Те, кто здесь жил
и ушел в мир иной,
они облака
над этой рекой.
(надпись на въезде в деревню Боръ)
В продолжение к истории про непутевого помещика Томсона, страдавшего зависимостью к азартным играм, упомяну, что была у него закадычная подруга - баронесса Вревская, между прочим двоюродная тетка Лермонтова. Вревская также владела несколькими деревнями в округе Заянья.
Не надо думать, что отношения Томсона и Вревской носили романтический характер - судя по всему оба настолько страстно любили играть в карты, что остальные страсти их мало интересовали. Во всяком случае именно такое складывается впечатление по прочтении дневника Александра Дружинина, тесно знавшего обоих и самого составлявшего им компанию.
Помимо прочих деревень, Вревская владела деревней Деткино, а Томсон - тремя деревнями: Бор, Радолицы и Межник.
***
Несмотря на трагический конец Томсона, нельзя сказать, что ему всегда тотально не везло в игре!
Однажды он умудрился выиграть у Вревской две семьи крепостных крестьян. Одна из них была на 4 души с типичной фамилией Ивановы. Случилось это еще до отмены крепостного права.
Жили себе Ивановы в Деткове, и в один прекрасный день велено им было переезжать в Бор. По сему де их барыня в карты проиграла.
***
Мы сидим в бане, и я разглядываю внутреннюю дверь, отделяющую парную от раздевалки. На меня вдруг находит воспоминание о рассказах про какую-то дверь - установленную вроде бы в бане, в доме в Бору. Говорят, та дверь сделана из дуба. Она массивна, стара и темна от времени. Сколочена без единого гвоздя, старинным способом "ласточкин хвост". Подобно двери Буратино за нарисованным холстом, эта дверь давненько терзает мое воображение.
- Если честно, - говорю я мужу, уставившись в дверь нашей бани и представляя себе масштабы перемен в жизни семьи проигранных в карты крестьян,- это просто свинство! Ну, кто их там Ивановых на Руси считал? Кто вообще заботился о них? Знаешь, если бы я жила в те времена, я бы тоже поддержала всех этих коммунистов и большевиков, или как их там?! - неожиданно для себя заключаю я, радикально...- Короче этих, кто хотел в шею гнать помещиков и дармоедов.
И разглядывая гладкие некрашеные углы двери, продолжаю развивать мысль:
- Вот прикинь, ты пашешь в поте лица на свою семью и на этого паразита Томсона, который даром, что интеллигент и закончил Питерский институт живописи, но так и не написал ни одной мало-мальски известной картины. И на эту тетку великого поэта - ну, ладно хоть он свой вклад в литературу внес, ему дать не жалко! А она-то что примазалась? ...И ведь таких, как они, было, наверное, большинство? Сидели себе только в своем поместье, разъезжали по соседям и поролись в карты.
...И вот в итоге очередной их милой вечерней посиделки, тебе приходится разбирать, почти по бревнышку весь свой дом, сарай, конюшню, хлев. Баню, в конце, концов! Взваливать все это на возы, покидать насиженное годами место, можно сказать, родовое гнездо, и пускаться в иммиграцию. И ладно бы там на Землю Обетованную или в Америку, где в одной зарождается сионистское движение, а в другой - золотая лихорадка. Так нет ведь - в соседнюю деревню, блин, до которой и пути-то всего пятнадцать километров! Спрашивается - какой в этом смысл для тебя лично?! И это заново все рубить, строить... Дубовую дверь из погреба в Деткове в новую баню в Бору устанавливать. И не задумываться вовсе, а сколько она еще там простоит? Потому что может через пару лет тебя снова могут в карты проиграть?!
- Какие все-таки люди тогда были послушные - не то, что сейчас, - заключаю я, - Будь я женой Иванова, я бы никуда не поехала. Ты знаешь, я сейчас впервые в жизни даже рада, что грянул 17-й год. Никогда даже не думала, что буду злорадствовать по этому поводу.
- Хорошо, что ты не была женой Иванова, - резюмирует муж на мои разглагольствования.- Тебя бы выпороли плетьми, во-первых. А во-вторых, в результате твоих бунтов мы бы сейчас с тобой тут не сидели.
- Нет, уж, давай лучше не плетьми, - сразу пасую я, - Давай лучше просто веником.
***
Но дверь в бане в Бору, служившая Ивановым в качестве двери в погребе, в их доме в деревне Детково, и наверняка не одну пару лет, простояла, как оказалось, не пару месяцев. А ни много, ни мало уже скоро как 200 лет. Все помещения были отстроены заново, со временем разрушались и заменялись, и только она одна осталась на своем рабочем посту.
У сына Иванова, Николая, родилась дочь Анна, а у Анны - дочь Люся, прабабушка моих детей. И все семь последующих поколений проигранных в карты крепостных крестьян баронессы Вревской из Детково хлопали ею, залезая на нагретые полки, чтоб размять свои косточки, похлопать себя веником по распаренным бокам и смыть тревоги и заботы.
В прошлый свой приезд, 10 лет назад, я тоже там мылась, но не обратила внимания на старушку. Ну дверь да и дверь - какая мне разница?
И потому, хоть убей, не помню, как она выглядит!
А в этот раз хотела сходить и посмотреть на нее.
Но дорога к бане заросла травой-бурьяном, застроилась соседским забором. И так я ее сама и не нашла в сумерках. Зато насобирала целый бидончик красной смородины, разросшейся бурно на пути к ней. Колодец возле бани тоже засорился и опустел, в доме перестали жить.
И вот уже несколько лет стоит, наверное, эта дверь, вспоминает свою молодость и ждет, что когда-нибудь снова толкнет её человеческая рука, натопит жарко баню и подкинет водички на раскаленные камни.