Шахматы в общеобразовательной школе. 3

Алексей Ратушный
Продолжение:

http://www.proza.ru/2016/09/02/968
Шахматы в общеобразовательной школе. 1

http://www.proza.ru/2016/09/02/2027
Шахматы в общеобразовательной школе. 2

Теперь, когда мы рассмотрели этот пример в подробностях (на самом деле весьма поверхностно, поскольку в нём масса нюансов, как шахматных, так и не в последнюю очередь – педагогических), мы можем продолжить разговор о реальном обучении шахматам в общеобразовательной школе.
Вот такой тренинг во много раз поучительнее десятков шахматных книг и учебников, поскольку он раскрывает перед учащимся бездны шахматных глубин на самом минимальном материале. Реально: а что может быть проще, чем игра двух королей при одной единственной ладье на доске? Два короля и пешка? Увольте! Пешка – это угроза появления ферзя! Слон или конь? С ними мата уже не поставишь. Пешку можно превратить и в ладью? Но тогда это сложнее, чем сразу ладья, тем более имеющая всего один ход в запасе.
Самое грандиозное в этом феноменальном построении, это абсолютная кажимость простоты и легкой постижимости.
Но в процессе тренинга ученик раз за разом сталкивается с проблемой собственного чудовищного непонимания.
Он вроде бы и повторяет ходы учителя, но что-то получается не так, точнее так и не получается.
Обычно на этот тренинг я трачу с одним учеником до двух часов.
Задача здесь простая – он должен выработать решение проблем самостоятельно.
Здесь вам и многократное (до 300 раз!!!) повторение «мультика», и глубочайшее проникновение в категорию «оппозиция», и многократное соприкосновение с категорией «открытая линия», и сопричастность великой максиме «шахматы – это трагедия одного темпа». А уж ход короля как усваивается! И правило: «короли не встречаются друг с другом». И понятие «комплекса полей» приходит не случайным образом, а вырабатывается каторжным трудом! Непостижимый космос плоско организованной структуры с активными и пассивными комплексами полей устраивается в мозгу обучаемого поудобнее и располагается там уже навсегда.
«Кто хоть раз слышал зов золотого военного рога…»
Таким образом мне требуются ДВА ЧАСА.
Астрономических, а не «академических» часа.
Не кастрированного до сорока пяти минут, а полноформатного часа требует такое исчисление учебно-тренировочного процесса.
Предположим в классе общеобразовательной школы 24 ученика.
Сам то я учился в классе, где нас набралось аж 39.
И это – не предел.
В 65-ой школе, где я отсидел три из четырёх четвертей первого своего учебного года, у мудрой и доброй, суровой, но бесконечно справедливой и безгранично терпеливой Ревекки Львовны нас паслось 42 архаровца. Все – как на подбор! Орлы! Редкий урок проходил без отирания скупых мужских слёз над разбитым в кровь носом.
Но мы в другом веке и уже, похоже, совершенно в ином измерении.
Итак – 24. Двадцать четыре!
Значит на одно такое занятие мне потребуется ТРИ академических часа на одного «супостата». Итого 72 часа на вот это самое «понимание пониманий» и «проникновение в суть».
Может быть проще петь детям исходную песню в режиме: «Первый урок. Ладья. Второй урок. Слон. Третий урок. Король.» И так далее? И тому подобное?
Многие молодые авторы именно такие нам «пути» и предлагают.
Из «учебника» в «учебник» путешествуют рисуночки, поясняющие траектории движения фигурок на шахматной доске.
При этом сами авторы – то кандидаты наук, то кандидаты в мастера. Но этот «кандидатский» уровень абсолютно ничего общего не имеет с реальной живой педагогикой.
На одном новоявленном ресурсе дана такая характеристика педагогическому коллективу «шахматной школы»:
«Опытные тренеры. Почти все тренеры школы – кандидаты в мастера спорта с тренерским стажем не менее 3 лет. Они умеют находить подход к разным детям, превращать уроки шахмат в интересные и увлекательные занятия.»
Три года!
С ума сойти!
Практика показывает, что ПЕРВЫЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ педагог ищет себя и разбирается сам с собой – ему пока что не до проблем «своих учеников».
Вторые десять лет педагог понемногу вникает в проблемы учащихся.
И где-то на году так семнадцатом-восемнадцатом выход в «полетный режим» набрав необходимую «педагогическую высоту». Далее от четверти века до сорока лет устойчивой профессиональной работы. Затем неизбежное угасание. Медленное и с массой сверх сильных форм адаптации.
Так, например, Лев Либов создал свою школу иностранных языков с литературно-поэтическим уклоном и начал прописывать свои собственные книги. Это когда уже совсем отошел от преподавания истории в своей родной общеобразовательной. А ей он отдал семьдесят лет!
Моя великая учительница Зингра (Зинаида Григорьевна Петрова) создала уникальное объединение (без бумажек и свидетельств) литераторов Свердловска на базе собственной крошечной коммунальной комнатёнки и из этого объединения вышли сотни писателей, поэтов, журналистов, учителей русского и литературы. После её кончины объединение просуществовало (не без активного участия моей мамы) еще два десятка лет и шлейф его виден до сих пор. Вот это и есть сверх сильные формы адаптации.
Читая об «опытных» кандидатах в мастера с трехлетним «и более» стажем я улыбаюсь.
Именно сам факт написания книги, в которой «уроки» строятся по шаблону «Ладья. Слон. Король» и так далее указывает, что от подлинной педагогики они пока еще дальше, чем от ближайшего к нам небесного светила.
Мой совет всем родителям и начинающим тренерам: увидите такую, извиняюсь, «структуру» учебного пособия – сразу смело закрывайте и отправляйте в… Ну что я вас буду учить, куда девать макулатуру.
Бегите от таких поурочных планов без оглядки.
Вы собрались учить детишек играть в шахматы?
Учите!
А учат детей на самом деле крошечными играми.
Малюсенькими сказочными играми.
Такими, правила которых усваиваются за несколько минут.
Чтобы СРАЗУ ребенок мог уже сам ИГРАТЬ!
Теперь я уже могу обозначить первую глобальную проблему.
Умение играть в шахматы и умение профессионально обучать игре в шахматы – это два очень разных умения.
Профессиональный шахматист активно использует своё эркю, а профессиональный педагог активно использует свой культурный и социально значимый уровень.
Педагог играет всеми своими талантами, знаниями, умениями, навыками, высочайшей внутренней культурой, глубочайшими пониманиями.
Сегодня компьютеры наглядно демонстрируют, насколько далек процессор «играющий в шахматы» от интеллекта, от ума, от культуры, от психологии, от образованности. И это действительно так.
Отсюда и вытекает мой тезис:
Для прихода шахмат в общеобразовательные школы пока нет социальных условий, нет необходимого количества и качества шахматных педагогов.
Можно объявить шахматный всеобуч. Но Ивану Васильевичу Звягину – наиталантливейшему педагогу и руководителю школы потребовались несколько лет интенсивных усилий и чудо встречи с моей мамой в поезде, чтобы отыскать и соединить нас с Геннадием Васильевичем Некрасовым.
Но удержать нас в школе он уже не смог. На это не хватило никаких ни сил, ни талантов. Хотя именно наш опыт показывает, что всеобуч возможен только при условии наличия как минимум пары высоко профессионально подготовленных педагогов, обладающих огромным (по сравнению с тремя годами) опытом, широчайшей образованностью, фантастической преданностью делу, стремлением к бескорыстному служению этому прекрасному искусству.
В России в каждом маленьком городке вы найдёте пять-семь таких специалистов. На одну школу в 1200 детей их требуется минимум – двое.
Школ в таких городках как раз 5-7 и таким образом у нас просто катастрофическая нехватка кадров! И путей её ликвидации пока что не видно.
А уж 72 академических часа на один учебный класс нам никто и никогда в обозримом будущем не выделит. Но ведь это только ОДИН тренинг!
А весь курс?
И поэтому остро стоит вопрос о технологически ином качественном решении вопроса. Но об этом в следующий раз.