
За ней следом зашагал Ройг, время от времени выскакивая вперёд и раздвигая сосновые ветви, чтобы расчистить дорогу. Он был сильно обеспокоен приговором, который означал, что его прелестная соседка покинет хижину и вернётся лишь через десятки лет.