- Ниса, прелесть моя, посмотри, пожалуйста, по карте, чьи поселения мы посетим следующими? – попросил я.
- Тут есть несколько людских деревень, - девушка наклонилась пониже, прищурила правый глаз, - однако, в них лучше не соваться. Человечки, а крестьяне особенно, ох, как не любят представителей малого народца, вроде нас. Лучше их не нервировать. Зато вот тут, примерно, обитают сатиры. Существа весёлые, большие любители вина, празднеств и прочего. Я слышал, они, чуть ли не каждый день устраивают новые представления. Правда, черношлемники не могли не проезжать мимо них, а значит, шансов найти новых джиннов, почти нет.
- Тогда не будем терять времени даром и проедем мимо, - я поморщился, - не люблю этих копытных, слишком шумные, ленивые и распутные.
- Ой, а я бы хотела побывать на их празднике, - девушка вздохнула, - тем более, вреда они мне причинить не смогут, даже если пожелают, я же дух и могу быть бесплотной, если пожелаю.
- Трудно отказать воительнице, победившей джинна шестидесятой Ступени, - я вздохнул, - что с тобой поделаешь? Поехали.
- Спасибо – спасибо – спасибо, - Ниса чмокнула меня в щёку, - ты такой добрый дядя - хозяин.
- Да какой я тебе «дядя»? – проворчал я, - выглядишь уже старше меня, как минимум на год.
И вот я направил фургон в сторону жилищ сатиров. Едва мимо не проехали и вот по какой причине. Рогатики ребята довольно ленивые, в отличие даже от своих родичей Патиров, о том, чтобы построить настоящее жилище, не могло быть и речи. Жили в грубо сложенных шалашах, которые частенько разваливались от ветра или ветхости. Самые разумные из этого племени занимались изготовлением вина, находили благодетелей, которые предоставляли им и дома, и соответствующее необходимое оборудование. Однако, на ночные гулянки даже такие трудяги присоединялись к сородичам. Поскольку прибыли мы где-то ближе к утру, застали весьма малопривлекательную картину, напоминавшую поле битвы. Груды тел, вперемешку, мужских и женских, грязных, полураздетых, облеванных, груды мусора, пустых и разбитых бутылок, объедков. Прямо в лесу стояли столы, некоторые так же оказались сломанными, у какого ножки нет, у какого столешница расколота. Посреди всего этого бардака на пеньке сидел пожилой сатир с всклокоченными седыми волосами и обрюзгшим лицом и меланхолично попискивал флейтой, уставившись осоловевшими глазами куда-то в бесконечность. Мы, цверги, тоже веселиться умеем и любим, но такого безобразия себе не позволяем! Плох тот из нас, кто не сможет добраться до дома на своих ногах, вне зависимости от того, сколько выпил.
- Н-да, - я покачал головой, - и ты всё ещё желаешь участвовать в чём-то подобном? – спросил я у Нисы, - по-моему, всё это отвратительно. Явно не похоже на красивое действо.
- Может, начало будет не столь отвратительно? – джинния сглотнула, - я слышал, что рогатики любят читать стихи и петь красивые песни, танцуют, устраивают огненную потеху и вообще много чего интересного. В конце концов, что помешает нам уехать, когда всё перейдёт в попойку и разврат?
- Это если отпустят, - я ухмыльнулся, - поверь, уйти гостю с пирушки раньше времени куда сложнее, чем воину сбежать из дружины во время похода. Придётся прорываться.
- Много чего мне приходилось видеть, - девушка сглотнула, - но, такого, знаешь, я тоже уже начинаю сомневаться, что хочу остаться.
- И-и-и напрас-с-сно, - пробурчал вдруг музыкант, вытащив флейту изо рта, - мы ик, завсегда рады красивым леди и славным цвергам – торговцам вот кто у-умеет пить, клянусь своей бородой!
- Нет у тебя никакой бороды, - фыркнул я, - а леди – джинния рабыня, подкатить к ней не получится даже за всё золото этого мира.
- Джи-джинния? – сатир растянул беззубую улыбку, - тогда пусть исполнит три моих же-желания. Вернее, лучше одно, зато три раза.
- Чуешь, чем пахнет? – я погрозил кулаком пьянчуге, - только заикнись о чём-то, что может оскорбить честь моей подруги и клянусь своим колпачком, в следующий раз ты сможешь разговаривать только на языке жестов, потому как я тебе не только оставшиеся зубы повышибаю, но и челюсть сломаю минимум, в шести местах. Я ясно выражаюсь?
- Бо-более чем, - музыкант махнул головой, - только зря грозишься, недоросток, как бы самому не пострадать. Знай же, что я – величайший чародей среди всех сатиров, смотри, превращу в гриб и в суп брошу.
Копытный взмахнул своей флейтой, произнёс несколько слов на неизвестном мне языке, рыгнул, изо рта повалил зеленоватый дым, а через миг, верхняя часть головы чародея превратилась в шляпку гриба. Сатир замер, пытаясь понять, что произошло, поднял голову к небу, потряс ею, протянул руку, нащупал новый «головной убор», пожал плечами.
- Вот, примерно такой же, - рогатик напыжился, - что, страшно?
- Ага, - кивнул я, - сейчас всю репутацию себе подмочу.
- «Репутацию подмочу, - выкрикнул птенец, - подмочу»!
- О, какая прелесть, - волшебник всплеснул руками, - отлично подойдёт для праздника п-птичка, сколько за неё хочешь?
- Столько золота, сколько весит, скажем, этот дуб, - я прищурил правый глаз.
- Чего? – копытный аж протрезвел, - да за такие деньги я целое королевство купить могу, не то, что одного Ночного Эхо.
- Так ты же волшебник, вот и наколдуй, - я скрестил руки на груди, - мой питомиц, сколько хочу, столько за него и прошу.
- Ну, хоть на следующую ночь одолжи, ради представления, - сатир умоляюще сложил руки на груди, - а я тебе целую бочку вина дам. Настоящее, сатирское розовое, позапрошлого урожая.
- Только оплата вперёд, - я погрозил пальцем, - знаю я вас, волосатиков.
- Вот обижать не надо, - рогатик надулся, - спроси любого, Ларфука – забавник никогда не лжёт и не обманывает. Кстати, у тебя с собой нет этого славного цвергского эля?
- Есть немного, - я хитро улыбнулся, - а так же альвийский самогон, интересует?
- О, всё, что можно залить в глотку, мы купим с радостью и за полновесное серебро, - Ларфук потёр руки, - сейчас, только вспомню, где оставил свой кошель. Чувствую, следующая ночь будет веселее предыдущей!
- Вы что, готовы за свой счёт угощать сородичей? – удивилась Ниса.
- Ещё чего, - забавник поморщился, - за вход каждый платит по три серебряные монеты, если не принесёт с собой выпивку и закуску, или новых стихов, или забавной песенки. Я же, устроитель всего действа. И главная задача – чтобы всего было в достатке, а утром, порядок. Вот смотрите, как я уберу мусор.
И снова сатир взмахнул флейтой, произнёс несколько слов, выпустил струйку дыма изо рта и бутылки, осколки, объедки и прочее исчезло, будто его и не было никогда. Столы взвились в воздух и мигом стали целыми, вдоль них выстроились скамьи.
- И куда подевалась вся эта гадость? – поинтересовалась Йон, - вы ведь не разматерилизовали её и не преобразили.
- Понятие не имею, - копытный пожал плечами, - главное, что здесь всего этого больше нет. Пойдём, изучим, так сказать, ваши запасы?
Якобы для того, чтобы оценить качество продукта, хитрый чародей выклянчил кружку эля, опрокинул её в жадный рот, облизнул толстые губы, поцокал языком от удовольствия. Самогон лишь понюхал, шевеля огромным носом, и заткнул бутыль обратно.
- Не, с утра такое пить не стоит, - заявил сатир, - а то уже к полудню я не то что праздником заниматься, языком шевелить не смогу, а это плохо для дела.
Я предпочёл бы отъехать подальше от поляны, чтобы не видеть перепившихся копытных и их подруг, не самое приятное зрелище, но, увы, кроме как на дороге, больше встать было негде, а учитывая, сколь она узка, я мог помешать другим путешественникам. Поэтому, рискнул остаться, но тщательно запаковал всё имущество, привязал волов. И лишь убедившись, что просто так в фургон не влезть, завалился спать. Жаль, только, ненадолго, примерно через пару часов послышался громкий шум, стоны, сопение. Понятно, пьяницы проснулись, страдая от головной боли. Ниса, дремавшая подле меня в обнимку с птичкой так же открыла глаза.
- Господи, такое впечатление, что мы оказались в аду и грешники стонут, поджариваясь на сковородке, - девушка поморщилась.
- Ну, в основном, так и есть, - я потянулся, - заткни уши мхом и давай спать дальше, зрелище наверняка малопривлекательное.
Джинния, как будто и, не слышала моих слов, подошла к стенке фургона, заглянула в дырочку.
- А ты знал, что сатиры бывают и женского пола? – спросила дух, - бр-р-р-р, если бы у меня были такие волосатые ноги, умерла от огорчения. Интересно, они вообще одежды не носят или растеряли после бурной ночи?
- Наш новый знакомец горе – волшебник, по крайней мере, был в набедренной повязке, - я вздохнул, - и зачем я обещал одолжить Эхо? Теперь не уедешь, придётся участвовать во всём этом безобразии.
- Ой, не ворчи, - Ниса махнула рукой, - я вижу средь гуляк и несколько нимф, довольно симпатичных, даже после бурной ночи. Везёт им, развратничают, пьют всю ночь, а утором кажутся такими свежими и чистыми, как будто встали с собственной постели в доме родителей!
- Бессмертные, что с них возьмёшь, - я пожал плечами, - однако, тебе-то как раз грех жаловаться. Небось и среди твоих сородичей хватает любителей бурных увеселений.
- Мне подобное скотство никогда не было по душе, - Йон поморщилась, - нет, в любовных схватках мы, джинны, весьма искусны, а вот вино. Я, как помнишь, стараюсь не пить вовсе, чтобы не натворить чего случайно. Сила «Искусительницы» велика и легко может обрушиться на свою же владелицу.
- И каков же твой недостаток? – уточнил я.
- Давай не станем об этом говорить, - девушка смутилась, - могут у меня быть секреты? Поверь, если я сойду с ума, ты просто не выживешь. Когда я последний раз выпила, прежнему хозяину пришлось уносить ноги и прятаться. Благо, Рапсодиса ни один джинн не сможет отыскать, даже с помощью магии.
- Твой прежний владелец был Рапсодисом, – я поморгал глазами, - разве эти энергетические вампиры не питаются вами и не продают, в ловчих кольцах?
- Я же уже рассказывала тебе, да, мы - пища для синешерстных, но с Повелителем подружились, так получилось, - джинния кашлянула.
- Ну, да, я вроде слышал, что у прославленного героя вампиров Амиза тоже был свой дух – напарник, - я почесал затылок.