Владимир Голдин
ВАСЬКА
Речной катер, преодолевая встречное движение реки Обь, спокойно подходил к причалу посёлка Октябрьский. Пассажиры с вещами сгрудились на верхней палубе. Как-то быстро, сразу же, как причалил катер, пассажиры разошлись по своим адресам. Деревянный настил, брошенный на песок, скрипел под моими ногами, а впереди открылась крутая деревянная лестница. С рюкзаком за плечами, поскрипывая шаткими ступенями, я поднялся на крутой берег. У первого встречного спросил:
- Где здесь Дом приезжих?
- Вот прямо по улице, а затем направо. Там увидишь двухэтажное голубого цвета здание, это и будет гостиница. Но я тебе не советую туда ходить.
- Почему?
- Она на «текучем» ремонте. Мест нет, и когда закончится ремонт, никто не знает.
Я сказал: Спасибо, - и с упрямством городского человека пошел в указанную сторону.
Я шёл по бетонному тротуару. Дошёл до угла, где нужно было повернуть направо, приготовился переходить улицу. Но только я ступил с тротуара на не мощеную часть улицы, как сразу утонул в пыли. Слой серо-желтой пыли разлетался фонтаном под давлением моих ботинок, поднимался выше колен. Не кстати, проходившая навстречу грузовая автомашина мгновенно завернула меня в пыльный тулуп. Светлый день превратился в желтую муть, словно я нырнул в глинистый водоём. Отдуваясь и кашляя, я сделал несколько шагов, а когда несколько спал пыльный туман, я уже стоял возле гостиницы.
Свободных мест действительно не было. Серьёзная кастелянша никак не реагировала на мои улыбки и заигрывания. Грустный я поплёлся обратно на берег реки.
- Ну, как? Я же говорил, что мест нет, - услышал я уже знакомый голос.
- Да, действительно их там нет.
- Сейчас иди на пристань, там, в девять часов уходит катер на Сергино. Места будут. Спеши, а то и это проворонишь.
Я смотрел на парня глазами человека, который ни как не мог до сих пор переключиться от привычек жизни в большом городе на режим небольшого посёлка, где в течение десяти минут на дороге встречаются часто одни и те же люди.
Я посмотрел на этого парня. Одет он был чисто, хотя и скромно. Новый рабочий хлобчато-бумажный, тёмного цвета костюм. Свежая, светло-коричневая нейлоновая рубашка. Тапки на босу ногу. Выбрит. Только не чёсанная черная шевелюра создавала дискомфорт в этом приветливом парне. «Пожалуй, этот не врет», - подумал я, - втягивая в свои лёгкие запах алкоголя.
Вечером я действительно среди других мужчин получил место в комнате отдыха на пристани. В одной комнате на ночёвку набралось человек десять отдыхающих. Среди них оказался и тот, который был моим навигатором по передвижению в посёлке Октябрьский. Он устроился на железной кровати в углу и, укладываясь на отдых, бормотал себе под нос: «Я пьян. Я хочу спать». Через несколько минут он уже предался глубокому сну.
На следующее утро мы познакомились. Он представился: Васька. Я назвал своё имя.
- Что Вовка за рыбой приехал, - начал допрос Васька.
- Нет.
- А зачем?
- Посмотреть, как здесь люди живут.
- А, всё ясно, - сделал вывод Васька, и ушёл, не закончив разговора.
Я начал привыкать к жизни посёлка. В нем тесно жить, и за день люди встречаются на улицах по несколько раз. Так, что разговор можно продолжить при любой очередной встрече.
К обеду Васька уже был пьян. Когда я вернулся в комнату, он лежал на постели в тапках на босу ногу, в расстегнутом пиджаке из брюк вылез кусок коричневой нейлоновой рубашки. Один из его новых товарищей сидел за столом, на лице которого блуждала льстивая улыбка. Новый товарищ Васьки толкает мне руку и без всякого этикета называет своё имя, прожитые года и имена всех своих детей.
Васька кричит из своего угла:
- Что тебе надо? – что ты тут сидишь. Ведь мы выпили с тобой. Иди отсюда. Но на лице этого сорока шести летнего мужика только улыбка. Он заискивающе улыбается Ваське, и дает понять, что он выпьет всё, что осталось в бутылке, а уж потом, может быть он и уйдет.
В действительности всё так и произошло.
Васька вскоре проснулся. Молча стал убирать со стола остатки еды и выпивки.
- Порядочно ты выпил, Васька, - упрекнул я его.
- Да разве это всё.
- Ещё что ли пил?
- На берегу с мужиками, рублей семьдесят пропил.
- Эх ты Васька, добрая душа, - как же ты работаешь?
-Да я за две недели сделал месячную работу. Когда я работаю, не считаюсь со временем. Могу в два часа ночи встать работать. У меня месяц отгулов. Да – я...
- Подожди, не обижайся Васька, - прервал я его монолог. Никто не упрекает тебя в работе. Что ты тут живёшь? Что дома у тебя нет?
- Есть. Километра два отсюда. Далеко. Ладно, что с тобой говорить. Пойду в магазин.
- Зачем?
- Рыбы куплю, а то ты на берегу Оби, а ухи не пробовал.
- Я иду с тобой.
Пока мы шли до магазина, Васька останавливался раз пять. Разговаривал со знакомыми. Я терпеливо ждал.
Рыбный отдел был пуст и не работал. Я пошёл к выходу. Ваську перехватил всё тот же дружок, любитель выпить за чужой счет. Васька вновь взял поллитровку. Васька ругался, гнал его. Но тот твердил только одно:
- Ну, что ты Васька ругаешься? Ну, что ты?
Я покинул эту компанию. Но когда пришёл в комнату, этот нахлебник уже сидел за столом.
- А где Васька? – был первый вопрос ко мне.
- Не знаю, - ответил я зло.
Но и эту поллитровку Васька выпил не один. Он пришёл с новым другом, выпил граммов сто, лег и уснул.
С утра мы с Иваном Андреевичем пошли купаться. Вода в Оби была тёплая, и мы купались долго. Течение сносило пловцов к бортам пришвартованных барж. Я опасался за жизнь Ивана Андреевича, но он вовремя выплывал из опасного места. Освеженные водой мы поднялись в комнату отдыха на пристани.
В комнате меня ждал трезвый Васька:
- Пошли за рыбой, - предложил он без всяких лишних слов.
- В магазине рыбы нет, где мы её возьмем.
- В поселке работает рыбный завод, что запаха коптилки не ощущаешь, значит, рыба есть. Кто тут меня не знает? Дадут нам рыбы. Пошли.
Крупный песок с мелкой галькой скрипел под ногами. Мы подошли к катеру, но оказалось, что на судне уже всю рыбу сдали на рыбзавод. Васька не унывал. Снова песок с галькой и новый с ржавыми боками катер. Васька поднялся на борт и оттуда возвратился с ведром и рыбой. На дне ведра лежали уснувшие три сырка, несколько окуней и чебаков.
Я предложил Василию пойти куда-нибудь подальше от посёлка, сварить уху и провести день на реке. Он ухватился за эту идею. Тут же повел меня на другой катер. Познакомил с его командой, и они увезли нас километра за два вниз по реке.
Васька вновь засуетился.
- Как будем, есть без хлеба. Я пошёл в магазин за хлебом. Я протянул Василию деньги.
- Это зачем?
- Как за чем? - на хлеб и водку. Рыба посуху не ходит.
- Не надо. Васька заскрипел песком с галькой. Его трезвая фигура удалялась в сторону посёлка.
Я не спеша, чистил рыбу. Развёл костёр. Сварил уху без соли. Васьки всё не было. Васька так и не появился на берегу.
Ведро ухи мы съели полным составом всех проживающих в комнате постояльцев. Больше всех суетился сорокашести летний мужчина, Васькин друг:
- Мне не надо рыбы, дайте ухи, желудок горит, - кричал он, подходя очередной раз к ведру.
Васька пришёл пьяный.
- Извини, Володя. Встретил знакомых, выпили. Извини.
- За что тебя извинять. Взрослый человек. Ты хотя бы понял, что испортил свой же отдых.
- Ну, извини. Не обижайся, - канючил пьяный Васька.
К ночи Васька вновь был крепко пьян. Пришёл в комнату упал и заснул. Милиционеры вытащили его из постели, подхватили под руки и утащили в КПЗ.
Ваську, тихого пьяницу, спокойного «рубаху парня» без видимых причин забрали в милицию. Я в это время был на реке. Я ходил в милицию, разговаривал с дежурным, хотел выяснить причину задержания.
Но мне жестко ответили:
- Не лезь. Это наше дело.
Мужики в комнате отдыха встретили задержание Васьки спокойно. Один даже подвел итог:
- Чего волноваться. Не первый раз. У милиции свои счеты с Васькой. Вот сейчас выгребут у него карманы, заберут всё, что осталось из денег, и выпустят.
На третий день пришёл теплоход из Омска. Я продолжил путешествие дальше, на север. Теплоход дал прощальный гудок и начал движение, разрывая при этом незримые нити только что зародившегося знакомства, которые уже никогда не восстановятся.