Фрагмент романа про шпионов - Дом на Белорусском.
ПИСАТЕЛИ И КГБ
Во времена Советского Союза была такая профессия - инженер человеческих душ. Если по простому – она, профессия эта, называлась - писатель.
У этой профессии сложные отношения сложились со спецслужбами. Хотя у кого как. И вернее было бы сказать, разные отношения. Причём, если взять за основу сочетание слов – КГБ и писатели, то это одно. А если написать в другой последовательности, например - писатели и КГБ, то это совсем другое дело.
Про тему первого словосочетания написано много. Зачитаешься. Такое впечатление, что без внимания КГБ ни один писатель не остался. Причём, чем меньше успеха, тем больше оказывается к творцу литературы и мастеру слова проявляло внимание КГБ. Прямо прохода эта организация никому из них не давала.
Но раз об этой стороне советской действительности уже много написано, то чего уж тут повторяться? В Доме на Белорусском не эта тема была интересной.
Гораздо интересней было открытие взаимоотношения писателя и КГБ. Вот где тема интересная и не раскрытая. Особенно в части вдохновения, поиска сюжета, сюжетной линии, героев и тому подобного.
Упростим задачу и скажем примерно так. Откуда классики многие советской литературной братии черпали эти самые сюжеты, героев и алгоритм их действий?
Сразу оговорюсь. Всяко разные мемуары, воспоминания, жизнеописания без архивов написать не мыслимо. В данном случае, речь идёт о другой литературе. Художественной.
Вот для этой литературы и была создана особая система допуска к вдохновению и приобретению креатива и идей.
Начну с простого. Элементарного. Но малоизвестного.
Сидим на самоподготовке. В аудиторию принесли два опечатанных чемодана. В одном наши тетрадки с конспектами. Тетрадки пронумерованы, прошиты, опечатаны. Секретные тетрадки эти. Мы в них лекции пишем. В качестве черновиков при подготовке к семинарам используем.
В другом чемодане литература по теме. Скорее даже учебник, или даже не учебник, а учебное дело по одному знаменитому шпиону и предателю нашей Родины. Само дело – многие и многие тома. Там Суд несколько лет разбирался. Нам некогда этим заниматься. И не рационально. Те, кто нас учит, постарались. В одном томе, хотя и многостраничном, всё учебное дело поместилось.
Расписались, получили учебники. Вернём, еще раз распишемся. Что вернули.
Там, в сжатом виде всё и поместилось. Страницах на трехстах.
Захватывающе интересно с первой страницы.
Вот информация службы наружного наблюдения о том, что видели на приёме в посольстве. Мол как-то странно наш советский офицер с американцем за руку поздоровался. Здороваются как друзья, а вид делают, что не знакомы. Вроде даже что-то и перешло из рук в руки от дипломата к нашему гражданину. Интересно узнать, что?
Потом, между шторами маленькая щелка. Законы оптики если изучить, то и этого достаточно, чтобы узнать и понять, что читает наш гражданин что-то интересное и исключительно с помощью микроскопа.
Потом пишет что-то. Пишет. И сжигает.
Вот справочка о странном ночном путешествии объекта интереса в городской парк. Дождь, гололёд, а он на прогулку. Очень любопытно.
Но еще интересней другая справка, повествующая о том, что накануне сотрудник посольства тоже ночью шастал по тому парку. С чего бы это?
Так, страница за страницей, и уже через сто страниц, первая аналитическая записка. Большая. Подробная. Всё в ней оперативником по полочкам разложено. Намечено, что бы еще хорошо было уточнить. И как это сделать предложено. Мероприятия намечены. Утверждено высоким начальством. И опять справки, справки, документы.
Потом, снова аналитическая записка. Теперь уже и дипломат иностранный имеет свою историю. Чистый сотрудник ЦРУ. Вполне себе очевидно. Не первый раз засветился. Главное, что болтун, выпить не дурак, и чрезмерно самоуверен.
В конце учебного пособия, где-то в конце третьей сотни страниц приговор Верховного Суда СССР. Шпиона осудить на, и расстрелять. Но это в другой раз тему хорошо осветить.
Сейчас про взаимоотношение писателей и КГБ.
Сидим.
Скучно несколько.
Такое ощущение, что все это раньше читали, об этом деле и его подробностях слышали, и даже в кино видели.
Преподаватель говорит:
- Хотите, кое-что интересное покажу?
Ясно дело – что хотим.
Преподаватель открывает лежащую на его столе книгу художественную. Одного супер известного советского писателя эта книга. Все его знают. Книгу все читали.
- Давайте так – говорит.
Откройте страницу такую-то учебного дела.
Открыли?
- Открыли, отвечаем хором.
- Травников, читай первое предложение.
Я читаю вслух первое предложение на указанной странице.
Преподаватель из книги миллионного тиража советского классика читает второе предложение.
Я читаю третье предложение.
Преподаватель следующее.
Оказывается, что читаем мы одно и тоже. Слово в слово. Буква в букву. Даже точки и запятые совпадают.
И так, не одна страница. Там и других совпадений множество. Тот же сюжет. Та же динамика развития ситуации. Герои совпадают. Сильно похожи. Имена только разные.
И как Вы думает, кто у кого списывал?
Оперативники у писателя?
Следователи?
Авторы учебника, или классик у них?
Вы когда-либо видели, как в старые советские времена, книги и научные труды создавались, в каком виде они в руки машинисток попадали?
Нет?
Рассказываю. Лист бумаги. На него наклеена вырезка из газеты или книги. Потом следующая вырезанная ножницами часть печатного текста. Между ними от руки фраза, связывающая одно с другим. Это уже безусловно почерк творца и писателя. Вот так вот.
Вы все еще рассуждаете, что КГБ только и делало, что писателей гнобило? Мешало литературному творчеству? Как бы не так. Многие мечтали, чтобы КГБ им помогло. Ознакомило. Предоставило возможность.
В этом отношении сотрудничество литераторов с органами МВД или прокуратуры было естественно тоже перспективным. Но с КГБ более надежно было дружить. И тиражи были побольше.
Вот еще для непосвещённых открытие.
Были в советские времена спецхраны литературы на разных языках и где все книги разных издательств мира хранились. Даже наших диссидентов и врагов.
Попадаешь в такой спецхран, и всё. Ты знаменитый литератор. Где еще взять информацию про тайные общества, ассасинов, мафию, шпионов, (например про Мата Хари), про Троцкого, про иных и про другое?
Как где? Идёшь в спецхран и потом творишь, творишь, творишь. Только и успевай писать. Благо дело, никто из-за железного занавеса не узнает, и даже не поинтересуется, откуда такой уровень информированности и креативности.
В общем гнобило КГБ этих писателей. И других тоже. Но это отдельный разговор. Это разговор о взаимоотношении КГБ и писателей.
Я же сейчас рассказываю о взаимоотношении писателей и КГБ. Ощутили разницу? И результат другой.
Тиражи.
Слава.
А вот еще полезное знание Дома на Белорусском.
Во времена гражданской войны у Нестора Ивановича Махно был начальником штаба Белаш Виктор Фёдорович (1893-1938). Он, когда его ОГПУ в 1930 годы на съезде анархистов Украины арестовали, по предложению ОГПУ написал подробную летопись повстанческого движения. Хорошо написал, за что был досрочно освобождён.
Книгу эту впервые опубликовали в 1993 году на Украине. До этого она хранилась в КГБ УССР в Харькове, и доступна была только избранным. Их, избранных, если не лень, сами поищите. Многие в советские времена про Махно писали. Но на Белаша никто и не ссылался. Кто узнает? Но ясно дело, что мало кто так его, Батьку Махно знал, как Белаш.
Были и другие работы Белаша. Например в журнале № 3, «Летопись революции», напечатана его работа в 1928 года. «Махновщина» она называлась. Тогда и оценили его в ОГПУ литературный талант. Настояли, после ареста, чтобы не бросал эту работу.
Но я о другом.
Вот как Вы думаете?
Где этот журнал хранился?
Правильно.
В спецхране.
Кто допуск в этот спецхран оформлял?
Опять угадали правильно.
КГБ.
Вот тема КГБ и писатели, это конечно другая тема. Но и там, тёмных пятен много. Вот только думаю, рассказывать или нет?
Но наверное расскажу. Вам же интересно? А то послушаешь наше радио, посмотришь наше телевидение, почитаешь воспоминания, и волосы дыбом встают. Сплошная слежка и сверх ценность информации ее носителей из числа деятелей культуры, литературы и искусства.
Разочарую. Никому, и тем более КГБ, информация о том, кто с кем, когда выпивали и о чём болтали, была не интересна. Пустышка. Хотя, в этой среде, интрига взаимоотношений Моцарта и Сальери, по своему драматизму, это вообще так себе, и отдыхает от реальности. Все друг друга любили-любили. Капиталистическая конкуренция и борьба за место под солнцем – отдыхают по сравнению с конкуренцией и завистью в творческой среде. Тем более, что все там были грамотные грамотные.
Но это отдельная тема и разговор. Наверное и об этом расскажу потом. В Доме на Белорусском и в эту сторону жизни богемы посвещали. Готовьтесь читать.
26 августа 2016 года